Моя неприличная Майорка (СИ) - "Katou Youji" (читать книги бесплатно полностью без регистрации txt) 📗

Моя неприличная Майорка

Автор: Katou Youji

Беты (редакторы): Olivia

Фэндом: Ориджиналы

Персонажи: Все свои. Костюня/Васька

Рейтинг: NC-17

Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, Психология, Философия, Пародия, Повседневность, Стёб

Посвящение:

Всем друзьям.

Пролог

Испания нарисовалась в моем отпускном графике также внезапно и геммороидально, как неудачный анальный секс. После очередного апрельского литературного четверга я случайно забрел в любимый ирландский паб и напоролся на токующего в одиночестве, словно тетерев на завалинке, взлохмаченного Костюню-стакана.

— Ты был на Майорке? — выдохнул он мне в лицо перегаром эля и сигарет. — Край сбывающихся мечтаний. Теща вот так и сказала: «Увидеть Майорку и помереть». В Париже она уже была, но там такого эффекта не последовало, — он задумчиво поболтал остатками пенного напитка на дне тяжелой стеклянной кружки, и я на автопилоте подлил ему еще. — И что ты думаешь, два месяца назад только ее туда на отдых провожал. Ну, вздрогнули за ее девять дней, Славка.

Мы вздрогнули, не чокаясь, а потом довольно быстро накатили еще. У Костюни наметились проблемы по работе и планы по переквалификации из пресс-секретаря одной из отечественных партий в ассенизатора.

— Ты, пойми, Славка, ведь я занимаюсь сейчас тем же самым, только это по приличному называется. Хочу отдохнуть в Испании и разгребать потом реальное говно, так будет честнее, — плакался он мне, занюхивая эль пикантно ароматным дорблю с прожилкой синей плесени.

Каким образом в итоге я согласился на совместную с ним поездку, я сейчас помню уже плохо. Да это и не так важно. От судьбы ведь, как говорят, все равно не уйдешь. Помню только одно: я загадал тогда, что хочу весь отпуск, как негр из анекдота, валяться под пальмой, жрать бананы и ничего не делать.

Ешкин кот и епишкина жизнь. Ну, что я еще могу сказать. В формулировке желаний, как учит Восток в лице старика Хоттабыча, действительно надо быть предельно аккуратным, так как есть места на этой земле, где они, сцуко, реально сбываются. Майорка, и вправду, одно из них.

Половину моего испанского отпуска я провел, прикованный радикулитом к койке гостиничного номера с видом на пальмовую рощу и жрал одни бананы. От всепроникающего запаха так любимой местным населением скумбрии, которую по национальным традициям полагается жарить в исключительно подгулявшем состоянии, меня неожиданно и по-детски мощно пробивало блевать от любой другой еды. Но вот этот чертов африканский картофель приживался в желудке с завидным постоянством.

В свою очередь, Костюня скоротал по меньшей мере треть из двух недель в сортире нашего общего... эээ, ну, вы поняли. От этой самой скумбрии и местной жирной пиши у него развился обратный эффект, кроме того, для его подобного времяпрепровождения было и еще одно обстоятельство, о котором я расскажу позже.

По возвращению из отпуска Костика ждал сюрприз в виде залитой фекальными водами квартиры благодаря дырявой фановой трубе, на которой решил сэкономить сосед сверху.

Ч 1. Добро пожаловать на Майоркщину

О том, что Испания — это родина инквизиции, я вспомнил в тот самый момент, когда на пункте пограничного досмотра местного аэропорта в длинной нескончаемой очереди из немцев, французов и почему-то японцев меня окончательно и бесповоротно скрутил приступ радикулита.

Болезнь давала знать о себе еще на Родине за несколько дней до отъезда. Но ее звездный час «X» наступил после того, как я потаскал в руках чудо—чумодан на колесиках, выдвигающаяся ручка которого заклинила не в магазине при покупке, не во время обкатки девайса дома, а, как это всегда и бывает, в путешествии.

Потом был стриптиз на скорость в отечественном аэропорту: «Снимите обувь, выньте ремень, а это что у вас в карманах, достаньте компьютер из чехла, включите, выключите, положите в чехол, пройдите через рамку еще раз» и многочасовое сидение в самолете, щедро сдобренное подливаемым из-под полы Костюней дьютифритовым коньяком.

Поэтому четыре часа полета до Майорки я почти не заметил и не почувствовал до того самого момента, когда мы пересекли заветную красную линию и вписались в толпяк иностранцев.

Сделал свое дело и резкий перепад температур: в Питере в начале сентября зарядили частые дожди, воздух не прогревался выше семи градусов тепла. Здесь же в четыре часа дня по-нашему, в два часа по-испанскому царила двадцатиградусная жара.

Скрючившись в общеизвестную позу «зю» — голова на уровне таза, рука на пояснице, я дополз до будки с испанскими погранцами и протянул свой паспорт. Несмотря на огромную прилетевшую толпу их было только двое, и они явно никуда не торопились. К тому, что в курортных странах не принято никуда спешить, я, в принципе, привык еще на Кипре и на Крите, но как оказалось, неторопливость этих островов можно назвать почти мегаскоростью по сравнению с испанским мироощущением времени.

Пограничник, мужик хорошо за сорок, к которому я попал, сочувственно оглядел меня, профессионально гостеприимно улыбнулся тонкими губами... и, не открывая паспорт, попросил встать ровно, чтобы удостоверяться в моем соответствии с фотографией в документе.

— Here you are, чтоб б тебя, — не менее лучезарно просиял я, выпрямляясь, вцепляясь до побеления пальцами в его стойку и ощущая, как от боли из глаз сыплются огромные искры, сопоставимые с бортовыми огнями неутомимо приземляющихся и приземляющихся самолетов. На Майорке в разгар туристического сезона они взлетают и садятся с разрывом в две минуты.

В силу долгого опыта работы на границе, мужик неожиданно четко просек русское окончание фразы, позеленел, пожевал губами и нахмурился, продумывая ответный ход.

— And now take away your fingers from my table. It’s forbidden! — победно выдал он, когда я понял, что продержусь благодаря стойке еще пару минут.

— Соколик, — не выдержала мающаяся в очереди за мной украинская седенькая бабуся и продолжила на смеси языков: — Ив хер тейк авай хиз фингерзс, херу вил би аллес капут. Дур йою андерстенд ми?

Метнув глазами молнию на нервную старушенцию, погранец открыл мой паспорт на нужной странице и также не глядя тиснул печать по своему столу, соединенному с моим организмом собственными вцепленными нервными окончаниями, с такой силой, что я почувствовал, как моя пятая точка окончательно отсоединяется от организма. Я собрал остатки воли в кулак и со слезами пополз в сторону уже прошедшего границу Костюни.