Агентурная разведка. Книга первая. Русская агентурная разведка всех видов до и во время войны 1914-1 - Звонарев Константин Кириллович
Аналогичных примеров имеется бесконечное количество. Они даю убийственную характеристику обоих этих ведомств, не сумевших подняться выше мелких дрязг и склок ради общего дела.
Во исполнение постановлений совещания 1892 года министерство иностранных дел решило провести в жизнь следующие мероприятия:
1. Предпринять некоторые новые назначения пограничных консулов.
2. Поручить своей 1-й экспедиции снабдить всех пограничных консулов в Пруссии и Австрии однообразным шифром для сношений с Берлином и Веной, генерал-губернаторами Варшавы, Вильно и Киева, а также для сношений между собой.
3. Предложить посланникам в Дании и Швеции, а также послу в Лондоне, подыскать доверенных лиц, которым консула могли бы адресовать вышеупомянутые телеграммы.
4. Поручить 1-й экспедиции составить словарь условного языка для открытых телеграмм.
5. Поручить генеральному консулу в Данциге барону Врангелю главный надзор за единством в действиях прочих консулов в Пруссии.
6. Снабдить последнего особым шифром для сношений с Варшавой и Вильно.
В декабре 1895 года посол в Берлине Остен-Сакен сообщил министру иностранных дел, что из всех указанных выше преднамерений министерства иностранных дел отчасти исполнены лишь первые три пункта, и то не вполне. Так, например, вице-консул в Торне не назначен, несмотря на всю важность этого пункта. Во всей Познанской области, населенной поляками и имеющей с Россией общую границу на сотни верст, не имеется ни одного русского агента. Из трех русских миссий в Германии только один граф Муравьев ответил Остен-Сакену, что требуемая "личность для передачи депеш им отыскана".
Последние же три пункта оставались неисполненными, Генеральный консул барон Врангель никаких письменных приказаний и инструкций "о главном надзоре за единством действий консулов" не получил и даже не знал, "чего он может требовать от них — ему ни в чем не подчиненных, а тем более от военных агентов в Кенигсберге или будущего — в Торне".
Особого шифра для сношений с генерал-губернаторами Варшавы и Вильно Врангель также не получал.
Далее Остен-Сакен указывал, что выбор кандидатов на пограничные консульские посты в Мемеле, Кенигсберге, Торне и Бреславле, а в особенности в Данциге, — должен производиться, ввиду трудности и ответственности возлагаемых на них поручений, — крайне осмотрительно. При выборе этих лиц такт, знания, опытность и безукоризненное прошлое, по мнению Сакена, — "будут играть важную роль". Он отметил, что Прусское правительство зорко следит за русскими пограничными агентами, понимая их значение, и поэтому "мы должны быть вдвойне осторожны в выборе". Но это исполнялось министерством иностранных дел далеко не всегда. Как на пример неудачного подбора консулов Сакен указал на двух бывших консулов — Платона в Бреславле и Эбергарда в Мемеле.
Кроме того, он указывал на желательность выбора консулов на пограничные пункты преимущественно из среды бывших военных, поступающих на службу в министерство иностранных дел…
Остен-Сакен считал, что всем пограничным консулам необходимо назначить штатных секретарей или вице-консулов из числа русских чиновников ибо "присутствие и службу в их канцеляриях прусско-подданных я считаю неуместными и опасными. Нельзя забывать, что к пограничным консулам беспрестанно командируются с секретными поручениями чиновники и офицеры разных ведомств и что в делопроизводстве находится масса дел самого доверительного характера. Кроме того, в этих консульствах хранятся шифры трех министерств: военного, внутренних и иностранных дел… Ни Германия, ни Франция этого не допускают в своих консульствах. Так, например, в Данциге и Кенигсберге выяснилось, что эти лица состояли на содержании прусской полиции. Эти же иностранцы должны заменять наших пограничных консулов во время их служебных разъезда, отпусков, болезни и принимать секретные депеши и разных чиновников и офицеров, командированных в Пруссию…"
Эти выдержки из доклада Остен-Сакена показывают, как мало было сделано министерствами иностранных и военных дел для организации военно-политической разведки на западе.
Министерство иностранных дел ответило Остен-Сакену, что оно с благодарностью принимает высказанные им мысли и на этом успокоилось.
Через девять лет, а именно — 13 мая 1904 года, министр иностранных дел писал Остен-Сакену, между прочим, следующее:
"… Имею честь обратиться к вашему сиятельству с покорнейшей просьбой сообщить мне самым доверительным образом ваш отзыв по нижеследующим вопросам:
1. Снабжены ли наши консула в пограничных местностях инструкцией от Главного штаба и необходимыми сведениями о современной организации и расположении германской армии в приграничных провинциях?
2. Имеют ли означенные консула шифр для сношений непосредственно с Главным штабом и воинским начальством русских пограничных округов?
3. Приисканы ли те частные лица, через которых предполагалось совещанием передавать от консулов Главному штабу сведения чрезвычайной важности, и выработан ли словарь условного языка для сношений этих частных лиц?
4. Организован ли и как контроль посольства над означенной деятельностью консулов?
В том случае, если осуществление указанных мероприятий встретило какие-либо затруднения и по каким-либо соображениям не было еще приведено в исполнение в той или другой части, я просил бы ваше сиятельство сообщить мне, равным образом ваше мнение, признаете ли вы ныне современным возбуждение вопроса о пересмотре условий, выработанных совещанием 1892 года, системы собирания военно-политических сведений, поскольку дело относится к подведомственным вам консулам, или полагаете, что современная организация нашей военной агентуры в Германии в достаточной степени обеспечивает собирание предусмотренных совещанием 1892 года данных…"
На это письмо министра иностранных дел Остен-Сакен ответил (21 мая 1904 г.), что возложить требуемые обязанности на пограничные консульства без предварительной реорганизации их состава было бы делом, по меньшей мере, — рискованным, так как обязанности эти носят специальный и доверительный характер и требуют специальных, тщательно выбранных, агентов, обладающих, кроме военных познаний, утонченным тактом, испытанностью и добросовестностью.
Применение выработанного секретным совещанием 1892 года проекта, — по словам Остен-Сакена, — не состоялось и никаких дальнейших предписаний для осуществления этого проекта получено не было.
Далее Остен-Сакен писал: "не считая себя компетентным в военном деле, я затрудняюсь ответить на предложенный мне вами вопрос, насколько современная организация нашей военной агентуры достаточно обеспечивает собирание предусмотренных совещанием 1892 г. данных. Скажу только, что при строго добросовестном отношении к своему долгу прусской администрации, добывание секретных сведений предоставляется для наших военных агентов весьма трудным и рискованным делом. К тому же надзор за последними ведется весьма тщательный. Не берусь судить о результате их деятельности, который более известен Главному штабу.
Что же касается до современности пересмотра условий совещания 1892 года, то оно, казалось бы, было в настоящее время нежелательным.
Вряд ли новое устройство собирания сведений военно-политического характера ускользнуло бы от внимания здешнего правительства, что могло бы вызвать весьма нежелательные и даже опасные для нас последствия. Возбуждение подозрения германского правительства против нас ослабило бы добрососедские отношения его к настоящим затруднениям на Дальнем Востоке…"
На этом вопрос о создании агентурной сети на западе согласно постановлений совещания 1892 года — и закончился.
Как видим, дело вперед не подвинулось, и все осталось по старому, т. е. никакой агентурной сети создано не было…
Глава третья. Агентура военного ведомства
Органы агентурной разведки и их штаты в военном ведомстве. — Отсутствие объединения разведывательной деятельности разных учреждений военного ведомства. — Результаты несогласованности и необъединенности в деле разведки, провалы агентов.
