Новеллы - Лагерлеф Сельма Оттилия Ловиса (читать книгу онлайн бесплатно без TXT) 📗
Сумерки быстро сгущались, и на опушке среди мелколесья завывала вьюга и мела метель. Старик видел, что вокруг стоят елки, но не понял, что идет не туда, потому что по другую сторону березовой рощи напротив хутора тоже был ельничек. Когда он еще дальше углубился в лес, вокруг стало тихо, буря сюда не долетала, и он увидел себя среди высоких деревьев с могучими стволами. Тут уж он понял, что заблудился, и решил повернуть назад.
Самая мысль о том, что он сбился с дороги, привела его в волнение и замешательство; очутившись в нехоженом лесу, он совсем запутался и уже не знал, куда ему податься. Сначала он пошел в одну сторону, потом повернул в другую. Наконец он додумался, что надо вернуться назад по собственному следу, но тут стало так темно, что следов нельзя было разглядеть. А деревья вокруг попадались все выше и выше. И тут он понял, что в какую бы сторону он ни шел, он всякий раз только еще дальше уходил от опушки.
Что за морока такая! Пожалуй, так можно проплутать до ночи. Чего доброго, еще и в баню опоздаешь, прямо наваждение какое-то!
Он перевернул задом наперед шапку и перевязал иначе узел на чулочной подвязке, но в голове все равно ничего не прояснилось. И вот уже настал полный мрак, и старик подумал, что, пожалуй, придется-таки ему ночевать в лесу.
Он привалился к еловому стволу и решил постоять, чтобы навести порядок в мыслях. Этот лес был ему хорошо знаком. Он исходил его вдоль и поперек, так что знал в нем каждое дерево. Мальчишкой он тут пас овец, ставил силки на птиц. В молодые годы поработал лесорубом. Он видел деревья поваленными и видел, как новая поросль покрывала вырубку.
Постояв немного, он вроде бы разобрался, куда его занесло и куда надо идти, чтобы выбраться. Однако он все шел и шел и только глубже забредал в дремучий лес.
Один раз он ощутил под ногами твердую и ровную почву и догадался, что вышел-таки на дорогу. Он старался идти по ней, зная, что дорога куда-нибудь выведет. Но дорога выбежала на поляну, где гуляла метель, и там потерялась. Старик опять оказался среди сугробов и снежных заносов. Тут уж он окончательно упал духом и почувствовал себя пропащим человеком, которому выпала злая доля погибнуть в дебрях дикого леса.
Брести по глубокому снегу было трудно, старик начал уставать и все чаще присаживался на камушек отдохнуть. Но стоило только присесть, как его начинал смаривать сон, а он знал, что спать нельзя, во сне неминуемо замерзнешь. Он и старался все время идти — в этом было единственное спасение.
Но во время ходьбы его разбирала неодолимая охота снова сесть и посидеть. Ему так хотелось отдохнуть, что, казалось, и жизни за это не жалко.
Просто сидеть и не двигаться было такое удовольствие, что мысль о смерти его больше не пугала. Ему стало даже приятно, когда он представил себе длинный рассказ о своей жизни, который будет звучать над его гробом. Он вспомнил прекрасную речь, которую пробст сказал над гробом его отца. Вот и о нем, наверно, тоже будет сказано немало хорошего. Скажут, что он был хозяином старейшего хутора в округе, скажут о том, какая это честь — быть отпрыском старинного рода. И скажут, конечно, о долге и ответственности.
Верно, верно! Главное — отвечать за свои поступки. Это он всегда хорошо помнил. Уж коли ты Ингмарссон, то держись до последнего, Ингмарссоны никогда не сдаются.
И тут он точно встряхнулся, когда его осенила мысль, что для него будет совсем не почетно, если его найдут замерзшим в лесу. Такого рассказа он совсем не хочет для своей надгробной речи. И тогда он опять встал и побрел дальше. На этот раз он засиделся так долго, что при первом движении с его плеч свалился целый сугроб снега.
А немного спустя он уже опять сидел и грезил.
На этот раз мысль о смерти показалась ему еще заманчивей. Он представил весь обряд похорон до конца, со всеми почестями, которые будут оказаны его мертвому телу.
Он увидел стол для поминок, накрытый наверху в праздничном зале, пробста с женой на почетных местах, судью с пышным жабо на впалой груди, майоршу, нарядившуюся ради торжества в черное шелковое платье с толстой золотой цепью, перевитой на шее в несколько рядов.
Он увидел зал в белом убранстве: окна, завешенные белыми простынями, мебель в белых чехлах и дорогу, усыпанную еловыми ветками от дома до самой церкви.
В доме две недели подряд парили, жарили, варили и пекли. Одних дров ушло двадцать саженей.
А вот и гроб стоит на возвышении, в комнате пахнет дымком, печку-то здесь давно не топили. Над гробом пение, пока его закрывают, а крышка-то вся в украшениях из накладного серебра. Гостей на дворе видимо-невидимо.
Вся округа зашевелилась. А как же! Надо снедь в дорогу собрать, гостинцев наготовить. Но вот почищены от пыли шляпы, чтобы идти в церковь. А водки почитай что совсем не осталось — весь осенний запас ушел на поминки. Все дороги кишат людьми. Народу, народу-то высыпало — как на ярмарку!
И снова старик вздрогнул и очнулся. На поминках он услышал о себе такой разговор:
— Как же это он так оплошал, что замерз до смерти? — спросил судья. — И с какой стати его вдруг в лес занесло?
А капитан ему ответил, что, мол, старик, как видно, перебрал в честь Рождества пива и водочки.
Это и разбудило старого. Ингмарссоны — люди трезвые. Нельзя, чтобы о нем говорили, будто он свой последний час встретил во хмелю. И старик встал и пошел. Но уж он так устал, что еле держался на ногах. Он зашел довольно-таки далеко вверх по склону, это он заметил по каменистой почве под ногами и по тому, что на пути стали попадаться большие утесы, которых не было у подножия. Один раз его нога застряла в щели между камнями, да так крепко, что он ее насилу вытащил. Временами он останавливался и стонал. Конец был уже недалек.
Неожиданно он споткнулся и упал на кучу сухого валежника. Падение было мягким, старик обнаружил, что лежит на сухих ветках, засыпанных снегом, и не захотел больше вставать. У него было единственное желание — уснуть. Он приподнял спутанные ветки и заполз в нору, как под шубу. Но очутившись внутри, он вдруг почувствовал, что там уже есть другой жилец, кто-то мягкий и теплый.
«Наверно, тут спит медведь», — подумал старик.
Он почувствовал, как зверь зашевелился и, принюхиваясь, повел головой. Но старик остался лежать. Ему было все равно: пускай его заест медведь, он больше не в силах сделать ни шагу, тем более спасаться бегством.
Но медведь, видимо, решил не трогать соседа, который пришел под его кровлю искать приюта от непогоды. Он даже отодвинулся в самую глубину берлоги, как будто нарочно потеснившись для гостя, и мгновенно уснул, потому что старик услышал глубокое, ровное дыхание зверя.
Тем временем на старом хуторе Ингмарссонов всем было не до рождественских радостей. Весь вечер прошел в поисках Ингмара Ингмарссона.
Сперва обыскали весь дом и надворные службы, облазили все закоулки от чердака до подвала. Потом отправились спрашивать по соседским дворам, не приходил ли к ним Ингмар Ингмарссон.
Не найдя старика поблизости, сыновья и зятья отправились искать дальше по огородам и полям. Пригодились и факелы, заранее приготовленные для поездки к рождественской заутрене; их зажгли и пустились в разные стороны по завьюженным тропинкам. Но метель давно занесла всякий след, а ветер заглушал и относил в сторону зовущие голоса. Поиски продолжались долго за полночь; наконец все поняли, что надо дождаться света, иначе мало надежды отыскать пропавшего.
Чуть рассвело, весь хутор Ингмарссонов снова был на ногах, и мужчины собрались на дворе, чтобы отправиться в лес. Но когда они уже готовы были тронуться, из дома вышла старая хозяйка и позвала всех в горницу. Она усадила их по скамейкам, сама села за праздничный стол, на котором лежала раскрытая Библия, и начала читать. Поразмыслив, она, по своему скромному разумению, выбрала как самое подходящее рассказ о страннике, который на пути из Иерусалима в Иерихон попался разбойникам.
