Дети Одина. Скандинавская мифология для юных - Колум Патрик (читаемые книги читать TXT) 📗
Перед людьми Один представал человеком, а перед великанами — великаном. Он зашагал рядом с великаном на гигантском олене, и они повели разговор.
— Кто ты, о брат? — спросил Один великана.
— Я Вафтруднир, мудрейший из великанов, — ответил ехавший верхом на олене.
Тогда Один узнал его. Вафтруднир действительно был мудрейшим из великанов, и многие пытались занять у него мудрости. Но приходившие к нему должны были разгадывать загадки, и, если им это не удавалось, великан отсекал им головы.
— Я Вегтам Странник, — сказал Один, — и знаю, кто ты, о Вафтруднир. Я постараюсь кое-чему у тебя научиться.
Великан расхохотался, показав зубы.
— О-хо-хо! — воскликнул он. — Я готов вступить с тобой в игру. Известна ли тебе ставка? Ты получаешь мою голову, если я не отвечу на какой-нибудь из твоих вопросов. А если ты не сможешь ответить на какой-нибудь из моих вопросов, я получаю твою голову. Хо-хо-хо. Ну что, приступим?
— Я готов, — сказал Один.
— Тогда ответь мне, — начал Вафтруднир, — как называется река, отделяющая Асгард от Ётунхейма?
— Ивинг — имя этой реки, — сказал Один. — Ивинг, воды которой студены, но никогда не одеваются льдом.
— Твой ответ верен, о Странник, — молвил великан. — Но за мной еще два вопроса. Как зовут коней, на которых День и Ночь ездят по небосводу?
— Скинфакси и Хримфакси, — отвечал Один.
Тут Вафтруднир не на шутку перетрухнул, потому что эти имена были известны только богам и мудрейшим из великанов. Если незнакомец не спасует перед последним вопросом, настанет его черед спрашивать.
— Ответь мне, — проговорил Вафтруднир, — как называется место, где разыграется последняя битва?
— Долина Вигрид, — сказал Один, — равнина, раскинувшаяся на сто миль в длину и на сто в ширину.
Пришла очередь Одина задавать вопросы Вафтрудниру.
— Каковы будут последние слова, которые Один прошепчет на ухо Бальдру, своему любимому сыну? — спросил он.
Тут Вафтруднир затрясся от страха. Он спрыгнул на землю и пристально посмотрел на незнакомца.
— Только Один знает, каковы будут его последние слова, обращенные к Бальдру, и только Один мог спросить об этом. Ты сам Один, о Странник, и я не в состоянии ответить на твой вопрос.
— Тогда, — молвил Один, — если хочешь сохранить свою голову, открой мне, какую цену запросит Мимир за глоток из источника мудрости, который он охраняет?
— Он попросит твой правый глаз, о Один, — сказал Вафтруднир.
— Не согласится ли он на меньшую плату? — спросил Один.
— На меньшую плату он не согласится. Многие приходили к нему за глотком из источника мудрости, но никто не решился заплатить цену, которую просит Мимир. Я ответил тебе, о Один. Теперь откажись от моей головы и позволь мне следовать своим путем.
— Я отказываюсь от твоей головы, — сказал Один.
И Вафтруднир, мудрейший из великанов, поехал своей дорогой верхом на огромном олене.
Ужасную цену потребует Мимир за глоток из источника мудрости! Всеотец был повергнут в смятение этим открытием. Его правый глаз! Навеки лишиться правого глаза! Не лучше ли повернуть назад в Асгард, отказавшись от поисков мудрости?
Ноги несли Одина и не к Асгарду и не к источнику Мимира. Повернув на юг, он увидел Муспелльсхейм, где стоял с пылающим мечом Сурт, чудовищный исполин, который, когда придет день, присоединится к великанам в их войне против богов. Повернув на север, он услышал рев потока Хвергельмира, изливающегося из Нифльхейма, страны мрака и ужаса. И понял Один, что нельзя оставлять мир между Суртом, готовым уничтожить его огнем, и Нифльхеймом, готовым снова вобрать его в свой мрак и пустоту. Он, старейший из богов, должен обрести мудрость, которая поможет спасти мир.
И вот, исполненный решимости пережить утрату и боль, Один Всеотец обратил стопы к источнику Мимира. Источник этот находился под громадным корнем Иггдрасиля — тем, что рос в Ётунхейме. И там сидел Мимир, страж источника мудрости, глядя бездонными глазами в бездонные воды. И Мимир, каждый день утолявший жажду из источника мудрости, понял, кто стоит перед ним.
— Привет тебе, Один, старейший из богов, — сказал он.
Один поклонился Мимиру, мудрейшему из всех сущих в мире.
— Я хочу испить из твоего источника, Мимир.
— За это нужно уплатить дорогую цену. Все приходившие сюда отказывались уплатить ее. Захочешь ли ты, старейший из богов, принести требуемую жертву?
— Да, Мимир, я принесу требуемую жертву, — сказал Один Всеотец.
— Тогда пей, — молвил Мимир. Он наполнил большой рог водой из источника и подал Одину.
Обеими руками Один взял рог и начал пить. И чем больше он пил, тем больше открывалось ему будущее. Он прозрел все печали и беды, что обрушатся на людей и богов. Но прозрел также и причину этих печалей и бед и узнал, как должно поступить богам и людям, чтобы сохранить достоинство в дни скорби и горя и оставить в мире силу, которая в один прекрасный день, хотя очень еще далекий, сокрушит зло, принесшее в мир ужас, печаль и отчаяние.
Осушив до дна кубок, данный ему Мимиром, Один собственной рукою вырвал свой правый глаз. Ужасна была боль, которую испытал Один Всеотец. Но с уст его не сорвалось ни стона, ни жалобы. Он уронил голову на грудь и закрыл лицо плащом, когда Мимир взял его глаз и бросил в бездонные воды источника мудрости. Там, в глубинах, и остался глаз Одина, сияя всем, кто склонялся над ними, вечным напоминанием о цене, которую Отец богов заплатил за свою мудрость.
Одину встречается дурной человек
Один и Фригг пристально наблюдали за сыновьями людей, пытаясь понять, в ком можно воспитать силу и дух, способные спасти мир от власти великанов. И вот как-то раз, неподалеку от своего неприютного острова, Один и Фригг увидели сыновей конунга Храудинга и решили, что в них можно воспитать дух героев. Один и Фригг размышляли, как бы забрать детей к себе, чтобы пестовать их и обучать. Однажды мальчики отправились в море рыбачить. Налетел шторм и вынес их лодку на скалы острова, где обитали Один и Фригг.
Боги привели братьев к себе в хижину и сказали, что всю зиму будут заботиться о них, а весной построят новую лодку, которая доставит их во владения отца.
— Поглядим, — сказал Один ночью своей супруге, — поглядим, которого из двух можно сделать славнейшим героем.
Так уж случилось, что Фригг приглянулся один мальчик, а Одину — другой. Фригг больше нравился старший, Агнар, тихий приветливый отрок с нежным голосом, Одину же полюбился младший, по имени Гейррёд, сильный, порывистый, шумный сорвиголова.
Один взял Гейррёда на свое попечение, учил его рыбачить и охотиться; воспитывал в мальчике храбрость, заставляя его скакать со скалы на скалу, взбираться на высочайшие утесы и прыгать через широчайшие ущелья; приводил его в медвежью берлогу, вынуждая сражаться за свою жизнь копьем, которое сам для него смастерил. Агнар тоже ходил на охоту и показывал свою ловкость и отвагу. Но Гейррёд превосходил его почти в каждом испытании.
— Что за героем станет Гейррёд! — часто повторял Один.
Агнар подолгу бывал с Фригг. Сидел рядом с нею, когда она пряла, слушал ее рассказы и забрасывал вопросами, ответы на которые все больше умудряли его. Агнар узнал об Асгарде, и об обитателях Асгарда, и о том, как они защищают Мидгард, мир людей, от великанов Ётунхейма. Агнар решил про себя, что всю свою жизнь, всю свою силу и весь свой ум отдаст делу, угодному богам.
