Война на Кавказе. Перелом. Мемуары командира артиллерийского дивизиона горных егерей. 1942–1943 - фон Эрнстхаузен Адольф
Когда я в первый раз увидел пресловутого лейтенанта, он, заспанный, выбирался из своей палатки. Это произвело на меня – в одиннадцать часов утра – не особо выгодное впечатление. Не вызывали благоприятного расположения также и его ворчливые ответы и недовольное выражение лица. И я подумал: с этим молодым человеком до сих пор неправильно обходились. Я сказал ему, что мне известно, какое о нем сложилось мнение, но что мне это совершенно безразлично. Я буду ставить перед ним задачи и ждать от него их выполнения.
Ожидать постановки перед ним задач пришлось не слишком долго, равно как и хороших результатов. Затюканная «черная овца» оказалась выдающимся офицером и желанным товарищем. Я не стал распространять свое мнение среди офицеров полка, но постепенно все как-то изменилось само собой.
Боевое задание, которое я поручил этому лейтенанту, было опаснейшим и оказалось для него последним. Выполнил его он блестящим образом, подойдя к нему как артиллерист, и в той форме, до которой может додуматься лишь человек, воистину обладающий «чувством артиллериста».
Прежде всего он установил с передовой надежную телефонную и радиосвязь. Затем он произвел артиллерийский выстрел по вражеской территории и рассчитал удаление от места попадания, повторив все это несколько раз вплоть до разрыва снаряда едва ли не у собственной передовой. Затем он сместился на двести метров дальше и повторил все от начала и до конца. Таким образом он собрал данные по каждой батарее от края правого фланга ударного клина вплоть до его вершины. При этом сделанные им от руки кроки и графическая таблица с нанесенными данными траекторий и временем полета были полностью подтверждены затем картой обстановки.
Бог войны дал ему возможность довести эту опаснейшую и тяжелейшую работу до конца. Однако близкий разрыв снаряда вывел его из строя. Когда тяжелораненого на носилках доставили в лагерь, командир артиллерийского полка лично возложил ему на грудь Железный крест I класса и по телефону сообщил мне, что он полностью изменил свое мнение об этом офицере. Но состояние раненого внушало серьезные опасения. Спустя год я искренне обрадовался, встретив его следующим летом в Гармише. Одна рука лейтенанта, почти лишенная пальцев, бессильно висела на перевязи, раны на спине еще не до конца зажили. Но теперь это был не разочарованный в жизни человек, напротив, с бокалом вина в руке он пребывал в весьма приподнятом настроении.
На НП тоже бывает жарко!
Если мы не хотели, чтобы нас на НП всех методично перестреляли, то должны были возвести какое-нибудь укрытие. Сделать это при наличии скального грунта было очень тяжело и в течение дня просто невозможно, поскольку враг открывал огонь по каждому замеченному движению. Это возможно было осуществить только ночью, когда вражеские артиллеристы спали. Один из командиров моих батарей предложил свою помощь. Среди его «хиви» был один особо умелый «зодчий» полевых укреплений, который из своих товарищей создал строительную бригаду. Этому высокорослому и солидно выглядевшему умельцу было поручено в темное время суток перестроить наш наблюдательный пункт. Работа была закончена в течение одной ночи. Когда я наутро пришел на НП со своего командного пункта, то по глубокому проходу вошел в перекрытый мощным накатом из бревен и земли блиндаж, имевший смотровую амбразуру, через которую можно было вести обзор всего поля боя. Причем весь НП был безукоризненно замаскирован. Этот маленький шедевр был полностью готов, однако самого «зодчего» нигде не было. Как рассказали его товарищи, он решил вернуться к русским.
– Ну, теперь нам, собственно, блиндаж не будет нужен, – обратился я к Людвигу. – Поскольку наш друг, естественно, расскажет русским артиллеристам, что самый важный НП расположен на этом участке. И мы на своей шкуре узнаем все мастерство русской артиллерии.
Однако все произошло с точностью до наоборот. Прицельный огонь артиллерии прекратился, поскольку благодаря отличной маскировке противник не мог наблюдать у нас никакого движения. «Зодчий» ничего не рассказал своим, возможно из благодарности за сигареты и водку, которыми я снабдил его и его людей для стимулирования ночных работ.
Лейтенант Лееб как-то сказал мне, что он хотел бы из одного определенного места за обломком скалы в ущелье Пшиша у подножия нашего холма просмотреть поле боя. Обзор оттуда, по его предположению, был отличный. Это его сообщение не давало мне покоя. Мы знали почти наверняка или, по крайней мере, могли догадываться, что неприятель перед нами и ниже нас также занял этот берег Пшиша, но из-за высоких дугообразных обрывов не могли просматривать этот берег реки.
– Нам надо искать новый НП, – сказал я как-то Людвигу, – откуда мы могли бы наблюдать все ущелье.
– Но такого места нет на всей главной линии обороны. Я уже прошел ее всю в подобных поисках.
– Тогда придется что-то искать за передовой.
Людвиг ошеломленно посмотрел на меня, но затем понимающе ухмыльнулся:
– Можно было бы само поле боя передвинуть вперед, но в данном случае этот вариант более приемлем.
– Конечно, это проще и совершенно неопасно, поскольку нас никто даже не заподозрит. Нужно только все делать с умом. Нам придется туда прокрасться незаметно. Ну, да мы, собственно, уже стали в этом специалистами. Ладно, берем автоматы, бинокли и вперед!
Мы прошли участок передовой налево и затем стали пробираться по крутому и делавшемуся все круче по мере приближения к Пшишу склону. Древостой в этом месте был редким, так что мы местами должны были передвигаться с опаской, чтобы противник нас не заметил. Мы перемещались перебежками, порой ползли от одного ствола дерева к другому, от одной группы кустарников к другой, от одного валуна к другому. Наконец, мы нашли такое место, откуда по обе стороны открывался далеко простиравшийся обзор реки, всего его противоположного берега и части прилегающего к нам берега. Повсюду виднелись русские блиндажи, царило оживленное движение, какое только может быть поблизости от врага в твердом убеждении, что этот враг не в состоянии его наблюдать. Сквозь окуляры наших биноклей мы могли разглядеть даже лица русских. Не просматривалось лишь то, что происходило непосредственно у подножия нашей высоты, поскольку этому мешали округлые обрывы. Однако было слышно, что там происходит какая-то оживленная деятельность. До нас доносился треск падающих деревьев, слышались крики и удары топоров, макушки деревьев, находившиеся на одной высоте с нами, шатались, клонились, и, наконец, мы слышали глухие удары, с которыми стволы деревьев обрушивались на землю.
– Дальше нам ходу нет, – сказал я Людвигу. – Там нас могут заметить. Но и здесь нам видно вполне достаточно. Завтра утром, когда начнет рассветать, мы вдвоем заляжем здесь с телефоном и окопаемся.
Новый наблюдательный пункт дивизиона имел много преимуществ, и не в последнюю очередь то, что меня при посещениях со стороны высокого начальства и праздношатающихся любопытных всех рангов оставляли в покое. Подобные посетители своими визитами, сами того не желая, могли по беспечности выдать местоположение НП. Однажды штабной офицер из соседней дивизии появился на нашем КП и задал моему адъютанту вопрос:
– Где я могу найти вашего командира?
– Он сейчас на НП дивизиона.
– А где расположен НП?
– Точно посередине между нашей и русской передовой.
– Вы смеетесь надо мной?
– Никак нет. Я могу вам показать это место на карте. Вот оно.
– Что? Там НП дивизиона? Совершенный бред.
Посетитель отправился восвояси, так меня и не повидав.
Единственным человеком, который однажды рискнул добраться до нас, стал офицер связи валлонского батальона. Несмотря на свои впечатляющие размеры, он пробрался по крутому склону и поэтому был не слишком любезно встречен мной.
Еще одним преимуществом было то, что неприятель даже не догадывался о расположении нашего НП в этом месте. Поэтому он нас не обстреливал. Лишь однажды мы по недосмотру едва не оказались на грани обнаружения. Адъютант артиллерийского полка сообщил мне по телефону, что через несколько минут будет произведена воздушная атака на позиции русских, расположенные перед нами в ущелье Пшиша. Я должен был наблюдать ее ход и сообщить результаты. Вскоре после этого мы услышали сзади сильный гул моторов, а затем они загудели над нашей передовой. Несколько снарядов и крупнокалиберных пуль угодили и в наш НП, при этом был ранен молодой лейтенант, который в этот день сопровождал меня вместо верного Людвига. Я тотчас же крикнул в трубку адъютанту полка:
