Хождение по катынским мифам - Терещенко Анатолий Степанович (книги бесплатно без TXT) 📗
Основную ставку польские спецслужбы делали на подбор ценных источников из числа советских военнослужащих и государственных чиновников в Москве, Петрограде, Киеве, Минске и других городах, где имелась, как они считали, прочная вербовочная база.
В 20-е годы прошлого столетия органами ВЧК в Советской России были обезврежены сотни вражеских агентов, в том числе завербованных польской разведкой. Чекистской удачей называли оперативники моменты, когда удавалось не только выявлять шпионов, но и перевербовывать их, т. е. методом убеждения перетаскивать недавних врагов на свою сторону, – этих законспирированных специалистов «черного плаща и острого кинжала».
Заставляя, таким образом, работать на себя, то есть играть на поле противника, чекисты завязывали оперативные игры, дурачили его дезинформацией, перекрывали установленные ими каналы проникновения новой агентуры на объекты оперативного внимания польской разведки.
Примером такой работы может служить операция чекистов, проведенная в 1920 году под руководством военного контрразведчика – оперуполномоченного Особого отдела ВЧК Артура Христиановича Артузова. Как помнит читатель, это было время жесткой военной конфронтации Красной Армии с польской военщиной.
Именно в ходе этой операции органы ВЧК пресекли подрывную деятельность польской разведки, которая использовала подпольные ячейки военизированной «Польской организации войсковой», как легальные, так и полулегальные её прикрытия, а выражаясь оперативным сленгом – «крыши» на территориях России, Украины и Белоруссии.
«Польская организация войскова» возникла ещё в 1914 году по инициативе и под личным руководством Пилсудского. Появилась она как националистическая организация активных сторонников за независимость буржуазной Польши, вышколенных в боевых отрядах польской социалистической партии (ПСП), на которую, главным образом, опирался «начальник государства», и в специальных военных школах, создававшихся им для подготовки костяка будущей польской армии.
Еще до Первой мировой войны в распоряжении Пилсудского находился ряд офицеров австро-венгерской разведывательной службы, обучавших пилсудчиков технике разведки и диверсии с дальним прицелом – для работы на территории России.
Но обратимся всё же к итогом этой конкретной чекистской деятельности. Налицо был разгром глубоко законспирированной главной резидентуры польской разведки, действовавшей в Москве и Петрограде. Работавшие на неё агенты оказались внедренными в важные военно-политические объекты Советской России и черпали нужную информацию для своей армии.
В начале 1920 года в поле зрения оперативных работников ВЧК попал некий Игнатий Добржинский. Активная и динамичная проверочная работа чекистов дала возможность быстро выявить его интересные оперативные связи.
Так, в Белоруссии, в городе Орша, сотрудниками ВЧК удалось выйти на подозрительную гражданку по имени Мария Пиотух. Её негласно задержали и допросили. Давая показания, она призналась, что является курьером московской резидентуры польской разведки. После беседы её… «отпустили».
Артузов решил незамедлительно установить за ней плотное негласное наблюдение. По прибытии в Москву девица посетила один адрес, который чекистами подозревался как конспиративная квартира польской разведки. Сразу же после ареста находившихся там неизвестных граждан, оказавшихся агентами польской разведки, многое стало ясным.
В ходе предварительных опросов они сразу же сдали ряд явочных квартир, на которых принималась и опрашивалась резидентом польская агентура. На одной из таких квартир был задержан Добржинский.
Он тут же признался, что является резидентом польской разведки и работает в Москве под псевдонимом «Сверщ» («Сверчок»). Правда, при предварительном допросе на квартире, где он был задержан, ему удалось убежать – он выпрыгнул в окно и скрылся в неизвестном направлении.
При анализе выданных арестованной агентурой вместе с Марией Пиотух адресов явочных квартир было установлено, что одна из них принадлежит ксендзу Греневскому. Его дома не оказалось, поэтому в его квартире чекисты устроили засаду…
Через несколько часов, после воцарения в ней оперативных работников, в дверь позвонили. Вошел неизвестный молодой человек высокого роста. Во время его задержания и ему…уда лось убежать, но на сей раз недалеко. Во время погони он стал отстреливаться, и был смертельно ранен. При личном осмотре трупа в кармане пиджака чекисты нашли удостоверение личности на имя Гржимало, согласно которому он являлся служащим броневых частей Московского военного округа (МВО).
Кроме военного удостоверения было обнаружено свидетельство о принадлежности его к Московскому охотничьему коллективу. На отдельном листке имелся полный список членов этого общества из числа охотников-любителей, среди которых значилась и фамилия …Добржинский.
Поиск сбежавшего резидента теперь стал более предметным. После получения таких данных задержание сбежавшего было делом времени. Так и получилось – на квартире одного из членов правления охотничьего коллектива он был вторично задержан. На этот раз Добржинского, зная его способности выходить через окна, охраняли более надежно, кроме того, для подстраховки на его запястья надели наручники. Вскоре поляка доставили на Лубянку во внутреннюю тюрьму…
На допросе выяснилось, что он служит политруком на курсах броневых частей и одновременно являлся членом Польской партии социалистов (ППС). Вместе с тем он рассказал, что углубленно изучает марксистскую теорию, посещает большевистские митинги и манифестации, знаком с некоторыми партийными функционерами из РКП (б). Потом поляк внезапно замкнулся и наотрез отказался давать какие бы то ни было показания.
После чего с Добржинским стал предметно «работать» сам Артузов. На допросах он больше говорил сам, чем допрашиваемый. Протоколов не вел. Создавалось впечатление, что он выстраивает отношение с ним на равных. Однако чекист, как тонкий психолог, методом убеждения постепенно склонял задержанного к даче откровенных сведений о своей преступной деятельности.
Артузов обратил внимание на то, что Добржинский несколько раз негативно отзывался о руководителе страны – Пилсудском, критиковал установившийся в Польше тоталитарный политический режим, положительно оценивал реальные шаги, предпринимаемые Лениным по нормализации польско-советских отношений.
Показания Добржинского позволили военному контрразведчику поверить в искренность мировоззренческих взглядов задержанного и осуществить в дальнейшем его перевербовку.
– Всё это очень интересно, – перебил поляка Артузов, – но это всё прошлые дела. Нас интересуют события здесь, в Москве. Конкретные резидентуры, нелегальные особенно: наиболее ценные агенты, особенно из числа советских граждан, методы и пути вербовки осведомителей в столице, на территории России…
Артузов настолько убедительно построил свою беседу, что поляк медленно, как весенний тюльпан, раскрылся, согласившись перейти на сторону советской власти. Правда, Добржинский заявил чекисту, что готов принять его предложение, но с одним только условием.
– Каким же? – спросил удивленный такой неожиданностью Артузов.
– Прошу задержанных или оставшихся на свободе моих людей, работавших на резидентуру по идейным соображениям, не репрессировать – не расстреливать, несмотря на военное время. Это моё главное и единственное условие.
– Вы сами понимаете, что такие гарантии сразу я вам дать не смогу. Это решается высшим руководством. Вы согласны с моим доводом?
– Согласен…
Артузов посмотрел на Добржинского и подумал: «Если люди терпят разговоры о своих пороках – это лучший признак того, что они исправляются, а забота о своих «заблудших овцах» характеризует их порядочными натурами».
Через несколько дней контрразведчик от имени руководства ВЧК гарантировал выполнение этой просьбы. Добржинский ещё больше разоткровенничался. Он признался, что в действительности является главным резидентом польской разведки в Советской России и назвал имя другого резидента, действовавшего в Петрограде – Виктора Стацкевича. По его мнению, он работает на 2-й отдел польского генштаба – военную разведку.
