От ГУЛАГа до Кремля. Как работала охрана НКВД-КГБ - Захаров Николай Львович (электронные книги без регистрации .TXT) 📗
Я был просто поражен, когда летчики мне говорили о данных полета. Во-первых, что летим мы со скоростью 900 километров в час. Во-вторых, что высота полета 9000 метров, и, в-третьих, что за бортом 50 градусов ниже нуля. В общем, получилось так, что завтракал я в Дели, а обедал уже дома, в Москве. По сравнению со скоростью полета ИЛ-14, это было чудом. Когда мы приземлились на аэродроме нынешнего Звездного городка, нас встречали члены правительственной комиссии: Д.В. Дементьев — министр авиационной промышленности, А.Н. Туполев — главный конструктор самолета.
Я вспоминаю, с каким пристрастием спрашивали у меня эти члены комиссии мои впечатления о полете. Их, правда, больше интересовало мое самочувствие. Чувствовал я себя великолепно, несравненно лучше, чем на самолетах ИЛ-14, на которых уже налетал десятки тысяч километров. Так я доложил и членам комиссии. А.Н. Туполев поблагодарил меня за такой ответ и сказал, что мне как первому пассажиру самолета ТУ-104, положен золотой значок этого самолета. Или он об этом забыл, да и я, конечно, не напомнил, но значка я не получил.
Так я впервые познакомился с А.Н. Туполевым. Должен сказать, что этот высокоталантливый авиаконструктор имел крутой и своенравный характер, в чем мне пришлось убедиться при поездке в Англию. Противоположностью ему был и. В. Курчатов, внешне всегда опрятный, приятный в общении, спокойный и обаятельный по характеру человек. Человек высокой культуры.
Резиденцией для нашей делегации стал в Лондоне королевский отель «Клариджес». По количеству помещений и комфорту отель нас вполне устраивал. Корабли с нашей делегацией пришвартовались в Портсмуте, где делегацию встречал премьер-министр А. Иден. От Портсмута до Лондона ехали по железнодорожной трассе в специальном поезде. По приезде в Лондон сели в автомашины и прибыли в отель «Клариджес».
В первые дни пребывания в Лондоне Н.С. Хрущев и Н.А. Булганин в сопровождении посла Великобритании сэра У. Хайтера совершили поездку по Лондону. После поездки по городу руководители прибыли в Вестминстерское аббатство — усыпальницу ученых, писателей, общественных и государственных деятелей Англии, где были встречены настоятелем аббатства А. Доном. Гости осмотрели здание аббатства, знаменитый памятник английской архитектуры, провели минуту молчания у находящейся здесь могилы Неизвестного солдата. Затем посетили новейший концертный зал Лондона «ройял-фестиваль-холл». Они поднялись на крышу здания, откуда открывается широкая панорама Лондона. Затем Хрущев и Булганин направились к собору Св. Павла и ознакомились с его достопримечательностями.
После этого высокие гости посетили Хайгетское кладбище — могилу К. Маркса, где были сотни людей.
В завершение Хрущев и Булганин осмотрели знаменитый замок Тауэр, где гостям были показаны хранящиеся королевские регалии.
На следующий день Булганин и Хрущев возложили венок у обелиска Сенотаф, установленного в память английских солдат и офицеров, павших в первой и второй мировых войнах.
На другой день пребывания нашей делегации в Лондоне премьер-министр А. Иден дал завтрак в честь нашей делегации. Завтрак проходил в резиденции премьер-министра в Уайтхолле, на Даунинг-Стрит-10. Знаменателен для меня, например, этот завтрак был тем, что на нем я впервые увидел бывшего премьер-министра Уинстона Черчилля, который с первых дней Октябрьской Социалистической революции принимал самые энергичные меры, чтобы задушить молодую Советскую республику, а после нашей победы над фашизмом, будучи в США, в г. Фултоне произнес свою антисоветскую речь с призывом к холодной войне против СССР и других социалистических стран. Его у нас считали врагом № 1. Таким он был до самой смерти.
По характеристике Черчилль еще в молодости был большим авантюристом. В юности он потерял право на титул герцога. По сложившимся правилам наследования законным герцогом Мальборо стал двоюродный племянник юного Черчилля. Мечтавший о военной карьере Уинстон дважды проваливался на экзаменах в военное училище Санд-херст. Позже, когда он избрал уже политическое поприще, тогдашний премьер Бальфур не включил его в свое правительство. Это было публичное оскорбление. Черчилль отомстил тем, что перешел из консервативной партии в либеральную, за что получил прозвище «Бленхемская крыса». Бленхемским назывался замок, где он родился.
Природа наградила Черчилля сильной волей, личной смелостью, даром литератора и живописца, талантом политического деятеля. При всем том, он был одной из самых трагических и противоречивых личностей XX века. Аристократ до мозга костей — и по рождению, и по воспитанию, и по строю мыслей — Черчилль презирал человеческие массы.
С юных лет Черчилль бросался в самые невероятные авантюры. Он участвовал в англо-бурской войне 18991902 гг., попал в плен, бежал, едва унеся голову, за которую уже было назначено вознаграждение. Писал книги, менял союзников, добивался высоких правительственных постов, терпел поражения, уходил в тень, чтобы затем вновь появиться на политической арене.
Черчилль с неизменной сигарой, Черчилль со стеком в руке, Черчилль в цилиндре или в котелке, Черчилль в индии в пробковом шлеме, Черчилль в гусарской форме на белом коне, Черчилль на визитке, Черчилль в генеральской форме и т. д. Черчилль делал все, чтобы оттянуть открытие второго фронта. И вот эта личность была приглашена на завтрак, который Иден давал в честь нашей делегации. Я был свидетелем, когда при помощи двух сотрудников Черчилля извлекли из автомашины, ибо сам выйти он был не в состоянии. Неописуемо тучный, он медленно передвигался на своих толстых, коротких ногах. Массивная голова с толстой шеей и бульдожьим лицом производили весьма неприятное впечатление. За завтраком были тосты, но Черчилль не проронил ни слова.
Кроме этого завтрака в честь нашей делегации давались еще приемы, обеды от имени парламента, мэрии города Лондона, где неизменно подавали на первое блюдо черепаховый суп, считавшийся большим деликатесом. Для одного раза этот суп действительно показался вкусным.
Но когда нас стали кормить этим супом ежедневно, то мы заскучали по русским щам и украинскому борщу. Во всяком случае, я, например, наелся этого супа из черепахи на всю жизнь. Зато английский пирог с яблоками нам очень понравился. Несмотря на то, что мы были в апреле, нас угощали свежими яблоками и клубникой из Африки. Эта колониальная держава, эксплуатируя подопечные страны, ввозила за бесценок водным путем все, что росло на земле и находилось в недрах этих стран, пользуясь дешевой рабочей силой.
Встречи в парламенте и в мэрии проходили в строго обставленном церемониале. Руководителей нашей делегации встречали спикер палаты, а в мэрии — мэр города, одетые в черные мантии и четырехугольные, также черного цвета головные уборы. В такой же одежде нас встречали отцы городов Бирмингема и Эдинбурга в Шотландии, а также ректорат Оксфордского университета. Все это сопровождалось строгим, заранее разработанным ритуалом, подчеркивающим важность и официоз проводимых мероприятий. Короче говоря, все это происходило в стиле средневековья.
Для характеристики этого стиля достаточно привести такой пример, что в Великобритании органы государственной власти руководствуются законами, изданными в XIII и XVII веках. («Великая хартия вольностей 1215 года», «Билль о правах 1689 года» и др.)
Об английском парламенте ходило много анекдотов. Рассказывали, что для заседаний парламента установлен строгий распорядок заседаний по времени, и когда установленное время подходило к концу, в зале появлялся дежурный по охране Вестминстерского дворца, где проходило заседание, и объявлял: «Ваше время истекло, прошу покинуть дворец». Все члены палаты немедленно исполняли этот приказ.
Известный английский писатель Джеймс Олдридж так описывает свое посещение парламента. «Много лет назад я впервые отправился в палату общин, чтобы посмотреть, как проходят прения в нашем парламенте. Усевшись на галерее для публики, стал внимательно слушать речь о налоговой реформе. Я достал блокнот, чтобы кое-что записать. Но как только я вынул ручку, ко мне устремился один из служителей галереи и строго сказал: «Здесь нельзя делать заметки, сэр. Это запрещается». Пришлось убрать блокнот. Но я тешил себя надеждой, что на следующий день смогу прочесть в газетах все, о чем говорилось. Но, увы ничего из того, что я услышал в палате общин, нельзя было найти на страницах газет». Такова «демократия» английских консерваторов. Поэтому недаром Джеймс Олдридж назвал свою статью «Парламентский театр».
