Повесть о Белой змейке - Эпосы, легенды и сказания (полная версия книги .txt) 📗

– Во-первых, я никогда не видел этого храма и мне хочется на него взглянуть. А потом, я ведь сделал пожертвование, и мне надо возжечь свечи.

– Ну, если тебе так уже хочется – иди. Только, пожалуйста, выполни три моих просьбы.

– Какие просьбы?

– Первое – не входи в келью к настоятелю, второе – не вступай в беседу с монахами, а третье – поскорее возвращайся. Если задержишься, я выйду тебе навстречу.

– Хорошо, я сделаю все, как ты просишь.

Сюй оделся в праздничное платье, спрятал в рукав ха тата коробочку с благовонием и, в сопровождении Цзян Хэ, спустился к переправе. Они взяли лодку и поплыли к обители Золотых Гор. Зажегши благовонные палочки в зале Владыки Драконов, они стали прогуливаться по обители и через некоторое время оказались перед кельей настоятеля.

Сюй остановился. «Жена запретила мне сюда входить», – вспомнил он.

– Э, да что там, ведь она нас не видит! Скажешь, что не входил, и дело с концом! – принялся уговаривать его Цзян Хэ.

Они осмотрели келью и направились к выходу. А надо вам знать, что в келье сидел монах. На нем была круглая монашеская шапка и халат прямого покроя, взор его блистал проницательностью и мудростью, и всякому было понятно, что этот человек поистине праведен. Видя, что Сюй удаляется, монах приказал прислужнику:

– Скорее позови этого юношу обратно.

Прислужник выбежал наружу, но кругом сновали тысячи богомольцев, а каков был с виду этот юноша, он не приметил.

– Я его не нашел, – сказал он, вернувшись.

Тогда монах взял посох и сам вышел из кельи. Он оглянулся по сторонам. Сюя не было видно нигде. Монах спустился к реке. У воды толпилось множество людей. Все ждали, когда спадет ветер, но ветер не утихал, и волна крепчала.

– Ехать никак нельзя! – говорили друг другу богомольцы.

Вдруг посреди реки появился маленький челнок, он быстро летел к берегу. Сюй Сюань, который стоял вместе со всеми на берегу, сказал Цзян Хэ:

– Как быстро плывет эта лодчонка! Странное дело! Под таким ветром, да на такой волне и в большой-то лодке не выгребешь…

Челнок тем временем причалил, на берег вышли две женщины: одна в белом платье, другая – в темном. Сюй пригляделся – так и есть: жена и ее служанка! Красавица Бай подошла к перепуганному мужу.

– Ну, что стоишь? Садись скорее в лодку.

Сюй уже готов был повиноваться, как вдруг позади раздался окрик:

– Что тебе здесь надо, окаянная?

Сюй мигом обернулся.

– Учитель Фа Хай! – раздались голоса.

– Нечистая сила! Ты снова творишь бесчинства и губишь живую душу! Знай же, что я пришел сюда только из-за тебя!

Едва увидев монаха, красавица Бай оттолкнула лодку от берега, но челнок тут же перевернулся, и обе женщины скрылись в волнах.

– Досточтимый учитель! – взмолился Сюй. – Спаси меня, несчастного.

– Как ты повстречался с этой женщиной? – спросил монах.

Сюй поведал ему всю свою историю.

– Это вовсе не госпожа Бай, это оборотень, – сказал монах. – Постарайся вернуться в Ханчжоу, а если она снова попытается тебя опутать, приходи в храм Чистого Милосердия, что на южном берегу озера Сиху, Там ты найдешь меня.

Вот какие стихи сложены по этому случаю:

Сюй Сюань поблагодарил монаха, сел вместе с Цзян Хэ в лодку и, переправившись на другой берег, вернулся домой. Красавица Бай и ее служанка Цин-цин исчезли. Теперь Сюй был совершенно уверен, рто его жена – оборотень.

Пришел вечер, и Сюй попросил Цзян Хэ остаться у него на ночь. Цзян Хэ охотно исполнил его просьбу, однако же юноша не сомкнул глаз ни на миг – такая тоска сдавила ему сердце. Наутро он оставил все того же Цзян Хэ присмотреть за домом, а сам отправился к Игольному мосту – к Ли Кэ-юну. Когда он сообщил аптекарю о том, что произошло накануне, Ли Кэ-юн отвечал так:

– Вот что было в день моего рождения. Она вышла из комнаты, я – за ней. И вдруг я увидел такое страшилище, что едва не помер со страха! Я тогда тебе ничего не сказал – просто побоялся. А теперь, раз уже все так обернулось, переезжай ко мне: вместе что-нибудь придумаем.

Сюй поблагодарил бывшего своего хозяина и поселился у него.

Прошло больше двух месяцев. Однажды, стоя у ворот, Сюй увидел старосту, который обходил дом за домом и собирал цветы, хлопушки и благовонные палочки для празднества в честь Высочайших Милостей. Оказалось, что император Гао-цзун принял решение передать престол Сяо-цзуну и потому объявил амнистию по всей Поднебесной. Все осужденные – кроме убийц – получали свободу и могли возвратиться по домам. Радости Сюя не было границ, и в голове у него сами собою сложились такие стихи:

Аптекарь Ли задобрил чиновников из ямыня деньгами и подарками, те помогли Сюю увидеться с правителем области, и вскоре дозволение вернуться в Ханчжоу было получено. Настал наконец счастливый день, когда Сюй отдал прощальные поклоны всем соседям и знакомым, не забыв и двух приказчиков из лавки Ли Кэ-юна. Услужливый Цзян Хэ купил для него всякие безделушки на память о Чжэньцзяне.

Так Сюй Сюань возвратился в родные края. Первым делом он, как и следовало ожидать, явился к сестре и зятю. Увидев Сюя, казцачей Ли не обрадовался, а, напротив, разгневался:

– Что же это такое! Я дважды тебе помогал, писал рекомендательные письма, а ты что делаешь? Тайком нашел себе жену и даже не позаботился известить об этом меня! Хорош, нечего сказать! Хороша твоя благодарность!

– Да я не женился! – отвечал Сюй.

– Как так «не женился»? Третьего дня приходит к нам какая-то женщина со служанкой и объявляет, что она твоя жена. Она сказала, что в седьмой день седьмой луны ты, дескать, отправился в обители Золотых Гор и не вернулся. Она искала тебя, но не нашла и вдруг спустя долгий срок узнала, что ты возвращаешься в Ханчжоу. Тогда и она пустилась в путь вместе со служанкой и вот уже дня два ждет тебя здесь.

Зять крикнул слугу и велел позвать гостью. И перед Сюем вновь предстала его жена, госпожа Бай, и служанка Цин-цин. Глаза у Сюя вылезли на лоб, а язык прилип к нёбу. Но как ни велико было его изумление и негодование, рассказать родичам всю правду он не решился. Зять отвел супругам комнату для гостей, чтобы они отдохнули с дороги. Подошел вечер, страх и беспокойство в душе Сюя достигли предела. Он упал перед женой на колени и взмолился: