Поле мотыгой взрыхляю,
Опять покупаю вола.
Навес камышовой крыши
Тугая лоза обвила.
Не хуже, чем город уездный,
Селенье, где мы живем:
Цветы да густые рощи,
Как птичье гнездо, наш дом.
Купил я земли три цина,
Где все зеленеет весной.
А рядом чистый заливчик
Блестит изумрудной водой.
Жена и служанка довольны,
В глазах моих гордость видна.
Хмельное вино мы пьем,
А кругом сияет весна!
А вот еще один стих, только написанный семисложным размером:
Мне вина покупать городского не надо,
Сам готовлю вино, ведь живу в достатке.
А приедет гость — мой друг-собеседник,
Рвать любые овощи может с грядки.
С частоколом сплелись побеги бамбука,
И по планкам решетки лиана вьется.
Здесь цветы повсюду — признак досуга,
Здесь шутливая летопись создается.
Где я сад насадил, мэйхуа в цветенье,
И прохлада бамбук молодой овевает.
Поливаю, рыхлю свои грядки, — и лучше
Моей пищи простой ничего не бывает!
За окном изогнулась река, а в доме —
Сладкозвучный цинь, мудрых книг страницы.
Средь цветов я читаю — и каждая строчка
Ароматом в душу мою струится.
Как видите, в этих стихах, написанных без особых к тому причин, просто показан окрестный пейзаж. Есть у меня еще одно сочинение из числа «оборванных строк», которое еще сильнее трогает душу, — это «Десять благодатей Горного кабинета». В нем я пишу о том, что увидел лет двадцать назад, когда очутился в местах, где обитают ушедшие в горы. Прочтите его, почтенные, и вы сразу поймете, что в авторе таится частица бессмертного духа, хотя на самом деле он простой человек. Словом, взгляните на это сочинение как на нечто редкостное, диковинное.
Что же такое «Десять благодатей»? Пробегите глазами короткое предисловие к нему, и вы сразу поймете, почему оно было написано. В нем говорится! «Праведник в бамбуковой шляпе соорудил камышовую хижину и стал в ней жить. Некий гость однажды сказал: «Вы ушли от людской суеты в безмятежную тишину. Не раскаиваетесь вы в содеянном?» Праведник ответил: «Нисколько, я наслаждаюсь всем, что дает мне природа — воды и горы, любуюсь цветами, слушаю пение птиц. Так что в нынешней моей жизни есть множество благодатей. Почему вы об этом спросили?» Гость попросил его объяснить поподробней. Праведник объяснил, облекши ответ в форму стиха.
Благодать землепашества
Десять му нагорного поля.
Частокол да тропинка к дому.
А кругом — тень лесов зеленых,
Подступивших к заливу речному.
Вот петух возвещает полдень,
И домой, пообедать с женою,
Землепашец идет, — ей не надо
На межу торопиться с едою.
Благодать сельской жизни
За окошком, куда ни глянешь,
Все полно нефритовым звоном.
С четырех сторон мой домишко
Окружен простором зеленым.
Много сил отнимают заботы,
Как у всех, кто живет в селенье.
Но заботы ничуть не мешают
Предаваться любимому чтенью.
Благодать рыболовства
Нет на мне бамбуковой шляпы,
Нет накидки, не в лодке качаюсь —
Целый день у Восточной беседки
Черепаху поймать [350]пытаюсь.
Добрый гость сегодня явился,
Я вином его угощаю.
Осторожно бросаю наживу,
Рыбку мелкую извлекаю.
Благодать поливки сада
У квадратного тихого пруда
Поливаю свой садик сегодня:
Здесь расти овощам привольней
И плодам созревать свободней.
Кто обнял кувшин [351], тот, конечно,
Простоват, но крестьянин толковый. —
У него обучаюсь секретам,
Как растить свой садик плодовый.
Благодать колодезной воды
За стеною — гора. Там кухня
Возле старенького колодца:
Изогнулось коленце бамбука,
И вода по желобу льется.
Заварил я чаёк погуще,
Гостя доброго принимаю.
Ах, какой аромат напитку
Придает вода ключевая!
Благодать полоскания одежды
Чтоб от пыли отмыть одежду,
Мне источник искать не надо.
Перед дверью — ручей чистейший,
Звон его — для души отрада.
Как отшельнику, чтущему скромность,
Мне во всем чистота желанна:
Ленты шляпы моей отмыть бы
В благодатных водах Цанлана [352]!
Благодать труда дровосека
Слышу утром: в лесу осеннем
Хворост раб-слуга собирает:
С треском рубит сухие сучья
И опавшие листья сгребает.
Бросив книгу, за ним устремляюсь
Поглядеть на труд его спорый.
Распахнул я настежь ворота —
Предо мной возвышаются горы.
Благодать ночной службы
Спят селенья. Спят люди крепко,
Будто ночь их сковала стужей.
Стережет во тьме их ворота
Лишь река, что шумит снаружи.
Чуть белеет тропинка, а дальше
Виден мостик — шаткий, горбатый.
Спит в горах дикий пес-бродяга
Меж корнями сосны лохматой.
В свое время я сочинил еще два стиха: «Благодать пения» и «Благодать любования», но, увы, я их не запомнил, а рукопись потерялась. Примерный смысл таков: «Полагайся на творение Неба, но опирайся на силу людскую». Да, благодатна земля, на которой я живу. Конечно, с Пэнлаем [353]или Персиковым источником ее не сравнишь, но она нисколько не уступает знаменитым местам у потоков Ванчуань [354]и у ручья Яньси [355]. Разбойники бесчинствуют ныне во всех четырех сторонах, повсюду слышно ржанье солдатских коней. Люди покидают родные места, бегут с насиженных мест. О, как это горько! Размышляя об этом, я сочинил стих, пытаясь излить свои чувства, дабы люди, находящиеся на чиновной стезе, равно как и «вельможи гор», не забывали о славном даре небес и не искали иных удовольствий, кроме тех, которые получают подле текучих вод.
