Услада душ, или Бахтияр-наме - Дакаики (книги хорошего качества TXT) 📗

– Ты для меня дороже жизни! – ответил падишах. – Я пожертвовал царством ради тебя, как же мне тебя бросить? От царства и богатства можно отказаться, но невозможно покинуть прекрасную возлюбленную.

Недаром говорит пословица: «Судьбы не миновать, а печаль – удел благородных», – продолжил падишах. – Я примирился со своей судьбой и сложил свою голову у порога великого творца в ожидании его воли.

И в тот же миг родился на свет мальчик совершенной красоты, крепкий и здоровый. Казалось, что Юсуф вернулся в этот мир, что луна взошла на небо.

Мать завернула мальчика в свою рубашку, и тут шах сказал:

– О любимая! Нельзя привязываться сердцем к дитяти. Давай оставим его у колодца на попечение творца, а сами двинемся в путь через пустыню. Бесконечная милость создателя не даст этому младенцу погибнуть, ибо для каждой мошки есть доля со стола его благодеяний, для каждого муравья на скатерти его милости есть свой удел. «И нет ни одного животного на свете, пропитание которого не было бы от Аллаха».

Мать, услышав такие речи, вздохнула со скорбным сердцем, накормила сына и положила его на краю колодца. Шах же привязал к ручке ребенка драгоценный камень и сел на коня, с сердцем, обуглившимся от горя, со слезами на глазах.

Бедная мать горевала, проливала слезы и скорбно вздыхала. Стоило прозвучать крику, как она думала, что это ее ребенок; откуда бы ни слышался стон, она думала, что это ее дитя.

Итак, падишах и его жена были опрокинуты навзничь десницей судьбы, вместо радости у них был лишь мираж, вместо воды им достались в удел кровавые слезы.

Военачальник меж тем овладел царством, стал раздаривать царскую казну, расточать государственные сокровища.

Наконец после долгих скитаний и страданий падишах и его жена прибыли в Кирман. А государь этой страны был одним из самых великодушных мужей на свете. Когда он прослышал о прибытии нашего падишаха, то велел челяди как следует встретить гостя, разрешил своим вельможам оказать ему должный прием и приказал приготовить для него подобающие царскому сану покои.

Когда шах Систана отдохнул после скитаний по дорогам пустыни, когда в покоях радости, в жилище счастья прошла его усталость, он велел созвать сладкоголосых певцов, радующих сердца, приготовить все, что нужно для веселия и наслаждения. А правитель Кирмана прислал к нему с наказом сына, велев передать:

«Мир существует для наслаждения и радости, наши дни – это перечень веселий и удовольствий. Дорога под твоими ногами благоуханна, ибо ты шагаешь по ней; наши края и страна наша озарены лучами властителя всего мира. Если ты соблаговолишь оказать нам честь своим посещением, если ты час-другой проведешь с нами за чашей вина, то горести дней будут преданы забвению в обществе великодушных мужей. Это будет для нас великим счастьем и большим почетом.

Шах Систана немедля прибыл на пир правителя Кирмана и в саду, равном райским садам, узрел райское пиршество. Раздавались звуки органона, лилось вино цвета аргавана, там парил хумай счастья, чаши наслаждения ходили по кругу. Когда чаша дошла до шаха Систана, его глаза заволоклись слезами, и он сказал:

– Да будет вечность уделом падишаха! Вино может пить тот, кто не тоскует в разлуке с родиной и не скорбит из-за покинутой родной страны. Но как может вино радовать того, чье царство и владения захвачены врагами и чернью, чьи сокровища и казна преданы разграблению и похищены?

Падишах Кирмана, видя гостя в таком состоянии, попросил:

– Расскажи, какая беда постигла тебя, поведай, чем судьба тебя наказала. Хотя у почетного гостя и не спрашивают о причине прибытия, хотя «не спрашивают царей о том, что с ними произошло, и не проникают в их тайны», но тем не менее невзгоды, случившиеся с царями, – дело иное, и, если события относятся к властелинам, они приобретают особый оттенок.

Шах Систана рассказал обо всем подробно, и падишах Кирмана стал утешать его:

– Не горюй, ибо падишахи обязаны помогать друг другу! Мы благодарны тебе за то, что ты обратился к нам за помощью, ведь, помогая тебе, мы обретаем вечное счастье. Сказано в Писании: «И помогайте одни другим в благочестии и боязненности».

Прошло несколько месяцев, и падишах Кирмана как бы по наитию приказал огромной рати двинуться под водительством шаха Систана через пустыню и окружить неожиданно столицу и рубежи Систана, уничтожая беспощадным мечом врага.

Когда враги падишаха были посрамлены и знамена мятежников смяты, когда тела недругов были повержены, а их души отправлены в ад, шах Систана послал правителю Кирмана дары. Расцвели розовые кусты счастья, соловьи благоденствия пришли в восторг, полился дождь из туч благодеяний, засверкало солнце благоденствии.

Падишах воссел на царский трон, а плоды справедливости стали его урожаем. Он вновь дал взлететь своему благородству и стал благоустраивать царство, ибо: «Правление – это благоустройство». Подданные радовались ему, жители страны благодаря его правосудию становились все более свободными. «Чем больше потеря, тем больше радость находки».

У падишаха была только одна забота: он говорил о сыне, которого оставил на краю колодца, с которым расстался волею судьбы:

А случилось так. Когда падишах и его жена оставили мальчика на краю колодца, туда вскоре нагрянула шайка айяров, промышлявших разбоем в пустыне. Они увидели у колодца мальчика, в сто тысяч раз прекраснее любой картины; свет его чела озарял пустыню, а она, отражая его краску, становилась цветником.

Главарь айяров, узрев совершенство и красоту мальчика, заключил:

– Это, наверное, шахский сын. На челе дитяти блистают признаки царственности и приметы падишаха. Такой ребенок не родится от смерда, такая жемчужина не отделится от безродного, говорят же: «Черный порождает только черное». Этот мальчик станет львом на лужайке и воинственным мужем.

Он поднял мальчика и тут увидел на руке у него драгоценный камень – и его догадка подтвердилась. Главарь тут лее понес его к себе домой, вручил кормилице.

– Этот мальчик дан нам богом, – сказал он и потому нарек его Ходадад [5].

А падишах меж тем думал, что сына задрали дикие звери, и не ведал, что божественная милость спасла дитя.

Прошло какое-то время, шах-заде вырос, стал мужественным воином и храбрым мудрецом. Главарь айяров выучил его всем правилам и наукам. В красноречии, адабе и арабском языке он достиг совершенства. Шах-заде проводил время с айярами в пустыне или же охотился на диких зверей. Когда в храбрости он поднялся до наибольших высот, когда он научился всему, что нужно, главарь айяров стал посылать его на разбойные дела. При этом он говорил: