Зарубежный детектив XX века. Популярная библиографическая энциклопедия - Бавин Сергей Павлович
Метод оперативника прост, но очень рискован. «Иногда хорошо работать по плану. А иногда лучше просто помешать палкой в болоте. Только при этом надо ухитриться остаться в живых, — откровенничает он с новым приятелем. — …Моя игра в том, чтобы Нунан и Шепот были на ножах».
Внедряясь в обе группировки и оказываясь «своим» для каждой из них, оперативник нарушает сложившееся в городке статус кво и вынуждает обе стороны схватиться за оружие. Катализатором «войны на истребление» являются различные документы, добыча которых — результат незаурядного сыщицкого таланта оперативника.
Тот же метод взрывания бандитских шаек изнутри демонстрирует оперативник в повестях «106 тысяч за голову» и «Большой налет».
Как принято у всех без исключения героев Хэммета, лично рассказывающих о своих подвигах, повествование окрашено грубоватым и едким юмором, самоиронией и бравированием опасностью. «Если бы расправились только с этой орясиной, — комментирует оперативник очередную драку, — я бы не возражал. Но страдать придется нам с Джеком, а это уже обидно. Мы не можем потерять Рыжего, он для нас слишком ценен. Мы будем спасать осла от награды, причитающейся ему за упрямство, и из нас сделают отбивные. Какая несправедливость…»
«Лучшим американским детективом всех времен» называют роман Хэммета «Мальтийский сокол». Фактура его проста: две группы международных авантюристов охотятся за скульптурной фигуркой сокола, который, по преданию, был отлит рыцарями ордена тамплиеров из чистого золота в качестве подарка королю Испании Карлу V за то, что он отдал им во владение остров Мальту.
Следы фигурки привели в Сан-Франциско. Для помощи в ее поиске один из участников решает нанять частных сыщиков, надеясь заставить их работать «вслепую». Напарник Спейда оказывается убит в первый же вечер, а сам он, чувствуя, что дело нечисто, долго не может понять, что за роль ему навязана. К такому повороту событий он не привык. «Мы поверили не вам, а двумстам долларам, — в роли циничного хапуги объясняет он ситуацию клиенту. — Вы заплатили больше, чем те, кто говорит правду… и настолько больше, что с вашей неправдой можно было смириться…»
Но не красивая историческая легенда дала основание критике столь высоко оценить роман. Основой для этого стал прежде всего образ частного сыщика Сэмюэла Спейда — владельца собственного агентства в Сан-Франциско.
Это безусловный супермен, и автор откровенно любуется им. «В лице Сэмюэла Спейда было что-то мефистофельское: длинный костлявый заостренный подбородок, постоянно поднятые уголки губ, глубокий треугольный вырез ноздрей, брови вразлет над двумя складками, из которых торчал крючковатый нос, да клинышек коротких светло-русых волос между большими залысинами. Обычными, а не раскосыми, как следовало ожидать, были только его желтовато-серые глаза… Он был ростом не меньше шести футов. Могучие покатые плечи придавали его фигуре почти коническую форму — на таком медведе плохо сидел даже хорошо отутюженный пиджак».
Вообще автор довольно большое внимание уделяет зрелищной стороне произведения. Это касается не только портретов многих действующих лиц, но и их мимики, жестов, подробного описания одежды и интерьеров.
Спейд — хищник, одинокий волк, «санитар» и хозяин криминального города («В Сан-Франциско без меня не обойтись… Это мой город и мои хитрости»).
Ему не страшны ни полиция («Я сам решу, что мне говорить тебе, а что — нет, — огрызается Спейд на лейтенанта Данди. — Я уже давно отвык рыдать только от того, что меня разлюбили полицейские»), ни вооруженные бандиты («— Я ни черта никому не должен, — Спейд бросал слова с той нахальной небрежностью, которая делала их более весомыми, чем любой надрыв или крик. — Если вы убьете меня, то как вы получите птицу? А если я знаю, что вы не можете себе позволить убить меня, не получив птички, то как вы можете запугать меня и заставить отдать ее вам?.. — Спейд был сама улыбчивая вежливость…»), потому что он четко знает силу своей позиции, опережающей на несколько ходов интеллектуальные способности оппонентов. Им порой должно казаться, что Спейд видит их насквозь, а это просто опыт, интуиция и умение сыграть с клиентом в «поддавки».
Сэм Спейд — человек-оборотень, хамелеон, имитирующий ту манеру поведения и даже стиль речи, которые, по его мнению, способны наиболее эффективно сработать в общении с разными людьми. Впрочем, у него всегда наготове и свой «язык», на котором он говорит со всеми, кроме женщин и полиции. Когда к нему в офис проникает один из бандитов (довольно хилый и трусливый Кэйро) и угрожает оружием, Спейд «тушуется», выглядит оробевшим, но, улучив момент, перехватывает и пистолет, и инициативу. Наказание следует незамедлительно: «Спейд улыбнулся. Нежной, почти мечтательной улыбкой. Правое плечо его поднялось на несколько дюймов. Согнутая правая рука чуть отошла назад. Кулак, запястье, предплечье, согнутый локоть — все обратилось в монолит, двигалось только плечо. Кулак врезался в лицо Кэйро…
Глаза Кэйро закрылись, и он потерял сознание».
Кому-то образ Сэма Спейда может показаться надуманным. Действительно, в чистом виде такой тип поведения маловероятен. В какой-то степени это гипербола, и ключ к ней — в истории о мистере Флиткрафте, рассказанной Спейдом молодой женщине по имени Бриджид О’Шонесси. Флиткрафт («говорящая» фамилия, в переводе приблизительно означающая «владеющий искусством легко перемещаться») — человек, долгое время живший вполне счастливо в своем обывательском мирке. Но однажды, когда он шел по улице на обед, рядом упала балка со строящегося дома. Переворот, происшедший в его сознании в связи с этим событием, был грандиозен. «Он вдруг осознал, что люди умирают по чистой случайности, а живут лишь до тех пор, пока их щадит слепой рок.
И потрясла его больше всего даже не несправедливость: с ней, в конце концов, оправившись от первого шока, он смирился. Самое сильное потрясение он испытал, открыв для себя, что, упорядочивая свои дела, он отдалялся от жизни, а не приближался к ней… Надо приспособиться… К концу обеда он уже знал, как ему приспособиться. Жизнь его может прервать случайно сорвавшаяся балка: нет уж, он сам ее изменит не менее случайным образом…»
И Флиткрафт «исчезает», меняет свою жизнь, перемещаясь в пространстве, меняя фамилии, заводя новые семьи…
Это сугубо американская идея, особенно модная в тридцатые годы и звучащая в романах и Хэммета, и Хемингуэя; суть ее в том, что человек в состоянии управлять своей судьбой, если обладает достаточно тонкой организацией психики. Как для героев Хемингуэя война и охота — лишь метафоры жизни, так и для Сэма Спейда обстоятельства преступления и его расследование — та же метафора. Он далек от иллюзий относительно окружающего его мира, способен преодолеть соблазны жизни (почет, любовь, деньги). В этом смысле Д. Хэммет — автор романтического героя, стоящего выше обычных людей и — отдельно от людей.
Близок Спейду некоторыми чертами характера Нед Бомонт, герой романа «Стеклянный ключ», который автор считал лучшим в своем творчестве. Обстановка и характер событий в «Стеклянном ключе» принципиально отличаются от предыдущего. Убийство происходит в небольшом городе, где тесны семейные и клановые связи; дополнительным, осложняющим расследование обстоятельством является предвыборная борьба, в которой сталкиваются интересы ближайшего друга Неда — губернатора Поля Мэдвига и активной оппозиции. Роль Неда своеобразна. О его профессии и положении ничего неизвестно, кроме ироничной автохарактеристики — «я игрок и мелкий приспешник политического босса». Вместе с тем Мэдвиг разрешает ему заняться расследованием; «не хотел бы я, чтобы ты в это ввязывался, но раз такое дело, лучше всего сделать тебя специальным следователем окружной прокуратуры».
Чем глубже проникает Нед в обстоятельства, связанные с гибелью сына сенатора, Тейлора Генри, тем опаснее и двусмысленнее становится его положение «меж двух огней», так как несколько сил по разным причинам не хотят установления истины. Хитроумные приемы, к которым прибегает Бомонт, провоцируя на нужные ему действия всех, не исключая и Мэдвига, заслуживают быть отмеченными особо. Картина политической жизни провинциальной Америки времен «сухого закона» — одна из сильных сторон этого произведения, а в сочетании с элементами готического семейного романа и крутого боевика они представляют, без сомнения, действительно значительное литературное явление.
