Против князя Владимира. Книга первая. За Новгород (СИ) - Ли В. Б. (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
Конец весны и начало лета между этими событиями Варяжко с нанятым мастером-ладейшиком Морозом строил новое судно. Сам до того побывал в его мастерской-верфи, наблюдал за всем процессом создания прежних ладей — от долбления колоды — дубового ствола в два обхвата, до шпаклевания и смоления. После тщательно продумывал конструкцию своего судна — от килевого бруса до шпангоутов и обшивки, привязывал уже применяемую технологию к новому устройству. Потом еще не раз переделывал по замечаниям мастера, пока они вместе не посчитали, что должно получиться неплохо. Мороз сам загорелся новой ладьей, вникал во все мелочи, дотошно расспрашивал о введенных новинках.
Варяжко с ним заключил уговор, что после испытания первого ушкуя — оставил такое название судна, а мастер согласился, — если покажет себя лучше прежних ладей, то начнут его строительство уже на продажу на долевых началах. Сладили корабль быстро — за две недели, на скорую руку для пробы. Выглядел он невзрачно — края обшивки выступали за обводы, скругления вышли не совсем ровными, но собрали его надежно, с усиленным днищем и широкими бортами, длиной в десяток метров, высотой один с небольшим. Первый спуск по каткам на воду прошел без напастей — судно сидело устойчиво, нигде не протекало. За весла сели вои Варяжко вместе с ним и мастером, сделали круг по речному затону.
Шел ушкуй ходко, только рыскал в сторону, пока гребцы не наловчились грести дружно. Вышли в основное русло Волхова, поднялись наверх до Рюрикова городища, там развернулись и вернулись к причалу мастерской. Вынесли на руках на берег — весил ушкуй немного, двое дюжин молодцев подняли его без особого труда, поставили на опоры стапеля. Мастер со своими помощниками осмотрел и прощупал судно от носа до кормы, что-то стал подправлять, но в общем остался довольным, даже высказался:
— Да, Варяжко, не верил прежде, что выйдет путное из твоей затеи, но рискнул, поддался на уговоры. Да и самому захотелось спробовать новое. И вышло у нас совсем не плохо. Надо, конечно, еще много пытать, но то дело обычное, главное же — ладья удалась на славу!
Еще две недели испытывали ушкуй на Волхове, поднимались в Ильмень-озеро. Ходили на веслах и под парусом, по спокойной воде и на ветру. Пришлось не раз выносить его на берег, менять опруги и балки, заново связывать кницами и нагелями. После переделки слабых мест Мороз посчитал судно годным и взялся за изготовление следующего, уже на продажу. Материал для него — доски, балки, опруги, — поставлял Варяжко. Устроил в бывшем лабазе столярную мастерскую, нанял мастеров и работных людей на лесопилку. Заказал еще одну пилораму, так что успевал за ладейшиками, строившими ладьи-ушкуи одну за другой — спрос на них среди купцов рос как на дрожжах.
В самый разгар такого предпринимательства Варяжко узнал о вернувшемся из Киева посольстве. Сказал о том Мороз, поведал об отказе князя помочь Новгороду и обуздать произвол своих людей: — Он еще велел передать — ежели народ новгородский вздумает поднять смуту, то придет с войском и усмирит без пощады. Что же нам делать, как же терпеть бесчинство?!
В сердце похолодело от мысли: Ярополк открыто проявил враждебность Новгороду, теперь ни у кого не оставалось сомнений — он хочет извести вольный город.
О мире между ним и новгородцами теперь не могло идти и речи — рано или поздно война все равно начнется. Для самого Варяжко вновь встал вопрос — с кем ему быть? Последняя надежда, что с Ярополком удастся избежать большой крови, рухнула, но и идти за Владимиром не мог. Вызывало обиду, даже злость на себя, что все его потуги избежать лишних жертв ни к чему доброму не привели. Напротив, во многом именно из-за него Новгород сейчас накануне войны с Великим князем, предотвратить ее практически невозможно. Единственное, что оставалось городу по его мнению — собирать все свои возможности против Ярополка, противопоставить не меньшую силу, способную остановить того.
Для себя решил — с Ярополком не по пути, нужно самому прервать службу ему. Выход из дружины был достаточно свободным — в мирное время недовольный князем воин мог от него уйти. Правда, подобные уходы были редки, Варяжко не припомнил такого за многие годы своего отрочества. Гораздо чаще изгоняли из дружины, как его самого, за серьезные провинности. Посчитал, что ему придется так поступить, да и ничего хорошего от князя не ожидал — тот наверняка знал, кто надоумил новгородцев искать помощи у племени.
В тот же день собрал своих воев и отроков и объявил: — Я ухожу из дружины и службы князю. Не хочу воевать против Новгорода, а к тому все идет — Ярополк отказал посольству города и пригрозил, что придет сюда с войском. Не зову вас с собой, служить ли князю или нет — дело ваше. Надеюсь, что не расстанемся врагами и не доведется ими стать, если князь придет сюда с войной.
Отряд выслушал его в полном молчании, никто не сказал ни слова, даже Тихомир, верный друг, прежде во всем поддерживавший своего вожака. После Варяжко распрощался и отправился в княжеский двор. Здесь сказал о своей воле старшему дружиннику, тот, хмуро кивнув, вызвал одного из гридней. Уже при нем заявил: — Передам твои слова новому посаднику — он скоро должен прибыть сюда. Сам я уволить не вправе, но и держать не могу. Поступай, как хочешь, пока же передашь малую дружину Мониславу, также и все хозяйство. Все, идите оба, решайте вместе.
Занимались передачей два дня, Варяжко пришлось оставить все, что наработал за этот год — лесопилку, столярную мастерскую, первый ушкуй. Взял с собой только личное имущество, так и убыл из базы практически с пустыми руками. Сейчас он оказался не у дел, даже налаженное производство лесоматериалов и долевое участие в строительстве ушкуев отдал преемнику, как выполняемые на служебной территории и за счет казны. Но оттого не особо расстраивался — есть голова на плечах, да и руки растут откуда надо. Денег на начало нового дела, как и планов, хватало, так что по этому поводу не беспокоился. Больше тревожило ожидание скорой развязки в противостоянии Новгорода и князя, чувствовал, что все решится в ближайшее время.
События, определившие судьбу города и его жителей, не задержались. Через две недели после возвращения посольства прибыл новый наместник с сотней дружинников. На следующий день на торгу объявили его указ о новом налоге в княжескую казну — подымном сборе. Прежде он собирался на местные нужды в селах, слободах и посадах, Новгород же откупался ежегодной данью, далеко не малой — две тысячи гривен. Теперь в дополнение к ней с каждого дома надо было уплатить ногату за печь, считая и ту, что в бане. Казалось бы, сумма не очень большая, но по городу набегала почти в тысячу гривен.
В тот же день народ собрался на вече. После бурного разбора, с самыми крайними предложениями, вплоть до прямого бунта, новгородцы все же решили пока обойтись миром — известить посадника об отказе платить незаконный налог. Также постановили призвать свое ополчение и держать его наготове — на случай, если боярин решится силой начать поборы. Указали, что самим первым оружие не применять, но если княжеское войско пойдет на брань, то ответить тем же, не допуская при том резни. Уже следующим утром по городу ходили отряды местных воев, ожидая выступления дружины из владений наместника.
Варяжко не знал о приезде боярина Здебора — в последние дни не выходил из дома, занимался одним из новых проектов. И когда вернувшаяся с торга Милава взахлеб рассказала об указе княжеского посадника, опешил от услышанной новости. Нисколько не сомневался, что новгородцы не примут его, только гадал, чем же они ответят на этот провокационный шаг. Ярополк явно перешел Рубикон, фактически начал войну. Вполне возможно, что он уже собирает войско для похода в Новгород, будет здесь через месяц или чуть больше. А от новгородцев сейчас можно ожидать любой реакции, даже бунта — такой вариант казался наиболее вероятным.
В тот день обошлось без народных волнений — на улицах все было спокойно, люди вели себя, как обычно, только разве чаще собирались группами, что-то обсуждали между собой. Утром Варяжко увидел из окна отряд вооруженных боевыми топорами, палицами и мечами горожан, идущий в сторону княжеского двора. Не стал отсиживаться дома — быстро надел поддоспешник, кольчугу и щлем, нацепил на пояс ножны с мечом и ножами, обмолвился Милаве, что пойдет в город и заторопился вслед ополчению. Уже издали увидел внушительную толпу воев, собравшихся перед хоромами наместника — она заняла всю площадь перед воротами.
