Особо опасные преступники: Преступления, которые потрясли мир - Глобус Н. В. (библиотека электронных книг .txt) 📗
Возобновив допрос Бергера, Ванновски неожиданно спросил его, не знакома ли ему детская дорожная корзина Иоганны Либетрут. Ванновски показалось, что Бергер побледнел и задрожал. Но и теперь он взял себя в руки, хотя, заявив, что никогда не видел такой корзины, скомпрометировал себя. Не показалось ли ему упоминание о корзине столь опасным, что он опровергал то, чего нельзя было опровергать после стольких лет проживания в квар^ре Иоганны Либетрут? Или, может быть, он так сильно верил в преданность и скрытность Иоганны Либетрут?
Даже после того как Ванновски предъявил ему показание его возлюбленной, Бергер, казалось, сомневался, стоит ли ему признаваться. Но потом попытался представить «дело с корзинкой» столь второстепенным, что он просто забыл о нем. Да, он подарил корзинку своей случайной знакомой. Но как комиссар ни заклинал его вспомнить имя и внешность этой знакомой, потому что таким образом он снял бы с себя подозрение, память не приходила ему на помощь.
Вен приказал выследить бездомных бродяг, которые проводили ночи на берегах Шпрее, и узнать, не видел ли кто-нибудь из них плывущую по реке после 11 июня корзину. Все напрасно!
Наступило и подходило к концу воскресенье, 26 июня. И тут поздно вечером совершенно неожиданно появилась фрау Бухгольц, жена торговца углем с Бернауер-штрассе. Она пришла в десятый полицейский участок Берлина вместе с боцманом Вильгельмом Клунтером. Клунтер, племянник Бухгольца, приехал вечером в гости в Берлин из Грос-Вустервитца. В ходе беседы фрау Бухгольц и ее муж коснулись темы об убийстве Люси Берлин. При этом выяснилось, что Клунтер и его штурман Тарнов уже много недель не читали газет. О деле Люси Берлин они ничего не знали. Поэтому они не явились в полицию и не сообщили, что рано утром в 4 часа, покидая берлинскую гавань Гумбольдтхафен, они заметили на воде маленькую корзину с открытой крышкой и выловили ее. В ней оказалась дамская булавка для волос. Корзина валяется теперь под лестницей их квартиры в Грос-Вустервитце.
Дежурный вахмистр тотчас доставил Клунтера на Александерплатц. Вена вызвали по телефону. Вздохнув с облегчением и в то же время охваченный беспокойством, как человек, который неожиданно увидел перед собой желанную цель, он тотчас послал Клунтера домой за корзиной. Однако пришлось ждать до 27 июня, пока боцман не появился у Вена с корзиной в руках.
Вен ждал его и сразу же стал изучать плетение корзины. Двадцать минут спустя он уже не сомневался, что корзина соответствует описанию, которое дала Иоганна Либетрут. Размер, цвет и поврежденный ремень — все совпадало. К одной из сторон корзины прилипли маленькие обрывки газеты и упаковочной бумаги, которые были похожи на упаковочный материал частей трупа девочки. Увидев на той же стороне корзины много красных пятен, напоминавших кровь, он почувствовал, что близок к осуществлению мечты, в которую ни он, ни Ванновски почти не верили. Он поставил в известность Ванновски и приказал привести Иоганну Либетрут, чтобы посмотреть, как она отреагирует, неожиданно увидев корзину.
Появившись на пороге кабинета Вена, Иоганна Либетрут сразу воскликнула: «Так вот она, моя корзина!» Она подбежала к столу, с возрастающим волнением осмотрела ее со всех сторон и проверила ремень. «Корзина была несколько более расшатанной», — выдавила она наконец из себя. Но это изменение имело свою причину: ивовые прутья корзины из-за пребывания в воде набухли и плетение стало плотнее. Это была ее корзина. Вен почувствовал, как у Иоганны Либетрут растет подозрение против Бергера. Поэтому он охотно ответил на ее вопрос о том, где нашли корзину. Когда Вен объяснил ей, что корзинку вынули из воды в нескольких сотнях метров от того места, где 11 июня было обнаружено тело Люси Берлин, то она разразилась ругательствами, потеряла всякую осторожность и назвала дюжину лиц, способных опознать корзину. Вен приказал доставить на Александерплатц этих свидетелей. Женщины, которые в последнее время снимали у Иоганны Либетрут угол в квартире, идентифицировали корзину без колебаний.
И наконец, следственный эксперимент показал, что корзина точно, как всегда при прежнем ее хранении, помещается в большой бельевой корзине. Вслед за этим корзину доставили к профессору Штрассманну и доктору Шульцу. С учетом величины тела Люси Берлин Шульц сделал расчеты и установил, что туловище девочки вполне могло поместиться в корзину. Очевидно, преступник сначала намеревался взять корзину снова домой, но, обнаружив следы крови, по неосмотрительности бросил ее в воду. Затем Шульц исследовал под микроскопом красноватые пятна, имевшиеся на одной из сторон корзины. Речь шла о том счастливом случае, когда без труда удалось с помощью микроскопа отчетливо рассмотреть красные кровяные тельца и не сомневаться, что это следы крови. В пятнах можно было различить волокна шерсти, которые, видимо, попали на корзину вместе с кровью. Они совпадали с шерстяными волокнами нижней юбочки Люси Берлин. До того как корзина попала в воду, кровь, должно быть, уже высохла.
«Берлинер Моргенпост» сообщила своим читателям о «следах крови, несомненно принадлежавшей убитой девочке». Кровь человека в сочетании с корзиной и идентификация корзины в качестве собственности Иоганны Либетрут — для миллионов людей означало, что цепочка доказательств против Теодора Бергера замкнулась и виновность его доказана.
12 декабря 1904 года все еще отрицавший свою вину Бергер предстал перед берлинским судом присяжных в качестве обвиняемого.
23 декабря 1904 года Теодор Бергер получил возможность сказать свое последнее слово. Со смертельной бледностью на лице он торжественно произнес слова, которые в его устах прозвучали кощунственно: «Я так же неповинен как Христос, когда он стоял перед фарисеями и Пилат сказал: «на этом человеке нет вины».
Присяжные признали Теодора Бергера виновным в убийстве Люси Берлин; суд приговорил его к пятнадцати годам каторги.
(Ю. Торвальд. Криминалистика сегодня. — М., 1980)
САДИСТ
1913 год. Москва содрогнулась от серии страшных преступлений. С жуткой регулярностью в полторы-две недели совершались убийства с целью ограбления. Прежде чем покончить с жертвами, злодеи подвергали их изощренным пыткам. Вид трупов, по словам очевидцев, леденил кровь: поломанные кости, вырезанные груди женщин, выколотые глаза...
Все усилия полиции оставались тщетными. Убийцы продолжали гулять на свободе.
Даже спустя годы видавшие виды полицейские не могли без содрогания вспоминать о том зрелище, которое предстало пред ними.
В сенях под самый потолок были вбиты толстенные крюки для хозяйственных нужд. Теперь на них висели вниз головами раздетые догола Наталья и купчиха. Из вертикально разрезанных животов садисты вытащили кишки и связали их — мать и дочь. Судя по разным признакам, все это было проделано с еще живыми людьми. Рты жертв были забиты паклей. Руки до костей перетянуты стальной проволокой. Глаза дико вытаращены, на лицах застыл ужас смерти и нечеловеческих мук.
Грабители вытащили из дома все, что представляло цену и что можно было уволочь.
Полицмейстер Егоров, выпускник юридического факультета, задумчиво пощипывал бородку:
— Думаю, за все 700 лет существования нашего городка такого еще не случалось. Преступники — гости залетные. В Москве уже было недавно нечто подобное. Оцепить пространство на сто саженей вокруг дома, никого не пускать сюда!
Через пять минут Егоров разговаривал по телефону с Москвой.
— Мне начальника сыскной полиции господина Кошко.
— Дел по горло, но положение серьезное. С ближайшим поездом выезжаю к вам. Пока что выявите подозрительных лиц, недавно приехавших в Коломну. Коль скоро такие окажутся, подвергните их задержанию.
Прямо со станции сыщики отправились к месту происшествия. Вокруг оцепления собралась толпа любопытных. Мать и дочь Яковлевых любили за доброту и теперь искренне горевали о них.
Здравия желаю, ваше превосходительство! У нас чрезвычайное происшествие...
