Последний бой КГБ - Шебаршин Леонид Владимирович (читать книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Телеграммы… Из Пекина – взгляд на положение в советском руководстве. Взгляд объективный, строгий. Едва ли начальство порадуется, оно-то хотело бы, чтобы его любили все – от финских хладных скал до пламенной Колхиды и, уж конечно, за рубежом. Китайцев модными общечеловеческими ценностями не заморочишь, они реалисты. Из Вашингтона – оценка Пентагоном состояния подводного атомного флота Вооруженных Сил СССР. Аддис-Абеба: надежный источник из высшего эшелона власти предупреждает, что Менгисту ведет режим к краху, положение в стране полностью выходит из-под контроля. Соратники Менгисту готовы совершить государственный переворот, и если советская сторона даст понять, что поддержит их, то это ускорит развитие событий. Это еще один сигнал бедствия. Дела эфиопского правительства из рук вон плохи: армия развалилась и не воюет, эритрейские, тиграйские националисты наступают, Менгисту в растерянности. Недавно по его приказу было казнено несколько высших армейских офицеров. Он не остановится и перед новым кровопролитием. Нет, нам влезать в эфиопские дела не стоит.
– Владимир Михалыч, давай к эфиопской телеграмме дадим примечание ПГУ: полагали бы целесообразным от ответа на обращение воздержаться. Как ты думаешь?
– Согласен, там дело бесперспективное…
Тегеран. Иранское правительство рассчитывает закупить в Советском Союзе крупные партии военной техники – средства ПВО, танки, артиллерию. Объемы внушительные, и предполагаемые условия, кажется, выгодные. Стране позарез нужна твердая валюта. Разумеется, очень недовольны будут американцы, и не только потому, что Иран сидит у них бельмом на глазу. Иран был традиционным рынком сбыта американского оружия, и надежду вернуть его США не потеряли. Советский Союз – мощный конкурент.
Берлин. Идет расправа над бывшими сотрудниками министерства госбезопасности, нашими коллегами-разведчиками. Они рассчитывают на моральную поддержку советского руководства. Это очень больной вопрос. Год назад министр иностранных дел Шеварднадзе говорил Верховному Совету о неразумности тех, кто советовал повернуться спиной к старым друзьям. «Новое мышление, – говорил министр, – прежде всего подразумевает такие вечные ценности, как честность, верность, порядочность».
За год много воды утекло, в Кремле о старых друзьях стараются не вспоминать. Что ж, напомним…
Телеграммы через несколько минут будут на столе председателя и уже за его подписью пойдут адресатам – Горбачеву, Рыжкову, Шеварднадзе, Язову. Все доклады наверх подписываются только председателем. Это правило соблюдается неукоснительно. Крючков – а до него Чебриков, Федорчук, Андропов – лично регулирует поток всей комитетской информации. Могут быть, разумеется, неофициальные каналы к высшей власти: к Андропову, например, были приставлены первыми заместителями С. К. Цвигун и Г. К. Цинев, которые о каждом шаге председателя, о всех комитетских и иных делах докладывали Брежневу.
Интересно, есть ли у кого-то из заместителей Крючкова негласные отношения с Горбачевым? Едва ли. Не такой человек Владимир Александрович, чтобы допустить соглядатаев в свое окружение. Впрочем, кто знает? Судя по многим признакам, Горбачев и Крючков полностью доверяют друг другу, Председатель КГБ относится к Президенту СССР и Генеральному секретарю ЦК КПСС с должным уважением, но в высших сферах свои законы – друг за другом там присматривают весьма внимательно.
Перед Хреновым еще две объемистые папки: в одной – аналитические записки, в другой – переводы документальных материалов.
– Срочные есть?
– Нет, до конца дня потерпят.
Кладу бумаги на стопку документов, ожидающих свободного часа. Там уже лежат проект концепции активных мероприятий разведки, заметки к совещанию, назначенному на вторую половину дня, что-то еще, не очень срочное. Поток бумаг захлестывает и председателя, и начальника разведки, всю разведку, весь необъятный государственный механизм. Документы диктуют свою волю людям, мы никак не вырвемся из вязкой бумажной трясины. Попытки перевести наше сложное хозяйство на компьютерные технологии каким-то парадоксальным образом только увеличивают бумажную лавину.
Напоминаю Владимиру Михайловичу о заданиях председателя и расстаюсь с ним до вечера. Выглядит Хренов плохо, он тяжело болен.
«Ты знаешь, – как бы между прочим сказал он мне вчера, – у меня опять образовалась опухоль. Надо ложиться в тот же госпиталь, будут резать». Голос ровный, глаза спокойные… Мое сердце сжимается от ужасного предчувствия. Что можно сказать человеку, которого уже коснулась смерть. Обещать любые лекарства? Это было несколько лет назад, его спасли. Он знает, что не в лекарствах дело. Он всегда мужественно и твердо смотрел в лицо жизни и знает, что от судьбы не уйдешь. Мой голос спокоен: «Знаешь, старик, все будет нормально. Ты только не тяни. Чем скорее ляжешь, тем больше шансов. Пару недель мы без тебя как-нибудь перебьемся».
Хорошо было с тобой работать, хорошо о жизни поговорить, поделиться тяжкими сомнениями и горькой правдой, проверить себя твоей меркой праведника и мудреца… И выпили мы с тобой вместе не так уж мало, никогда не теряя головы.
Уходит Хренов. Появляется дежурный со списком тех, кто звонил с утра. Прошу срочно соединить меня по аппарату ВЧ с Ревиным в Кабуле, переключаю все телефоны на себя и начинаю звонить тем, кому я был нужен. Второе Главное управление: можно ли прислать человека с проектом доклада председателю? Нужна виза начальника ПГУ. Дело мне знакомое: иностранный дипломат согласился сотрудничать с КГБ, он возвращается в свою страну и будет принят там на связь нашей резидентурой. Доклад председателю должен подвести итог первому этапу работы. Если говорить проще, Второй главк хочет похвастать перед начальством и нет резона ему мешать. Сегодня мы их по мелочи поддержим, завтра они нас.
Звонок в Генштаб, там тоже готовят материал по Афганистану, и мы договариваемся с коллегой из Главного оперативного управления об общей линии.
Центр общественных связей КГБ: с начальником ПГУ желала бы встретиться группа молодых политических деятелей – «Форум-90». «Деваться некуда. Выбирайте день на следующей неделе, время послеобеденное».
И так далее. Только положишь трубку, кто-то звонит, вспыхивают кнопки на пульте внутренней связи – это или краткие сообщения начальников подразделений по текущим делам, или просьбы принять с докладом. Я отвечаю на все звонки – по-видимому, сказывается мое плебейское происхождение. Настоящие, прирожденные руководители, выходцы из партийного аппарата, никогда не отвечают на звонок сами. Им об этом докладывают секретари и помощники. Кстати, эта манера, сохранившаяся у деятелей ЦК даже в период надвигающейся катастрофы, вызывает ярость у Крючкова: «Я звоню такому-то по первой «кремлевке». Секретарша берет трубку, спрашивает, кто звонит, я говорю: «Крючков», а она еще уточняет: «Откуда вы, товарищ Крючков?» Владимир Александрович в пустяковом симптоме улавливает тяжкую болезнь партийного (а оно все еще и государственное) руководства – боязнь общения с людьми, страх перед соприкосновением с жизнью.
На проводе Кабул, слышимость прекрасная, линия надежно защищена и позволяет вести секретные переговоры.
Ревин кратко докладывает обстановку. Ночью Кабул был обстрелян пятью реактивными снарядами, есть жертвы. В Логаре продолжаются ожесточенные бои между отрядами Хекматияра и бандами Исламского общества. Обстановка вокруг Хоста ухудшается. Дорога на север открыта, колонны грузовиков проходят из Хайратона в Кабул. В общем, существенных изменений нет.
– Как чувствует себя Доктор (так в своем кругу мы называем президента Наджибуллу)?
– Доктор сердит на нас. Он хочет, чтобы Москва депортировала Гулябзоя, Карваля и других заговорщиков, ему непонятно, почему мы этого не делаем.
Весной в Кабуле министр обороны Танай пытался совершить государственный переворот. В ходе ожесточенных непродолжительных боев заговорщики были сокрушены, Танай бежал из Кабула. Бывший министр внутренних дел Гулябзой к тому времени уже находился в Москве в качестве посла Афганистана. В Москве же проездом и, видимо, не случайно находился один из лидеров халькистского крыла партии «Ватан» Карваль. Опираясь на материалы следствия, свидетельствующие о прямом участии Гулябзоя и Карваля в заговоре, Наджибулла настойчиво требовал их выдачи. Советских войск в Афганистане нет; президент сумел сдержать натиск оппозиции, сорвать попытку переворота, сосредоточить в своих руках власть. Он волен в своих решениях – Гулябзою и Карвалю грозит смертная казнь. Возможно, еще два-три года назад к этим гостям Москвы пришли бы незнакомые им, молчаливые люди, усадили в автомашины с затененными стеклами и в ночное время отвезли на аэродром в Чкаловском, где стоял бы с прогретыми двигателями самолет на Кабул. Могли бы в наших душах шевелиться всякого рода сомнения: живые люди, да и Гулябзой для нас не один из безликого множества – в 1979 году советская разведка спасла его от неминуемой расправы. Смертный приговор тогда вынес ему Хафизулла Амин, и мы его прятали в Кабуле от преследователей. Все это мы могли бы вспомнить, но тем не менее повезли бы Гулябзоя на суд и расправу и каялись бы потом, поминали бы нашего друга-пуштуна. Время изменилось!
