Советский шпионаж в Европе и США. 1920-1950 годы - Даллин Дэвид (лучшие книги онлайн .txt) 📗
Известную пользу приносила коммунистическая студенческая организация, члены которой уже несколько лет пополняли германскую индустрию и принимали участие в воспитании нового поколения. Существовал клуб работников интеллектуального труда, левых по своим убеждениям, и множество других «профессиональных» групп, аналогичных тем, которые существовали в коммунистическом подполье Соединенных Штатов. Клаус Фукс, позднее обвиненный в Британии в атомном шпионаже, был членом одной из таких профессиональных групп в Германии в 1932–1933 годах.
По оценке Ганса Рейнерса, бывшего члена сети, 5 процентов преподавателей Высшей технической школы в Берлине, крупнейшей и наиболее хорошо оборудованной из всех технических школ Германии, использовались советской разведкой, причем многие из них даже не знали об этом. «Аппарат, – свидетельствовал Рейнерс, – был разветвлённым и вездесущим, он имел помощников среди представителей всех профессий, даже среди уборщиц и посыльных; некоторым из них платили, некоторым – нет… Месячный бюджет доходил до 30–40 тысяч марок, да еще 5 тысяч марок поступало от «Греты».
Иногда людей толкало на шпионаж нечто другое, чем коммунистические убеждения. С самыми невинными побуждениями германские ученые вступали в переписку с коллегами из советских университетов, некоторые были даже членами-корреспондентами советских научных обществ. Всесоюзное общество культурных связей находилось под пристальным наблюдением НКВД. Имена всех немецких корреспондентов фиксировались, проверялись их политические убеждения, к некоторым из них подбирали ключик.
Были и такие, кого удавалось соблазнить финансовыми обещаниями. Любители приключений, невезучие азартные игроки, люди, обремененные долгами или запутавшиеся в любовных делах, становились агентами или потенциальными агентами. Некоторые соглашались и занимались шпионажем, другие пытались вернуться к спокойной жизни. Их имена никогда не забывали в Москве, и часто, после периода тихой отставки, им напоминали о прошлом, и тогда они оказывались перед трудным выбором.
Другим источником промышленных шпионов был контингент инженеров и рабочих, которые желали поехать в Россию, чтобы получить там работу на заводах. В начале эры индустриализации высокие заработки, которые предлагались инженерам и квалифицированным рабочим, казались очень привлекательными. Во времена депрессии, уже тысячи безработных немцев стремились в Россию.
Один из людей Якова Равича, открывший агентство по найму рабочей силы, давал объявления в газеты и просил людей, которые хотят получить работу в Советском Союзе, связаться с ним через указанный номер почтового ящика. Присланные письма передавались Эриху Штеффену, германскому агенту советской военной разведки, который переправлял их Равичу. Из массы предложений Яков Равич отбирал небольшое число тех людей, которые работали на заводах, представляющих интерес для России. [78] Их заявления прорабатывались, их политические взгляды проверялись, и, если результаты оказывались удовлетворительными, кандидату говорили в «агентстве по найму»: «Если вы сможете связать нас с человеком с вашего завода, который согласится сотрудничать с нами после вашего отъезда, то будете наняты для работы в России». Этот метод оказался весьма успешным.
Не последнюю роль играли рабкоровские группы, созданные в Германии, подобно тем, что появились повсюду под эгидой Коминтерна и при финансовой помощи советских разведывательных органов. Вначале во главе этого движения стоял Бела Ваго, венгерский коммунист, работник торгпредства и советский тайный агент. Движение рабкоров началось в 1925 году и приняло здесь самый большой размах по сравнению с другими странами (если не считать Советского Союза). «Роте фане» в Берлине и коммунистические газеты на местах призывали корреспондентов с индустриальных предприятий писать о доходах и расходах, технических нововведениях и новых методах работы. Сообщения рабкоров тщательно проверялись, и если попадались существенные, то они передавались в разведку.
Советские источники подтверждают, что больших успехов рабкоровское движение в Германии достигло в период между 1926 и 1932 годами. «Из всех капиталистических стран, где развилось движение рабкоров, – писала Мария Ульянова, – Германия была одной из первых». [79] В июне 1928 года «Роте фане» насчитывала 127 рабкоров, а месяцем позже – 227. К концу 1928 года в Германии было несколько тысяч рабкоров.
В дополнение к торговому представительству в отдельных отраслях появились «торговые компании», часто именующие себя смешанными советско-германскими фирмами: «Дероп» – в нефтяной сфере, «Дерулюфт» – в авиационной, «Книга» – в издательской и т. д. Каждое из них служило прикрытием для одной из «двух девушек», реже для двух одновременно. Такое разделение было логичным. Красная Армия засела в «Дероп», «Дерутре» (немецко-русское транспортное общество), «Гаркребо» (гарантийный и кредитный банк) и т. д. НКВД обосновалась в «Книге», «Востваге» (Восточно-западная торговая компания), Интуристе.
ТАСС использовался как «Гретой», так и «Кларой».
Высокое качество немецкой работы
В Германии отношения между советской разведкой и коммунистической партией по форме были те же самые, что и во Франции. Тем не менее, в Германии они сильно отклонились от французского образца.
Итак, КПГ должна была выделить высокопоставленного человека для связи с советским аппаратом и для руководства подпольной работой. В каждой стране из-за уникальной важности такого поста выбор кандидатуры велся при взаимодействии Москвы (под личиной Коминтерна) и кокретной коммунистической партией. После своего назначения этот человек находился под защитой своей партии. Чтобы придать ему иммунитет, его можно было сделать членом парламента, при необходимости ему выделялся телохранитель, и, разумеется, если он попадал в руки полиции, к его услугам были лучшие адвокаты. Но этот человек, обеспечивающий связь, предупреждался, что если он допустит «отклонения», то будет ликвидирован, прежде чем успеет вымолвить хоть одно слово. Во Франции пост такого человека для связи между компартией и советским аппаратом занимал с начала тридцатых годов Жак Дюкло, в США до 1945 года – Эрл Браудер, в Германии до 1933 года – Ганс Киппенбергер.
Немецкие ученики Москвы оказались подготовленными гораздо лучше, чем многие другие представители «братских» партий. С их вошедшей в поговорку аккуратностью, дисциплиной и техническими навыками германские агенты быстро усваивали методы конспирации, более того, совершенствовали их и во многом превзошли своих учителей. Не случайно, например, лучшие мастерские по изготовлению паспортов в Западной Европе, которыми снабжались НКВД, армейская разведка и Коминтерн, находились в Берлине. Фальшивые деньги, которые пришлось раз или два печатать в экстренных случаях, тоже изготавливались в Германии. А главный штаб компартии в «Доме Карла Либкнехта» с его потайными комнатами, подвалами и сигнальной системой стал образцом для всех других.
Германский коммунистический аппарат рано начал готовить агентов, которые могли проводить разведывательные операции. [80] Некоторые из них повышались в ранге, поступали на советскую службу, их посылали в разные страны, где они широко использовали свое немецкое гражданство для достижения необходимых целей. Те из них, кто остался верным Сталину, получили высокие посты в Четвертом управлении, а те, кто пережил войну, вошел в элиту Германской Демократической Республики.
Ганс Киппенбергер был одним из таких лидеров целое десятилетие, до 1933 года, а с 1929-го по 1933-й возглавлял «специальную службу» (М-аппарат) в Германии. Он пришел из студенческой коммунистической организации, вожаком которой являлся, и сохранил все внешние черты студента-идеалиста. Со сверкающими черными глазами, узким лбом и стройной фигурой, он был воплощением фанатика, когда вступал в подпольную организацию коммунистической партии в Гамбурге. [81] В 1925–1927 годах он разыскивался германской полицией и некоторое время жил на нелегальном положении. Он был выдвинут своей партией в рейхстаг, был избран, получил депутатскую неприкосновенность и вышел на открытую арену. Военная комиссия рейхстага, членом которой стал Киппенбергер, была чудесным наблюдательным пунктом и предоставляла возможности для прямого контакта с генералами и адмиралами германских вооружённых сил, которые начали возрождаться. Эти контакты потом оказались фатальными для Киппенбергера – когда, во время правления нацистов, он скрылся в Москве, его там объявили германским шпионом и казнили во время большой чистки.
