Макамы - ал-Хамадани Бади аз-Заман (книги полностью бесплатно TXT) 📗

Мы сказали:

— Бог сохранит твои уста, подобные речи произносившие! Прекрасен ты и племя, тебя породившее! Если заговоришь ты, следует всем замолчать, только речи твоей внимать. Где же место восхода твоего и место заката? Какая надежда манит тебя и зовет, какая цель гонит тебя вперед?

Он ответил:

— Йемен — мои родные края, дождь — надежда моя, гонит меня нищета, лихая нужда.

Мы предложили:

— Если бы ты остался в наших местах, ты разделил бы с нами нашу жизнь и все прочее. В твоих руках были бы все дожди, обильно здесь выпадающие, и ливни неиссякающие.

Он откликнулся:

— Столь просторен и щедр ваш двор, что друзей иных не нужно мне с этих пор. Но ваши дожди — вода, а вода не напоит жаждущих.

Мы спросили:

— А какие дожди напоят тебя досыта?

Он ответил:

— Халафский дождь.

Г оворит Иса ибн Хишам:

Он вышел, и, попрощавшись с ним, мы долго потом без него тосковали, о разлуке с ним горевали.

В один из облачных дней, когда мы сидели компанией, подобной нанизанным звездам Плеяд, вдруг видим: верблюды с грузом идут, и сменные — в поводу, и неожиданно от них к нам устремился некий человек. Мы спросили: «Кто там идет?» Смотрим — а это наш шейх-звездочет, гордый, не то что прежде, влачит подол богатой одежды. Мы бросились его обнимать и спросили:

— Что за тобою, о Исам [143]?

Он ответил:

— Верблюды, товарами нагруженные, и мулы, тюками отягощенные.

И продекламировал:

Г оворит Иса ибн Хишам:

Мы просили Бога его сохранить и новые встречи с ним подарить. Звездочет провел у нас несколько дней, развлекая нас речью узорной своей, но о чем бы он с нами ни говорил — все за милости Халафа благодарил, и его красноречивые излияния восхваляли царевы благодеяния.

ХАЛАФСКАЯ МАКАМА

(тридцать восьмая)

Р ассказывал нам Иса ибн Хишам. Он сказал:

Когда на меня возложили управление Басрой, туда из столицы вниз по Тигру пришлось мне спуститься. На корабле был со мной юноша, казавшийся воплощением здоровья и красоты. Он обратился ко мне с такими словами:

— Хоть я неизвестен в дальних краях, но когда речь заходит о серьезных делах, я один равен тысяче, говорят, и могу заменить собой целый отряд. Я хотел бы слугой твоим доверенным стать и во всем тебе помогать, но для поддержки просьбы моей нет у меня благодетеля, покровителя и радетеля.

Я сказал:

— Твой ум и твои добродетели — лучшие за тебя радетели, а твои достоинства сильнее любого воинства. Хочу я, чтоб ты товарищем мне служил, со мною и радость и горе делил.

И мы поплыли дальше, а когда прибыли в Басру, он вдруг исчез на несколько дней. Очень горько я о нем горевал, повсюду его искал, а найдя, спросил:

— Друг мой, куда же ты сгинул, что тебе не понравилось, отчего ты меня покинул?

Он ответил:

— Обида, как огниво, высекла огонь в моей груди. Если тушишь пламя — оно слабеет и угасает, а оставишь — взметывает и все вокруг поджигает. Если одна за другой капают капли в сосуд — в конце концов они через край перельют. А упреки, что сыплются со всех концов, яйца откладывают и выводят птенцов. Кроме даров, есть ли силки — благородного удержать? Кроме грубости, есть ли бич, чтобы его прогнать? Во всяком случае, мы смотрим на благородного одобрительно, на негодного смотрим презрительно. Если мы длинный нос от кого-нибудь встретим, слоновьим хоботом сразу ответим. В ком неприязненность углядим, того задешево продадим. Для того ль ты меня растил, как цветок, чтобы твой слуга с корнем выдернуть мог? Для того ли я куплен по цене дорогой, чтобы проданным быть твоим же слугой? Познается книга по заглавию своему, человек же — по тем, кто служит ему. Если слуга грубил мне по твоему приказу, то чем заслужил я? Ответь мне сразу! А если ты об этом не знаешь — значит, челядью не управляешь!

Г оворит Иса ибн Хишам:

Затем он пошел прочь, а я последовал за ним, стараясь склонить его на свою сторону, разговаривал с ним любезно и заставил его вернуться. Правда, сначала он поклялся:

— Я не пойду на водопой вместе с тем, чье общество мне неприятно!

И тогда я обещал ему полное уважение.

НИШАПУРСКАЯ МАКАМА

(тридцать девятая)

Р ассказывал нам Иса ибн Хишам. Он сказал:

Однажды в Нишапуре я присутствовал на пятничной молитве. Когда она закончилась, мимо меня прошел человек в судейской шапочке и суннитской чалме [145]. Я спросил у одного из молившихся рядом:

— Кто это?

И услышал в ответ:

— Это моль, что одежду сирот пожирает, саранча, что на чужие поля нападает. Это вор, на вакфы [146]нацеленный, курд, в победе над слабым уверенный [147]. Это волк, что бросается на людей, пока они молятся и бьют поклоны, это грабитель, который использует свидетелей и законы. Напялил он шапку судейскую, а веру принял злодейскую. Ходит он в тайласане [148], на праведника похожий, а язык и руки испачкал ложью. Усы он укоротил [149], а силки свои удлинил. Для красивых речей он рот раскрывает, а за речами дурные мысли скрывает. Побелела у него борода, лицо же — сплошная чернота. Свое благочестие выставляет он напоказ, но любая просьба у него встречает отказ.