Нескромные сокровища - Дидро Дени (книги бесплатно без регистрации полные txt) 📗
Каким очаровательным он мне показался! Среди множества тех, что ему предшествовали и пришли ему на смену, ни один не был мне до такой степени по вкусу. Не могу говорить о нем без дрожи. Но позвольте же мне передохнуть, мне кажется, я уже достаточно наговорило для того, кто делает это в первый раз.
Алонзо не упускал ни одного слова из рассказа сокровища Фанни, и ему, так же как и Мангогулу, не терпелось узнать, чем кончилось это приключение. Но ни тому, ни другому не пришлось сгорать от любопытства, ибо сокровище-историк продолжало в таких выражениях:
– Насколько мне удалось выяснить путем размышлений, Амизадар через несколько дней отправился за город; там его спросили о причинах пребывания в Банзе, и он рассказал о своем похождении с моей хозяйкой, потому что один из их общих знакомых, проходя мимо нашего особняка, осведомился, случайно или кое-что подозревая, нет ли дома сударыни, велел о себе доложить и поднялся в ее покои.
«О, сударыня! Кто бы мог подумать, что вы в Банзе? И давно ли вы вернулись?»
«Я уже здесь сто лет, мой дорогой, с того самого дня, как две недели назад удалилась от света».
«Нельзя ли у вас спросить, сударыня, что вас к этому побудило?»
«Увы! Общество меня утомляло. Светские женщины до такой степени распущены, что нет сил выносить. Пришлось бы или поступать, как они, или же прослыть дурой, а сказать по правде, и то, и другое мне не по душе».
«Но, сударыня, вы стали прямо примерной женщиной. Уж не обратила ли вас речь брамина Брелибиби?»
«Нет, это просто припадок философии, приступ благочестия. Это нашло на меня внезапно. И если бы не бедняга Амизадар, я была бы сейчас совсем обновленной».
«Так мадам его недавно видела?»
«Да, один или два раза».
«И никого, кроме него?»
«Никого. Это единственное мыслящее, рассуждающее и действующее существо, которое проникло сюда за бесконечно долгое время моего уединения».
«Странно!»
«Что же в этом странного?»
«Ничего, кроме похождения, бывшего у него недавно с одной дамой в Банзе; она была подобно вам одинока, подобно вам благочестива и подобно вам удалилась от света. Но я расскажу вам эту историю, быть может, она вас позабавит».
«О, конечно», – отвечала Фанни. И тотчас же приятель Амизадара начал рассказывать ей о ее похождении, слово в слово, совсем как я, – прибавило сокровище, – и когда он дошел до этого момента…
«Ну, что вы на это скажете, сударыня? – спросил он. – Неужели этот Амизадар не счастливец?»
«Но, – возразила Фанни, – быть может, Амизадар лжец. Неужели вы думаете, что есть женщины столь дерзкие, что отдаются без стыда?»
«Но примите во внимание, мадам, – заметил Марзуфа, – что Амизадар никого не называл, и мало вероятия, что он нас обманул».
«Догадываюсь, в чем дело, – продолжала Фанни. – Амизадар умен и хорош собой. Вероятно, он совратил с пути истинного эту бедную затворницу какими-нибудь соблазнительными идеями. Да, конечно, так. Такие люди опасны для тех, кто им внимает, и среди них Амизадар не знает себе равных»…
«Как же так, сударыня! – прервал ее Марзуфа. – Неужели же Амизадар единственный мужчина, умеющий убеждать? Не воздадите ли вы должное и другим, которые, подобно ему, могут претендовать на ваше уважение?»
«Будьте добры сказать, о ком вы говорите».
«О самом себе, мадам, ибо я нахожу вас очаровательной».
«Вы, кажется, шутите. Посмотрите-ка на меня, Марзуфа. У меня на лице нет ни румян, ни мушек. Чепчик мне совсем не идет. Меня можно испугаться».
«Вы ошибаетесь, сударыня. Это дезабилье удивительно вам к лицу. Оно придает вам такой трогательный, такой нежный вид»…
К этим галантным словам Марзуфа присоединил другие. Незаметно я вмешалось в разговор, и когда Марзуфа со мной покончил, он продолжал, обращаясь к моей хозяйке:
«Кроме шуток, неужели Амизадар пытался вас обратить? Этот человек – удивительный мастер обращать. Не познакомите ли вы меня с его моралью? Готов биться об заклад, что она немногим отличается от моей».
«Мы углублялись с ним в некоторые вопросы любви. Мы рассмотрели, в чем состоит разница между женщиной чувствительной и женщиной легкомысленной. Что касается его, он стоит за чувствительных».
«Без сомнения, также и вы?»
«Ничуть, мой милый. Я исчерпала все доводы, доказывая ему, что все мы одинаковы и действуем согласно тем же принципам. Амизадар не разделяет моего мнения. Он устанавливает бесконечное множество различий, которые существуют, мне кажется, лишь в его воображении. Он создал себе какой-то идеальный образ женщины, химеру, воображаемое влюбленное существо».
«Сударыня, – отвечал Марзуфа, – я знаю Амизадара. Он юноша с головой и знающий женщин. Если он вам сказал, что такие женщины существуют»…
«О! Существуют они или нет, – все равно я не намерена им уподобляться», – прервала его Фанни.
«Знаю, – отвечал Марзуфа. – Вы усвоили себе поведение, более соответствующее вашему происхождению и достоинствам Предоставим этих жеманниц философам; при дворе они увяли бы во цвете лет»…
Тут сокровище Фанни замолчало. Одним из главных достоинств такого рода ораторов было умение вовремя остановиться. Оно говорило так свободно, как если бы никогда ничего другого не делало. На основании этого некоторые авторы заключили, что сокровища – не более как автоматы. Вот как они рассуждали. Здесь африканский автор приводит целиком метафизические аргументы картезианцев против существования души у животных, каковые он со свойственной ему проницательностью применяет к говорящим сокровищам. Одним словом, он высказывает мнение, что сокровища говорят точно так же, как поют птицы, то есть владеют речью, не учившись ей, и, без сомнения, им внушает слова какое-нибудь разумное начало.
А как поступает автор с государем? – спросите вы меня. Он посылает его обедать к фаворитке; по крайней мере там мы его находим в следующей главе.
Глава сорок четвертая
История путешествий Селима
Мангогул, помышлявший лишь о том, чтобы разнообразить удовольствия и почаще испытывать действие кольца, расспросив самые интересные сокровища при дворе, захотел выслушать и кое-какие сокровища в городе. Но не ожидая от них ничего хорошего, он предпочел бы их расспросить, избавив себя от труда разыскивать каждое в отдельности. Но как собрать все эти сокровища? Вот занимавший его вопрос.
– Вы ломитесь в открытую дверь, – сказала ему Мирзоза. – Стоит вам, государь, дать бал, и я ручаюсь вам, что в тот же вечер вы услышите сколько угодно таких болтунов.
– О радость моего сердца, вы правы, – отвечал Мангогул. – Ваше средство тем более действительно, что к нам соберутся наверняка именно те, которые нам нужны.
Тотчас же был отдан приказ главному евнуху и казначею, заведующему развлечениями, подготовить празднество и распространить не более четырех тысяч билетов. Это значило, что он должен рассчитывать по меньшей мере на шесть тысяч человек.
В ожидании бала Селим, Мангогул и фаворитка начали обсуждать различные новости.
– Знаете ли, сударыня, – спросил фаворитку Селим, – что бедный Кодендо умер?
– Впервые слышу. Отчего же он умер? – спросила фаворитка.
– Увы, мадам, – отвечал Селим, – это жертва мирового притяжения. Он еще в молодости слепо уверовал в эту теорию, и на старости лет у него помутился разум.
– Как же это случилось? – спросила фаворитка.
– Он вычислил по методу Галлея и Чирчино, знаменитых астрономов Моноэмуги, что комета, наделавшая столько шуму к концу царствования Каноглу, снова должна была появиться третьего дня. И опасаясь, что она ускорит бег и он не будет иметь счастья первым ее заметить, он решил провести ночь на башне, и еще вчера, в девять часов утра, он сидел там, припав глазом к телескопу. Его сын, беспокоясь, как бы отцу не повредило столь длительное наблюдение, подошел к нему в восемь часов, потянул его за рукав и несколько раз позвал его:
«Отец, отец!» Ответа не было. «Отец, отец!» – повторял молодой Кодендо.
