Жуков. Мастер побед или кровавый палач? - Громов Алекс Бертран (книги без сокращений txt) 📗
Впервые на фронте
Весной 1916 года Жуков оказался в числе лучших солдат, которых отобрали для обучения на унтер-офицеров. Поначалу он усомнился, что стоит снова идти в учебную команду вместо фронта, но взводный командир настоял на этом, сказав:
– На фронте ты еще, друг, будешь, а сейчас изучи-ка лучше глубже военное дело, оно тебе пригодится.
На новом месте Жуков столкнулся с очередным злобным начальником. «Я не помню его фамилии, помню только, что солдаты прозвали его Четыре-с-Половиной. Такое прозвище ему дали потому, что у него на правой руке указательный палец был наполовину короче. Однако это не мешало ему кулаком сбивать с ног солдата. Меня он не любил больше, чем других, но бить почему-то избегал. Зато донимал за малейшую оплошность, а то и, просто придравшись, подвергал всяким наказаниям. Никто так часто не стоял “под шашкой при полной боевой”, не перетаскал столько мешков с песком из конюшен до лагерных палаток и не нес дежурств по праздникам, как я».
Неожиданно сменив гнев на милость, Четыре-с-Половиной сказал Жукову:
– Вот что, я вижу, ты парень с характером, грамотный, и тебе легко дается военное дело. Но ты москвич, рабочий, зачем тебе каждый день потеть на занятиях? Ты будешь моим нештатным переписчиком, будешь вести листы нарядов, отчетность по занятиям и выполнять другие поручения.
Жуков отказался:
– Я пошел в учебную команду не за тем, чтобы быть порученцем по всяким делам, а для того, чтобы досконально изучить военное дело и стать унтер-офицером.
Тогда тот снова рассвирепел и пообещал Жукову, что тот никогда унтер-офицером не станет. И почти осуществил угрозу. Незадолго до окончания учебы Жукову объявили, что за неоднократное нарушение дисциплины и неуважение к начальству он отчислен из учебной команды. Но за него вступился вольноопределяющийся Скорино, который сообщил о ситуации начальнику учебной команды. Тот вызвал Жукова, расспросил его обо всем и отменил злосчастный приказ, после чего Жуков получил звание вице-унтер-офицера.
Но вскоре после этого часть новоиспеченных унтеров отправили на фронт, и в числе первых – Жукова. Списки составлял Четыре-с-Половиной, который, по убеждению будущего маршала, решил хоть так отыграться.
«Нас высадили в районе Каменец-Подольска. Одновременно выгрузили и маршевое пополнение для 10-го гусарского Ингерманландского полка и около сотни лошадей для нашего 10-го драгунского Новгородского полка со всей положенной амуницией. Когда разгрузка подходила к концу, раздался сигнал воздушной тревоги. Все быстро укрылись, кто где мог. Самолет-разведчик противника покружился над нами и ушел на запад, сбросив несколько небольших бомб. Был убит солдат и ранено пять лошадей. Это было наше первое боевое крещение».
Контузия. Два Георгиевских креста
Неугомонный Жуков несколько раз попадал в опасные переделки, но в эскадроне он считался одним из лучших кавалеристов, чьи дерзкие вылазки часто приносили успех. Среди подвигов Жукова в ходе Первой мировой войны – захват в плен немецкого офицера, за что он был награжден Георгиевским крестом.
Но в октябре 1916 года Жукову не повезло: будучи в разведке на подступах к Сайе-Реген в головном дозоре, он вместе с товарищами наткнулся на мину. Двое были тяжело ранены, а Жуков – выброшен взрывом из седла и сильно контужен. Пришел в себя он только в госпитале спустя сутки. Последствия контузии долгое время напоминали о себе, прежде всего ухудшением слуха. После госпиталя Жуков был направлен в маршевый эскадрон в село Лагери, где встретил своих друзей по новобранческому эскадрону. «Попал я из эскадрона в учебную команду молодым солдатом, а вернулся с унтер-офицерскими лычками, фронтовым опытом и двумя Георгиевскими крестами на груди…»
Революция 1917 года
Наступил революционный 1917 год. 27 февраля эскадрон, в котором служил Жуков, был поднят по тревоге. Никто ничего не понимал. На вопрос о происходящем взводный командир поручик Киевский ответил уклончиво, заметив, что розданные только что боевые патроны очень могут пригодиться.
Появился командир эскадрона барон фон дер Гольц, скомандовал «рысью!». Эскадрон двинулся в сторону города Балаклеи, где находился штаб 5-го запасного кавалерийского полка. Жуков и остальные увидели, что на плацу уже стоят в развернутом строю киевские драгуны и ингерманландские гусары. Пока еще никто ничего не понимал, но тут появилась толпа демонстрантов с красными знаменами. «Высокий солдат громким голосом обратился к собравшимся. Он сказал, что рабочий класс, солдаты и крестьяне России не признают больше царя Николая II, не признают капиталистов и помещиков. Русский народ не желает продолжения кровавой империалистической войны, ему нужны мир, земля и воля. Солдат закончил свою короткую речь лозунгами: «Долой царизм! Долой войну! Да здравствует мир между народами! Да здравствуют Советы рабочих и солдатских депутатов! Ура!». Солдатам никто не подавал команды. Они нутром своим поняли, что им надо делать. Со всех сторон неслись крики «ура». Солдаты смешались с демонстрантами…»
Так революция пришла в армию. Никто в толпу не стрелял. Армия начала разваливаться… Участились случаи самосуда над офицерами и массового дезертирства. Солдатам надоело гнить в окопах уже казавшейся бесконечной «империалистической» войны.
Жуков в Красной Армии. Бок о бок с Чапаевым. Встреча с Фрунзе
Зиму 1917–1918 годов Жуков провел у родителей в деревне. Он намеревался вступить в Красную Армию, однако тяжело заболел тифом. Но окончательно поправившись, он добровольцем вступил в 4-й кавалерийский полк 1-й Московской кавалерийской дивизии в августе 1918 года.
Вскоре эта дивизия была переброшена в Поволжье, в район Самары, где революционные войска вели тяжелые бои с отрядами Колчака. Наступление колчаковских войск на Восточном фронте началось в марте 1919 года, и уже 14 марта белые взяли Уфу. В начале апреля атаман Дутов захватил Актюбинск и перерезал железную дорогу Оренбург – Ташкент. Противостояла колчаковцам 5-я армия, которая потеряла в боях половину личного состава. Именно в это тяжелое время командование 5-й армией было возложено на Михаила Тухачевского.
Дивизия, в которой служил Жуков, вошла в состав Южной группы армий Восточного фронта под руководством Михаила Фрунзе. 17 мая дивизия достигла станции Ершов – важного транспортного узла. Жуков вспоминал, что после прибытия в Ершов «изголодавшиеся в Москве красноармейцы прямо из вагонов ринулись на базары, скупили там караваи хлеба и тут же начали их уничтожать, да так, что многие заболели. В Москве-то ведь получали четверть фунта плохого хлеба да щи с кониной или воблой». Но кроме голода была и другая опасность – войска адмирала Колчака уже вышли на ближайшие подступы к Самаре и Казани, казачьи части осадили Уральск.
Командующий Восточным фронтом бывший царский генерал Самойло приказывал Фрунзе «напрячь все усилия к быстрейшему подавлению восстаний в Уральской и Оренбургской областях и прочному обеспечению за нами этих районов…»
Михаил Фрунзе об обстановке на Восточном фронте
Войска Колчака уже надвигались вплотную к Волге: мы едва удерживали Оренбург, окруженный с трех сторон; защищавшая его армия все время стремилась к отходу; к югу от Самары уральские казаки прорвали фронт и двигались на север, угрожая Самаре и железной дороге Самара – Оренбург. Почти всюду мы отходили, но я не могу сказать, чтобы мы сознавали себя более слабой стороной, но так как инициатива находилась в руках белых и так как ударами то в том, то в другом направлении сковывалась наша воля, то мы чувствовали себя не особенно приятно. И требовалась не только колоссальная воля, но и яркое убеждение в том, что только переход в наступление изменит положение, чтобы действительно начать таковое. В тот момент пришлось считаться не только с отступательным настроением частей, но и с давлением сверху, со стороны главного командования, бывшего тогда в руках т. Вацетиса. Он стоял за продолжение отступления. К счастью, я имел поддержку в лице присутствующего здесь т. Каменева, который тогда был командующим Восточным фронтом. Невзирая ни на что, мы перешли в наступление и начали блестящую операцию, приведшую к полному разгрому Колчака.
