Индийская мифология. Энциклопедия - Королев Кирилл Михайлович (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
В своем современном «воплощении» и буддизм, и джайнизм — религиозно-философские системы; религии в них гораздо больше, чем мифологии. Некоторые исследователи конца XIX — начала XX в. даже утверждали, что первоначальный, «канонический» буддизм был совершенно свободен от мифологии; сегодня эта точка зрения опровергнута, но не подлежит сомнению, что ранние буддийские тексты почти не содержат мифологических образов и сюжетов. Джайнская традиция более мифологична, но и в ней главное — этические и философские догматы, а не миф. Поскольку же наша книга посвящена именно мифологии, мы не будем сколько-нибудь подробно излагать здесь «теоретическую» основу буддизма и джайнизма — это увело бы нас очень далеко от поставленной цели; ниже речь пойдет исключительно о мифологии последователей Шакьямуни и приверженцев Джины Махавиры.
Семь символических шагов Шакьямуни. Тибетская миниатюра (XVIII в.).
«По своему отношению к мифологии буддизм резко отличается от других религий, — писала Л.Э. Мялль. — Это связано с основной концепцией буддизма, по которой человек (и только человек) занимает особое место в иерархии всех (в том числе и мифологических) существ, так как он один имеет возможность спастись от оков безначальной сансары и достичь нирваны (то есть стать архатом или буддой). Все другие существа, в том числе боги и другие мифологические персонажи, не могут непосредственно достичь нирваны (для этого они должны родиться людьми), и в этом смысле они находятся на более низком уровне, чем человек, хотя и могут иметь качества, которые ему недоступны.
Гневный бог Хаягрива. Тибет. Бронза.
Своеобразно и отношение буддизма к реальности существования мифологических персонажей. Если в народном буддизме они считались вполне реальными, то философский буддизм рассматривал их как создания человеческой психики и тем самым по существу снимал сам вопрос об их реальности или нереальности. Такая установка открывала возможности для неограниченного расширения буддийского пантеона и обогащения его мифологического содержания. В буддийский пантеон было включено чрезвычайно большое число богов, полубогов и других мифологических существ из мифологий всех народов, народностей и племен, среди которых распространился буддизм; они сохранили свои функции, хотя и были подчинены принципам буддизма. Так, из мифологии брахманизма и индуизма вошли в буддийскую мифологию Брахма, Индра (буддийский Шакра), Вишну, Ганеша, локапалы, гандхарвы» Все «включенные» в буддийскую мифологию божества стали участниками сюжетов, которые связали их с буддами.
Главная отличительная особенность буддийской мифологии — ее, если можно так выразиться, «гигантомания», стремление к бесконечности. По буддийским мифам, число миров во вселенной бесконечно — «больше, чем песчинок в Ганге». В каждом из миров существует гора Меру (Сумеру), вокруг которой высятся семь горных хребтов, а за ними протянулась суша — четыре материка и множество островов, — окаймленная мировым океаном. Под поверхностью земли расположен мир претов (духов, неспособных утолить свои желания), а еще ниже находятся бесчисленные преисподние. Над горой Меру — небеса богов, в том числе траястринса, «небо 33 богов», которым правит Шакра-Индра.
Каладеви. Бронза, эмаль (XVIII в.). Это — единственная богиня среди дхармапал, защитников буддийского вероучения.
Все мироздание, от преисподней до траястринсы, представляет собой Камадхату — «сферу желаний». Выше Камадхату расположены сферы Рупадхату и Арупадхату. Первая сфера, «имеющая форму», состоит из шестнадцати низших небес Брахмы; вторая, «не имеющая формы», состоит из четырех высших небес Брахмы.
Легко заметить, что это мироустройство во многом совпадает с картиной мира в представлениях индуистов; точно также буддийское представление о времени во многом совпадает с учением о сутках и годах Брахмы. Согласно буддийской традиции, сансара (бытие) безначально, однако все ее миры имеют временную протяженность, то есть возникают, развиваются и гибнут. Эта временная протяженность называется махакальпой (великой кальпой) и длится миллиарды человеческих лет. Махакальпа разделяется на четыре кальпы, протяженностью каждая в миллионы лет. Эти кальпы бывают «счастливыми» и «пустыми»; «счастливой», иначе буддакальпой, называется та, в которую в мире появляется будда.
Будда — центральный образ буддийской мифологии. Считается, что будд бесконечное множество; до Шакьямуни («отшельника из рода шакьев») в наш мир приходили шестеро будд — Вишвабху, Випашьина, Шикхина, Кракучханду, Канакамуни и Кашьяпу. В будущем же должен появиться среди людей будда Матрейя — будда грядущего мирового порядка. Будда ни в коей мере не является божеством; «если христианство неразрывно связано с верой в Христа, а ислам — с верой в Аллаха, то вера в будду Шакьямуни не играет особенно важной роли во многих направлениях буддизма. С точки зрения буддистов, будд было и будет бесконечное множество, и некоторые из них не менее авторитетны, чем Шакьямуни. В ряде течений индийского, китайского и японского буддизма больше чтут других будд, например Амитабху, Вайрочану или будду будущего — Матрейю, а в странах Юго-Восточной Азии будду Шакьямуни почитают скорее как святого и великого мудреца. В позднем буддизме появляется учение об Ади-будде — изначальном Будде, воплотившем сущность всех будд» (Альбедиль).
Майтрея — будда грядущего. Бронза (XI в.).
Все эти представления характерны для буддизма в целом. Различия между направлениями буддизма — хинаяной, махаяной и ваджраяной — заключаются не в мифологии, а в этике и философии, которых, как уже говорилось, мы здесь касаться не намерены.
Если Шакьямуни признают седьмым по счету буддой нынешней буддакальпы, то Джину Махавиру, основоположника джайнизма, считают двадцать четвертым и последним из тиртханкаров, «ведущих через океан жизни», то есть духовных учителей. Подобно Шакьямуни, Махавира — историческое лицо, жизнь которого с течением времени «обросла» мифологическими сюжетами. Первым же тиртханкаром ортодоксальная традиция называет некоего Ришабху, который жил в те времена, когда люди не умели правильно готовить пищу, не знали гончарного ремесла и письменности. Ришабху научил их всему этому, а также учредил брачные и погребальные обряды (круг действий, характерных для культурного героя). Считается, что тиртханкары приходят в мир, переживающий период спада; когда же мир «на подъеме», тиртханкары не нужны.
Все бытие, по джайнскому канону, населено двумя вечными феноменами — дживами (душами) и адживами (неодушевленные начала). Обретая «кармическую материю», дживы получают материальные тела и становятся живыми существами. «В джайнизме безначальный и бесконечный круговорот джив порождает представление о некоем равенстве всех существ, ибо все они обладают дживами (отсюда строжайший запрет на причинение вреда — ахимса), но поскольку дживы качественно различны в зависимости от количества органов восприятия (от одного у растений и до пяти у высших животных, людей и богов), создается своеобразная иерархия живых существ, высшее место в которой занимает человек, ибо только он может прекратить действие закона кармы и достичь освобождения. При этом мир людей делится на кармовый, то есть мир, где разворачивается история, и некармовый, где нет смены периодов времени. Состояния сиддхи — совершенных джив, освободившихся от кармы, могут достичь только обитатели кармического мира» (Альбедиль).
Джайнская традиция тяготеет к утомительно детальным описаниям мироустройства. В упрощенном виде мироздание представляется как трилока, то есть верхний, средний и нижний миры; эти три мира изображаются как усеченные конусы, причем средний и верхний соприкасаются основаниями, а вершина среднего лежит на вершине нижнего. Мироздание окружено мировой бездной, состоящей из густой воды, густого ветра и тонкого ветра. Помимо мира, есть еще и немир, непознаваемый и недоступный восприятию.
