Троил и Крессида - Чосер Джеффри (читать книги онлайн регистрации .txt) 📗
На помощь кинулся: "Он жив, похоже, -
Но тише, ради Бога!" И, подняв,
Царевича он уложил на ложе,
Ворча: "Ну, полно! воину негоже
Крушиться этак!" - и с него совлек
Все до рубашки, чтоб дышать он смог.
"Племянница, яви к нему участье,
Не то, ей-богу, милый твой погиб!"
- "Ах, дядя, что мне делать? Вот несчастье!
Ужель ему помочь мы не могли б?"
- "Дитя, вольна ты вырвать острый шип,
Вонзенный в сердце бедного Троила:
Скажи ему сама, что все простила!"
"О, с радостью! И впрямь я всей душой
Того ждала, к тому лишь и стремилась! -
И зашептала тотчас: - Милый мой,
Уж я давно сменила гнев на милость!
Взгляни же на Крессиду! - и склонилась
Со всей сердечной ласкою над ним,
Но принц, увы, остался недвижим.
Здесь принялись они с Пандаром вместе
Ему ладони растирать и грудь
И смачивать виски... Сказать по чести,
Вдова, чтоб к жизни милого вернуть,
Прибегла к поцелуям; в них ли суть
Иль в чем ином - царевич, слава Богу,
Опоминаться начал понемногу.
161 Очнувшись, испустил он горький вздох
И, точно удивленный суетою,
Спросил: "К чему такой переполох?
Стараний ваших, верно, я не стою".
Она же, покачавши головою,
На то сказала: "Полноте, мой свет!
Друг с дружкою лукавить нам не след".
162 Затем, обняв, она его простила
И вновь поцеловала много раз;
И принцем также сказано тут было
Немало нежных слов, что про запас
Берег он; словом, этот поздний час
Принес обоим умиротворенье,
Обиды прочь изгнав и подозренья.
Панд ар сказал: "Здесь больше не нужны
Ни я, ни эта свечка. Свет, к тому же,
Больным во вред. У вас теплом весны
Повеяло, как будто, после стужи:
Дай Бог, чтоб дальше дело шло не хуже!"
И он зевнул, со свечкой отошед
К камину: мол, до вас мне дела нет.
Меж тем Крессида, с друга взявши клятву
В том, что за ней вины не числит он,
И клятв обильную собравши жатву,
Все не спешила погрузиться в сон
И принца отослать: тем, кто влюблен,
Беседы с милым кажутся целебны,
Пусть клятвы им не столь уж и потребны.
Вдобавок, сведать не терпелось ей,
Когда и как (хоть правды в том ни тени!)
И с кем из юношей или мужей
Ее он заподозрить мог в измене
И кто виновник сих злоумышлении.
Что ж он молчит? Не сам ли уж - Бог весть! -
Ловушку для Крессиды ладил сплесть?
Как быть бедняге? Перед госпожою
Держи теперь ответ за все сполна!
И поневоле он кривя душою
Пробормотал: была-де холодна
С ним на таком-то празднике она,
Не улыбнулась, поглядела строго, -
И прочий вздор, лишь годный для предлога.
"Душа моя! Да если бы и так -
Что в том дурного? - молвила вдовица, -
Неужто вправду этакий пустяк
Во мне тебя заставил усомниться?
Так ревновать, ей-богу, не годится!
Ты как дитя, что дуется на мать:
Тебя бы розгой впору наказать".
Царевич тут, ни жив ни мертв со страху
(Не вновь ли он прогневал госпожу?),
Взмолился: "Пощади! Коль дал я маху -
Впредь никогда тебя не рассержу!
Ты видишь, я от горя весь дрожу, -
Прости ж меня, молю, не мучай доле,
Я сроду из твоей не выйду воли!"
- "Кто повинился - должен быть прощен, -
Ответила вдова, вздохнув глубоко, -
Но помни эту ночь!" - "Ах, - молвил он, -
Я не забуду твоего урока!"
- "Однако же и я была жестока:
Тебе я нынче причинила боль,
И ты за то простить меня изволь".
В ответ на это, с возгласом счастливым,
Судьбе своей доверившись, Троил
Внезапным побуждаемый порывом,
Любимую в объятья заключил.
Пандар, зевая из последних сил,
Спать запросился, наказав пред этим
Не падать в обморок и не шуметь им.
Вотще трепещет бедный голубок,
Что ястреба лихого стал добычей...
Настало время, после всех тревог,
Поведать вам, не преступив приличий,
Об их блаженстве: так велит обычай
И автор мой, за коим я вослед
Плетусь, хотите вы того иль нет.
Как лист осины, юная вдовица
(Так летопись об этом говорит)
В испуге начала дрожать и биться,
Едва сомкнул объятья Приамид.
А тот, забыв тоску, и страх, и стыд,
Благодарит богов... Так Провиденье
Нам после мук дарует наслажденье.
"Любовь моя, - не разымая рук,
Промолвил он, - теперь уж из неволи
Ты не уйдешь! Нет ни души вокруг, -
Так покорись и не противься боле!"
На то вдова, безмолвная дотоле,
Вздохнув, ему шепнула лишь одно:
"Ах, милый! Покорилась я давно".
Что тут сказать? Бывает горьким зелье,
Которым исцеляется недуг;
Порою, прежде чем достичь веселья,
Принять немало нужно горьких мук.
Так сталось и с царевичем: не вдруг
Пришла к нему желанная отрада,
Но стойко претерпел он муки ада.
Зато ему и слаще во сто крат
Теперь казался приз, добытый с боем,
И оба упивались без преград
Блаженством, как целительным настоем:
Не лучше ль так, чем врозь терпеть обоим?
Хвала вдове! Да служит сей урок
Для обращенья многих недотрог.
Она, всецело милому доверясь,
Его сама в объятья приняла
И всякий страх отринула как ересь,
И словно жимолость вокруг ствола,
Друг с дружкой так их руки и тела
Переплелись... О, что за пир! Доселе
Такого не знавал он, в самом деле.
Как соловей, что первый свой напев,
Заслыша свист кнута и топот стада,
Вдруг оборвет, - но вскоре, осмелев,
Зальется с новой силой в гуще сада
И за руладой зазвенит рулада, -
Так и вдова, прогнав тревоги прочь,
Пред ним раскрыла душу в эту ночь.
Как некий узник, ни смерть осужденный,
Уж хлад могильный чует не шутя,
Но чудом спасшись, точно вновь рожденный
Для жизни, он ликует как дитя, -
Так счастлив был царевич, обретя
Свою Крессиду... Всемогущий Боже,
Надеждам нашим дай свершиться тоже!
Ее нагая тонкая рука,
Девичьи груди, трепетная шея,
Упругий стан, округлые бока -
Все было снега свежего белее;
И царский сын, от радости хмелея,
Лобзав стократно милую свою,
Не мнил себя иначе как в раю.
И он воззвал: "Благая Киферея!
И сын твой, благодетельный Эрот!
Я славлю вас и с вами Гименея,
Чьих не забуду сладостных щедрот.
О боги! избавленьем от невзгод
Обязан вам и вашей благостыне,
Я свой удел благословляю ныне.
Ты, бог любви, связующий сердца,
Ты прежде всех достоин восхваленья.
По праву ты караешь гордеца,
Ведь кто усердья полон и смиренья -
И тем без твоего произволенья
Успеха не достичь: лишь ты один
Им помощь подаешь, о господин!
Меня же, недостойного, из многих
Ты отличил, смертельный мой недуг
Уврачевав: из нищих и убогих
Я в край блаженных перенесся вдруг;
Обласкан и одарен сверх заслуг,
Я ныне воздаю, слуга усердный,
Хвалу тебе, о боже милосердный!"
Здесь он расцеловал Крессиду вновь,
(На что она ничуть не осерчала):
"Чем угодить тебе, моя любовь?
Чтоб это знать, я отдал бы немало!
Кому еще на свете выпадало
Такое счастье: называть своей
Ту, что желанней всех и всех милей?
Краса моя! Пусть даже я не стою
Десятой доли милостей твоих -
Тебе с твоей безмерной добротою
Все ж не придется пожалеть о них.
Тому примеры есть: от дел благих
Родится благо; тем усердней буду
Я чтить малейшую твою причуду.
Так суждено: меня, о госпожа,
Вольна ты пощадить иль обездолить,
