Против князя Владимира. Книга первая. За Новгород (СИ) - Ли В. Б. (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
Следующим днем в детинце в присутствии множества новгородцев старейшины города — от сословий и племен, один за другим принесли покаяние за погибель наместника и княжеской дружины, после дали клятву: — ... перед ликом Перуна-громовержца, Рода-создателя мира, Сварога-Отца Богов народ Новгорода дает роту Великому князю Ярополку Святославичу верой-правдой служить ему, без ропота и ослушания. Нарушившему слово последует кара богов и отмщение от суда княжеского.
Варяжко стоял неподалеку от Ярополка и видел на лице того нескрываемое торжество и надменность — как у победителя над поверженным врагом. Ожидал все же более участливого отношения — ведь это его народ, ему править им и защищать от напастей и ворогов. Похоже, что князь все еще считает новгородцев чуждыми себе, нет и тени приязни к принимающему его власть люду. В ответной речи он дал свою клятву заботиться о городе и его народе, но было заметно, что произносил ее как-то формально, бездушно:
— Я, Великий князь земель Русских Ярополк Святославич, принимаю роту народа новгородского и именем Перуна, покровителя воинов, даю свою: — Беречь город от разора и невзгод, а народ от войны и напастей людских. Буду отцом родным каждому, холить, но и спрос устроить строгий за непослушание. Да будет так во веки веков.
После объявил новгородцам о своем наместнике — боярине Гремиславе, велел слушаться, как его самого. Еще сказал о переменах во власти города: — Управлять всеми делами будут назначенные боярином люди, вам же надлежит исполнять их волю. Если же они учинят обиду, то следует жаловаться на них посаднику. Жалобу на самого посадника принимайте на вече и передайте мне, а я решу — кто прав. Но смуты и лиходейства не допущу, покараю строго.
На площади, где проходило вече, застыла тишина — людям явно не по нраву пришлись слова князя. Но открыто высказать недовольство не могли — только что дали слово о послушании. На мрачных лицах горожан Варяжко видел растерянность, пока еще не перешедшую в решимость встать против воли княжеской. Понимал, что так будет до поры до времени, после сменится на мирное принятие новых порядков — если посадник докажет их пользу, или бунт, стоит тому перестараться с насильным насаждением и произволом.
Князь пробыл в городе недолго, через день после вече, взяв обычную дань — две тысячи гривен, отправился дальше в полюдье. Оставил с наместником немалую часть дружины — почти сотню гридней, да еще две сотни призванных ополченцев-воев из полян. Похоже, прислушался к совету держать в Новгороде большее войско. Еще столько же отправил в Ладогу — ставить там гарнизон крепости. Варяжко больше к себе не призывал — видно, все еще не простил тому норов, хотя и принял его подсказки. Юный гридень особо не расстроился опалой Ярополка — лебезить перед кем бы то ни было не собирался. Лучшим доводом будет верная служба и честное исполнение своего долга — с такой мыслью приступил к своей новой работе.
Первым делом отобрал пятерых самых смышленых из двух десятков отроков — он их всех знал еще по своей службе в Киеве. Среди них, кроме своего прежнего дружка — Тихомира, взял еще двоих из тех, с кем ходил в засаду на татей. Уже с ними взялся за переустройство старого лабаза у пристани — его наместник выкупил с участком земли у одного из купцов, и строительство по соседству барака — казармы для своего будущего отряда. Нанял еще мастеров-плотников, все вместе начали готовить сруб и забор. Боярин не подвел с деньгами, выдал нужную сумму. На них Варяжко накупил достаточно леса в бревнах — часть из них пошла на стены и балки, другую собрался распустить на доски. Тратить не такие уж большие деньги на дорогой материал не стал — рассчитывал распилить на собственной пилораме.
Чертежи на нее и пилы отдал разным мастерам по металлу — каждому по отдельному механизму. Те уже приступили к работе, пообещали за две-три седмицы закончить с ней. На их расспросы о заказе — что это, зачем, как им пользоваться, — не стал откровенничать, разъяснять какие-либо подробности. Отговорился: — Пока еще рано толковать, вот испробую — тогда станет ясно, что из всего этого выйдет.
Пока отроки с мастерами занимались строительством казармы, Варяжко объездил окружающие Новгород земли — набирал воев в свою дружину. Помогла отчасти грамота наместника — в ней подтверждалось право гридня на наем служилых мужей с условием их оплаты и довольствия. Хотя власть новгородского посадника до этих мест еще не дошла, но сам факт призыва на государеву службу подействовал на здешних волостелей и старост благотворно. Обошли вместе с Варяжко избы, где жили семьи со взрослыми сыновьями — он сразу оговорил, что ему нужны неженатые крепкие парни, знающие хоть самую малость о воинской службе.
Не так часто приход местного начальства с заезжим гриднем вызывал как у родичей, так и у самых призывников радушие — служить год, пусть и за плату, не каждому хотелось. Понятно, когда собирали в поход или на войну — тогда никто и не спрашивал согласия ратников, община решала за них — кому идти в войско. А тут сам слуга князев уговаривает каждого, соблазняет посулами, при том служба не на лето, как обычно, а на целый год. Вот и чесали мужи затылки — отдавать ли сына или дома пригодится?
Худо-бедно, но меньше, чем за месяц, Варяжно набрал три десятка кандидатов в дружину — с запасом, резонно посчитав, что часть придется отсеять, оставить лучших. Состав подобрался из разных племен, как славянских — словенов и кривичей, так и угорских — чуди, меря. Пошел на это, несмотря на языковые и родовые различия, правда, не настолько серьезные, что могли помешать сведению в один отряд. Зато мог не опасаться, что дружина встанет против его воли на сторону какого-либо племени, если вдруг произойдет столкновение. Теперь от него зависело, что она станет одной семьей для всех ее воинов, боевое братство перевесит племенную рознь.
На первое время, пока не достроили казарму, Варяжко поселил дружину в приспособленном лабазе. Распределил их по звеньям, старшими над каждым поставил отроков. Работали на строительстве под присмотром мастеров, звено под командой Тихомира занялось распиловкой бревен на доски. Первый опыт, как и ожидал, вышел не очень удачным — доски получились не ровными, а волной, да и станок вышел из строя на втором бревне. Пришлось изобретателю разбирать свое детише, вновь заказать пилы и вал вместо дефектных, да и переделать желоб — добавить к ней тележку с упорами для ровной подачи бревна. После двухнедельного простоя станок вновь заработал, уже гораздо лучше, пока не вылезла очередная напасть — при распиле особо толстого бревна разрушился ворот, не выдержал нагрузки.
После его переделки дальше особых хлопот не доставлял, только время от времени приходилось делать перерывы для отдыха лошадей, смазки подвижных деталей, замену и заточку пил — они быстро тупились. Пришлось еще закрыться от лишних глаз — окрестный люд прознал об удивительном механизме, разделывающим за малый срок бревно сразу на четыре доски. Пусть две из них еще нужно обтесывать, но то мизер, если сравнивать с прежней работой. А две вообще на загляденье — такие не каждый мастер спроворит, да еще после тяжкого и долгого труда, а тут юнцы выдают каждые полчаса без особой устали. Приходили смотреть в одиночку и группами, пока не обнесли участок забором с охраной на воротах, но и тогда все старались выглядеть — что за хитрая механика в этом чуде-юде.
Вскоре прознал о лесопильном станке наместник — не поленился приехать сам, посмотреть своими глазами его работу. Любопытствовал недолго, подступил к Варяжко с допросом:
— Откуда такое диво, юнак, где взял?
— То мое, боярин, сам придумал.
— Вот как, не ожидал! — наместник даже прищурился, разглядывая юношу особым, оценивающим взглядом. После продолжил: — И много ты им наделал?
— Все, что здесь нужно, смастерили на нем.
— А для нужды города можешь?
— Могу, боярин но много не получится — за день от силы десяток бревен. Если надо больше, то придется вложиться в начальное дело. Но зато потом можно будет наделать достаточно для города и даже на торговлю.
