Рассказы - Мелихан Константин Семенович (читать книги .TXT) 📗
ЭШАФОТ. Лучший пьедестал для памятника.
Правдивые истории сивой кобылы
Квартирка
Я одинок и живу в однокомнатной квартире. Совершенно один. Квартирка маленькая, но места много, потому что тёте нужен простор. Женщина она крупная, а чтобы было ещё просторней, врач посадил её на бессолевую и безводную диету. И весь день она не ест соли и не запивает её водой. И весь день ей не спится. И только перед сном она засыпает в свой рот соли.
Бабушка от хруста чужих зубов просыпается и кричит из чемодана, что ей мешают читать.
А вот свекру на полу не спится. Ему, видите ли, холодно на линолеуме. И теперь он спит под линолеумом. На голой плите. Правда, утром линолеум приходится снова наклеивать на пол, а вечером снова отлеплять. И пока свекр с деверем укладываются, мы с братом держим на руках шкаф. Осторожно, чтобы не разбудить бабушку.
В сервант ведь её не положишь: дядя изнутри зажал стекло и не дает открывать.
Зато у тёщи самый глубокий сон: она спит в ванне. И просыпается только тогда, когда хочет глотнуть воздуху.
Что касается моей жены, то она почему-то любит спать на всем чистом. И перед сном всегда трясет свой половичок. Трясет она его обычно на кухне и до тех пор, пока полностью не стряхнет с него бабушку.
А вот молодоженам на вешалке не спится: шубы, в которых они висят, все время срываются с крючков, и молодые стукаются о полочку для обуви. Тогда бабушка вылезает из-под полочки и сворачивается клубком у двери, хотя дверь подарили не ей. Ей подарили диван за три рубля. Отличный диванчик: раскладывается раз в год и намертво, – но в квартирке не умещается, и мы его за это ставим к стенке. На попа. Попу все равно: он у нас живёт проездом – из кладовки на балкон. А утюжить рясу он наловчился не снимая с себя.
Одно неудобство в моей квартирке – неудобно посещать санузел. Потому что холодильник в санузле хотя и широкий, но узкий, и всякий раз ударяешься головой о дедушкины пятки. Правда, дедушка тотчас забирает пятки к себе в холодильник, но свешивается вниз головой. И надо с вечера оставлять дедушке записку, в каком он положении. А то, проснувшись, он думает, что лежит нормально, и встаёт головой в суп.
Суп сразу скисает, поскольку дедушка красит бороду.
И мы выливаем его кошке.
Кошка живёт в банке из-под соленых огурцов. И просыпается только перед обедом, когда мы вилкой шарим по банке, чтобы наколоть огурец.
Ровно в полночь дверца в часах с кукушкой открывается – и оттуда выскакивает бабушка. Голыми седыми руками хватает огурец и кричит на всю квартиру, что пора спать. Все просыпаются и принимают снотворное.
Если его ещё не склевала канарейка.
Канарейке было тесно в одной клетке с дочкой моей жены по материнской линии. И мы переселили канарейку в лампочку. Это ведь тоже под потолком. И теперь по вечерам, когда мы включаем свет, канарейка жалобно поет. Настоящая светомузыка!
Вот, пожалуй, и все жильцы моей квартирки. Только почему мне так не хочется просыпаться?
Тоннель
Поезд остановился прямо в тоннеле. Причем первый вагон уже вышел из тоннеля, а последний ещё не вошел. Неожиданная остановка огорчила всех, кроме пассажира из последнего вагона. И не потому, что в его вагоне было светлей, чем в других, а потому, что недалеко от тоннеля жил его отец. Каждый отпуск проезжал пассажир через этот тоннель, но отца не видел уже много лет, так как остановки здесь поезд не делал. Пассажир высунулся из окошка и окликнул проводника, который разгуливал вдоль поезда:
– Что случилось?
– Да при выходе из тоннеля рельс лопнул.
– А скоро поедем?
– Да не раньше, чем через четыре часа, – сказал проводник и двинулся обратно, на другой конец тоннеля. Прямо напротив последнего вагона находилась телефонная будка. Пассажир сошел с поезда и позвонил отцу. Ему ответили, что отец на работе, и дали номер рабочего телефона. Пассажир позвонил на работу.
– Сынок?! – почему-то сразу узнал его отец.
– Я, батя! На целых четыре часа.
– Какая жалость, – расстроился отец. – У меня до конца работы как раз четыре часа.
– А нельзя отпроситься?
– Нельзя, – ответил отец. – Работа срочная. Ну да я что-нибудь придумаю.
Пассажир повесил трубку.
Проводник как раз возвращался из тоннеля.
– Едем через два часа, – объявил он.
– Как – через два?! – ахнул пассажир. – Вы же обещали: через четыре!
– Так ремонтник думал: за четыре отремонтирует, а теперь говорит: за два, – объяснил проводник и двинулся обратно, на другой конец тоннеля.
Пассажир бросился к телефону:
– Отец! Тут, понимаешь, какое дело: не четыре часа у меня, а два!
– Какая досада! – огорчился отец. – Ну да ничего, поднажму маленько – может, за час управлюсь.
Пассажир повесил трубку. Из тоннеля, насвистывая, вышел проводник:
– Такой ремонтник попался хороший! За час, говорит, сделаю!
Пассажир бросился к телефону:
– Отец! Извиняй! Не два часа у меня, а час!
– Вот незадача-то! – приуныл отец. – В полчаса я, конечно, не уложусь.
Пассажир повесил трубку. Из тоннеля как раз возвращался проводник:
– Ну, анекдот! Там работы, оказывается, на полчаса.
– Что ж он голову-то морочит?! – закричал пассажир и бросился к телефону. – Отец! А за десять минут не сделаешь?
– Сделаю, сынок! Костьми лягу, но сделаю!
Пассажир повесил трубку. Из тоннеля, играя прутиком, вышел проводник:
– Ну и трепач этот ремонтник! «Столько работы, столько работы!» А там делов-то на десять минут.
– Вот гад! – прошептал пассажир и набрал номер. – Отец, слышь? Ничего у нас не выйдет. Там гад один обещал стоянку четыре часа, а теперь говорит: десять минут.
– Действительно – гад, – согласился отец. – Ну да не отчаивайся: сейчас кончу!
– Все по вагонам! – донесся из тоннеля голос проводника.
– Прощай, отец! – крикнул пассажир. – Не дали нам с тобой встретиться!
– Погоди, сынок! – шумно дыша, закричал отец. – Я уже освободился! Не вешай трубку!
Но пассажир уже вскочил в вагон.
При выезде из тоннеля он заметил будку путевого обходчика, а в её окне – старика. Он вытирал кепкой мокрое лицо и радостно кричал в телефонную трубку:
– Освободился я, сынок! Освободился!
Но стук колес заглушал его слова…
Сила искусства
Я считаю, с пьянством надо бороться. И не последнюю роль в этой борьбе играет искусство. А что делает наш бригадир Кузьмич? Заваливается на днях в раздевалку и говорит:
– После работы – культпоход в музей. Будем там бороться с пьянством.
Зубов, слесарь наш, ему объясняет:
– Чего мы, туристы – по музеям околачиваться? После работы надо отдыхать от борьбы с пьянством!
Кузьмич говорит:
– Нет, чувырло! Ты у меня в музей почапаешь – повышать свой низкий культурный уровень!
В общем, после работы мы все как один вышли в музей.
Ну, разделись, конечно. Закурили. Кузьмич говорит:
– Покурите – не расходитесь. ещё экскурсовод, наверно, будет. Изучайте пока это полотно.
Смотрим – действительно полотно висит. На окне. Изображает орнамент. А рядом с полотном – картина. Над урной. Изображает бутылку. Сбоку тень пририсована в виде костыля. И слова какие-то написаны. По-русски, кажется. Только мы прочесть не успели, потому что экскурсовод подошел. И вовсе не на мумию похожий, как Кузьмич обещал. А такая маленькая девушка, но в очках.
Зубов её спрашивает:
– А правда, что мумия – это жена фараона?
Девушка говорит сквозь нос:
– Нет, мумия – это забальзамированный фараон.
Зубов говорит:
– Значит, он так бальзама наклюкался, что мужскую силу потерял?! И женщиной заделался?!
Кузьмич говорит:
– Не так. Если фараон был плохим, его убивали, а если хорошим, из него делали мумию.
