Русские агенты ЦРУ - Харт Джон Лаймонд (читать книги без регистрации txt) 📗
Однако последний удар оказался направленным совершенно с другой, неожиданной для него стороны. 5 ноября 1958 года Попов подал сигнал о необходимости срочной внеочередной встречи. Когда его связной прибыл на конспиративную квартиру, Попов был весь в слезах и не очень связно изложил очередную проблему. «Наверное, все кончено… Меня отсылают назад… это все из-за Мили». Попов сел и вытер слезы: «Извините меня,- что я так себя веду».
Оказалось, что в конце октября произошел инцидент, привлекший внимание ГРУ к продолжавшимся отношениям Попова с Милицей. По несчастливому совпадению, в это же время высшее руководство ГРУ в Москве само попало под огонь критики Центрального Комитета Коммунистической партии за «недостаточные результаты» (обвинение, которое часто выдвигалось по отношению к самому Попову), поэтому начальник местного отделения ГРУ был вдвойне заинтересован в том, чтобы рапортовать об успехе.
Прежде всего, по распоряжению из Москвы Попова опросили по поводу Мили: ГРУ подозревало ее в «работе на какую-то службу», поскольку нашлись свидетельства, что в 1957 году она стала осведомительницей полиции. Наряду с фактом ее разрыва с Коммунистической партией Австрии после публичного разоблачения подтасовок компартии во время выборов, факт осведомительства превращал длительную связь Милицы с Поповым в серьезную проблему, относящуюся к компетенции органов безопасности. Однако даже в столь сложных обстоятельствах проявилось свойственное Попову легкомыслие по отношению к серьезным событиям. Несмотря на то что от него уже потребовали письменного покаяния по поводу его отношений с Милицей, он попытался оправдаться. Как можно предположить, ему это не удалось. Попову было приказано вернуться в Москву для дальнейшего расследования, хотя и под предлогом «оперативных консультаций».
В тот момент ЦРУ совершило ошибку, не сумев уговорить его не подчиняться приказу. Элементарное знание процедур, общепринятых в Советском Союзе в подобных случаях, подсказывало, что Попов должен был немедленно бежать и сразу быть переправлен в безопасное место. Вместо этого руководство ЦРУ согласилось с доводами Петра, ошибочность суждений которого теперь уже стала легендой. Находясь в одной из своих неоправданно оптимистичных эмоциональных фаз, Попов, хотя и понимал всю серьезность своего положения, но заверил американцев, что сможет опровергнуть все выдвигаемые против него обвинения. При этом он произнес незабываемый афоризм: «Если меня будут обвинять в ошибках, я просто скажу им, что в нашей профессии не ошибается только тот, кто ничего не делает».
Разумеется, это не слишком умное заявление, но бывали случаи, когда Попов проявлял поразительное упорство в своих заблуждениях. В середине ноября представители ЦРУ в Берлине сообщали в Вашингтон: «Существенным моментом реакции объекта на расследование дела Мили было абсолютное нежелание спасти свою шкуру [искать убежища в Соединенных Штатах]… Если мы хотим этого добиться, необходимо оказать на него серьезное давление». Подобное давление могло и должно было быть оказано, но этого не произошло. Последняя встреча с Поповым состоялась 17 ноября 1958 года. Она не очень отличалась от всех предыдущих, хотя ощущалось приближение беды. Несмотря на это, Попов потратил массу времени на пустые разговоры, в частности, покупать ли ему подарки своим друзьям, в России. После некоторого обсуждения, он решил этого не делать, а просто устроить по прибытии в Москву ужин. «У меня есть тысяча восточногерманских марок, отложенных женой. Она хотела купить диван». Теперь Попов собирался пригласить на эти деньги самых близких знакомых в один из наиболее дорогих ресторанов Москвы.
Развязка
Петр Семенович Попов так больше и не появился на Западе. Что же произошло после его возвращения в Москву в конце 1958 года? Агенты ЦРУ имели с ним в столице несколько встреч. Во время первой, состоявшейся в начале января 1959 года, Попов передал письмо, содержавшее ценные сведения, и сообщил, что был переведен из ГРУ в резерв и ожидает нового назначения. Как выяснилось из полученной позже информации, это было сделано по настоянию КГБ, чтобы перекрыть ему доступ к секретам ГРУ, выиграть время и проследить, как будут связываться с ним в Москве американцы и нет ли у него сообщников.
После нескольких встреч, в сентябре 1959 года в Москве состоялась последняя, на которой Попов нашел в себе смелость передать секретное послание, сообщающее о его временном аресте в феврале 1959 и о контроле КГБ за всеми последующими встречами. Продолжение контактов Попова с ЦРУ было санкционировано КГБ, чтобы обезопасить те акции ГРУ, которым он мог навредить. Наконец, в октябре 1959 года, достигнув своей цели, сотрудники КГБ с большим шумом, демонстративно арестовали Попова и агента ЦРУ во время их встречи в московском автобусе. Сотрудника ЦРУ продержали недолго и вскоре объявили персоной нон грата {5}. Позднее в Советском Союзе было объявлено, что Попов осужден, приговорен к смертной казни и расстрелян.
Что же могло вызвать подозрение в деятельности Попова? Некоторые из его поступков вполне могли вызвать сомнение у советских руководителей в его лояльности. Кое-кто из авторов статей о нем предлагал другие объяснения, а некоторые даже ожесточенно спорили по поводу причин его гибели {6}. Не имея доступа к необходимой информации, я оставляю этот анализ экспертам. В любом случае, по моему мнению, гибель Попова не была неизбежной и случилась не только вследствие его собственного упрямства и неоправданной уверенности в благополучном исходе дела, но также из-за неспособности сотрудников ЦРУ настоять на своем.
Выводы
Сущностью феномена Попова было то, что на языке разведки называют «доступ». Этот термин является ключевым, ибо, каким бы великолепным не был шпион, но, не имея доступа к секретам, он не представляет никакого интереса. При первом предложении о сотрудничестве Попов продемонстрировал природное чутье, воспользовавшись жадным интересом ЦРУ к секретной информации. После этого, дополнительно к сведениям, которые у него просили, он по своей собственной инициативе доставлял данные, представляющие как оказалось, значительный интерес для ЦРУ — и все потому, что обладал доступом к секретам и умел воспользоваться ими в своих интересах и в интересах спецслужб.
Чтобы по достоинству оценить вклад Попова, вспомним временные рамки его активной деятельности: с 1953-го до конца 1958 года. Секретная аэрофотосъемка с У-2 была еще в новинку, спутниковое наблюдение — в стадии разработки. А холодная война в самом разгаре. После смерти Сталина в 1953 году Хрущев ввязывается в бескомпромиссную борьбу с бывшими соратниками по власти, одновременно проводя агрессивную политику, в результате приведшую к кубинскому ракетному кризису. В Соединенных Штатах Джон Фостер Даллес, энергичный и рационально мыслящий государственный секретарь, вдохновляет своего младшего брата, директора ЦРУ Аллена Даллеса, на использование любых средств и приемов (как честных, так и нечестных), чтобы «раздвинуть железный занавес». Организация Североатлантического договора (НАТО) существовала уже с 1949 года, но Германия, расположенная в самом центре блока, вступила в него лишь в 1955-м. Всякий воевавший в Европе на полях сражений Второй мировой войны был свидетелем беспощадной мощи Красной армии и, подобно многим из нас, поступившим на службу в ЦРУ, опасался, что блок НАТО окажется недостаточно эффективным.
В подобных обстоятельствах советский офицер высокого ранга вроде Попова, служащий в военной разведке и имеющий доступ к самой секретной документации, стоил того, чтобы заняться им всерьез. К сожалению тех из нас, кто знал его и ему симпатизировал, сам Попов, несмотря на все одобрения и поощрения со стороны своих кураторов из ЦРУ, не смог в полной мере оценить вклад, который он внес в достижения американской разведки.
