США: История страны - Макинерни Дэниел (бесплатные версии книг TXT) 📗

Не обошли своим вниманием реформаторы и образовательную сферу. В частности, Джон Дьюи сделал попытку не только расширить, но и перестроить существующую систему образования. Разработанные им «инструменталистские» программы ориентировали учащихся на самостоятельное исследование предмета, а не на простое запоминание фактов. Он создал демократические курсы (как удобный способ получения полезных жизненных навыков), где упор делался не столько на личностное развитие учащихся, сколько на их социальную адаптацию и общественное развитие. В ходе обучения Дьюи стремился подкреплять теорию практикой, чтобы ученики накапливали собственный опыт, а не просто зазубривали чужие открытия.

Реформы прогрессистов коснулись даже религиозной области, изменив привычные представления. Вместо того чтобы, как раньше, искать пути перевоспитания порочных личностей, городские священники – такие как Вашингтон Гладден и Уолтер Раушенбух – пересмотрели «последовательность» самого процесса спасения. Если прежде считалось, что усовершенствовать окружающий мир можно через спасение отдельных душ, то теперь, напротив, заговорили о спасении души общества, которое неминуемо приведет к перевоспитанию отдельных его членов. По утверждению проповедников, Бог рассматривает человечество как единое целое, а не как простое скопление изолированных личностей. И спастись человечество может только сообща. Новое учение «социального евангелия» призывало верующих очистить общество от присущих ему «грехов» – нищеты, коррупции, эксплуатации – и таким образом исполнить прогрессивные предначертания Божества.

Суфражистское движение

Один из наиболее важных (а в ретроспективе и наиболее интересных) аспектов реформы касался политических прав женской половины общества. Вопрос об избирательном праве для женщин поднимался не впервые, но прежние активистки (такие как Элизабет Кэйди Стэнтон) формулировали свои требования, исходя из принципов равноправия и свободы. По мнению той же Стэнтон, право голосовать является естественным правом женщины, которого ее самым бессовестным образом лишили. Если бы этого не случилось, то женщина могла бы самостоятельно решать собственную судьбу, а не быть рабой мужских желаний. Подобные смелые утверждения шли вразрез с традиционными представлениями об изначальном предназначении женщины как хранительницы (и служительницы) домашнего очага. Экстравагантность суфражистских требований не испугала американских законодателей, и в 1869–1914 годы десять западных штатов даровали женщинам избирательные права. В 1913 году к ним присоединился и один из восточных штатов – Иллинойс.

Тем временем кампания за внесение в конституцию поправки, которая узаконила бы женское избирательное право, ширилась и набирала силу. Это происходило отчасти благодаря прецеденту западных штатов, отчасти из-за улучшения организации движения за реформы. Но немалую роль в этом сыграла и более сдержанная и менее вызывающая форма аргументации, к которой прибегали организаторы нынешней кампании: теперь они делали упор не на «природное право» женщины, а на ее особую натуру. Женщина, доказывали они, является естественным проводником высокой морали. Если допустить женщин к выборам, то они одним своим участием должны облагородить политическую жизнь страны и уравновесить жестокое и необузданное влияние испорченных мужчин. В 1912 году вышло заявление «Национальной американской ассоциации борьбы за право голоса для женщин», в котором говорилось, что такая поправка полностью отвечала бы «потребности государства в материнском влиянии». Далее члены комитета, достаточно ловко играя на привычных страхах американцев, развивали свою позицию. Они напоминали, что именно женщины составляют самую религиозную, самую высоконравственную и здравомыслящую часть населения, и вопрошали: почему мы должны отказывать женщине в праве голоса, если даруем его любому невежественному иностранцу, прибывшему к нашим берегам? Вот таким образом – благодаря общественному прогрессу и общественным предубеждениям – реформаторы добились в 1920 году принятия Девятнадцатой поправки к конституции, которая гарантировала женщинам равные с мужчинами избирательные права.

Хотя сам термин «прогрессизм» предполагает некое движение вперед, усовершенствование и передовое мышление, на деле реформа прогрессистов включала несколько аспектов, которые сегодня бы мы трактовали не иначе как реакционные и недемократические. В рамках борьбы с общественным «распадом» и «беспорядком» реформаторы ополчились в первую очередь против власть имущих с их богатством и особыми привилегиями. Однако так уж случилось, что рикошетом реформа ударила и по самой слабой и беззащитной категории населения – по иммигрантам. Основываясь на псевдонаучных выводах евгеников – об угрозе, которую якобы несет американскому генофонду приток заокеанской рабочей силы, – прогрессисты ратовали за жесткое ограничение иммиграции. Не менее парадоксальным видится исход борьбы за трезвый образ жизни. Начав с кампании за ограничение потребления спиртных напитков, реформаторы перешли к требованию полного их запрета. В результате в 1919 году была принята Восемнадцатая поправка к конституции, которая запрещала «производство, продажу и транспортировку отравляющих крепких напитков» на всей территории государства. И, наконец, белые прогрессисты в массе своей предпочитали закрывать глаза на систему сегрегации, сложившуюся по завершении реконструкции и ставшую позорным пятном в американской истории.

Реформа прогрессистов и афроамериканцы

Как мы помним, в 1877 году президент США вывел федеральные войска из южных штатов, и это ознаменовало бесславный конец реконструкции. Белые южане ликовали, поздравляя друг друга с победой. Им удалось-таки освободить родную землю, вырвав ее из «деспотических тисков центральной власти». Что касается чернокожих американцев, то они остались заложниками в краю, где мало что изменилось. В первые десятилетия XX века Юг по-прежнему оставался преимущественно аграрным, нищим и децентрализованным регионом. Впрочем, кое-какие изменения все же произошли, и коснулись они прежде всего политической сферы. Демократическая партия вернула себе былое лидерство и на протяжении последующих ста лет сохраняла контроль над «твердым Югом». Кроме того, белым южанам удалось законодательно оформить и закрепить разделение общества по расовому признаку. Стоит ли говорить, что сами они в этом обществе заняли главенствующее положение.

Для афроамериканцев подобное решение обернулось крушением всех надежд. Та заветная дверца, что вела в политическую жизнь страны, приоткрылась лишь на мгновение и тут же снова захлопнулась. Очень скоро большинство чернокожих мужчин лишились избирательных прав, якобы гарантированных им конституцией. Те же, кто пытался реализовать свои политические права, наталкивались на новые неодолимые препятствия – в виде подушного избирательного налога, тестов на грамотность и откровенного запугивания со стороны белых расистов. Результаты не замедлили сказаться: очень скоро количество чернокожих граждан во властных структурах Юга катастрофически упало. А отлучение от политической власти еще больше усугубило и без того незавидное положение бывших рабов. Издольная система создавала лишь видимость экономической независимости. На самом деле она ни в коей мере не решала проблем чернокожих фермеров, которые после освобождения остались без денег, без сельскохозяйственного оборудования и прочих необходимых вещей. Практика «сохранения доли» позволяла им какое-то время держаться на плаву, одалживаясь в счет будущего урожая у торговцев и хозяев земли. Однако бесконечные долги вкупе с политическим бесправием не оставляли южным неграм никаких шансов. Вдобавок ко всему они столкнулись с новыми социальными и юридическими ограничениями. Благодаря законам Джима Кроу [15] белые ввели систему сегрегации, создав два изолированных мира – один для себя, другой для черных. Жилье, транспорт, образовательные и развлекательные учреждения, даже кладбища – теперь все было порознь. Белые вращались в одной вселенной, черные в другой. В 1896 году Верховный суд принял решение по делу «Плесси против Фергюсона», которое фактически узаконило создание «раздельных, но равных» условий существования. Это постановление выглядело откровенной насмешкой, ведь всем было понятно, что черным отведен заведомо не равноценный мир. Тем не менее начало было положено. А дальше в ход пошли грубая сила и жестокость; они завершили то, чего не доделал закон. Только на протяжении 1890-х годов было зафиксировано почти 2 тыс. случаев линчевания чернокожих. Большая часть этих преступлений свершилась на Юге, где свирепствовал Ку-клукс-клан – и подобное положение сохранялось в XX веке.