Короче, Склифосовский! Судмедэксперты рассказывают - Величко Владимир Михайлович (читаемые книги читать TXT) 📗
Женька немного помолчал, сделал несколько глоточков, пожевал рыбку, уйдя в свои мысли, а затем продолжил:
— Вы, коллеги, особо не напрягайтесь. Ничего при вскрытии этого трупа я не обнаружил: никаких там огнестрелов — типа, как в твоем рассказе, Виталий Иваныч, ни ножей в спине, ни странгуляции на шее… Ничего этого не было, а была банальная травма в салоне легкового автомобиля. Без каких-либо отклонений, разве что жутко массивная. После исследования мы поместили труп в холодильник и на какое-то время про него забыли. Родственники за телом приехали день на третий, не раньше: иногородние, как-никак. Тело забирала старшая сестра погибшего — очень спокойная женщина. И вот выдаю ей врачебное свидетельство о смерти, какие-то документы и те мелочи, что были при нем: ключи, часы. Все как положено. Она расписывается и говорит:
— Вы знаете, доктор, у него при себе должны быть деньги — пять тысяч долларов, — и смотрит на меня. Спокойно, в общем-то, без особой подозрительности. А меня в краску бросило. Мгновенно, молнией проскочили мысли: «Пять тысяч!.. Где?.. Санитар?.. Ерунда, не может быть, тысячу лет вместе работаем… Не заметили?.. Там одежды нет, прятать негде…В сумочке? …Да ее же не было…».
А она между тем продолжает:
— Он нам звонил из Иркутска и сказал, что купить ту машину, что хотел, у него не получилось, и поэтому часть денег везет назад. И назвал именно эту сумму.
Я, ребята, честно говоря, растерялся. Я помнил одежду: теплая, байковая рубашка, брюки из плотной синтетической ткани… Там негде было положить эти доллары, негде. Но все равно стало очень неприятно. Я было открыл рот сказать, что их, скорее всего, следователь забрал, когда труп на месте ДТП осматривал, или сумочка была, но женщина, опередив меня, сказала:
— …Нет-нет, следователь деньги не забирала… и в машине их не было.
А потом добавила:
— Доктор, а вы хорошо одежду смотрели?
— Да там смотреть-то…
— Вы одежду сохранили? — уже настойчиво спросила она.
Пока я шел до секционного зала, где находился в этот момент санитар, я успел все передумать: как говорится, вся жизнь промелькнула перед глазами. И дело не в конкретных деньгах, а дело в принципе. В том, что если денег нет — а откуда они там, интересно, возьмутся, там их негде спрятать! — то все равно подозрение ляжет на эксперта, то есть на меня. Сначала мне вспомнилась фраза из морских рассказов В.В. Конецкого: «То ли у него бушлат сперли, то ли он у кого украл — уже никто не помнил, но пятно-то осталось…» Так и здесь. Вот тогда-то, в те короткие десятки секунд, мне и вспомнился вышеприведенный анекдот про penis, который не был, а бывал. Вот и про себя я тогда успел с горечью подумать:
«Эх, Женя, Женя, ты экспертом не был, а временами бывал! Разве ж так можно?»
Но вот и секционка:
— Дядя Саша, где одежда с трупа Г.?
— Так я выбросил ее! Она же вся в крови и мозгах — особенно рубашка, да и порванная вся. Я ж у тебя спросил, когда вскрыли: че с одеждой делать? — И ты сказал: «Да кому она нужна?»
— А куда ты ее выбросил?
— Да сбоку у дверей положил… Сразу за углом.
Короче, вышли мы и увидели присыпанную свежевыпавшим снежком нетронутую одежду. На спинке рубашки мы прямо там, на улице, обнаружили карман, а там — две стопочки проклятых американских долларов, прилично промокших кровью и слипшихся друг с другом.
Представьте себе, коллеги, то облегчение, что я испытал, найдя эти деньги. Ну и с видом победителя я и принес их.
Женщина пересчитала, написала расписку в получении и сказала:
— Да вы, доктор, не расстраивайтесь! Я четверть века проработала на фабрике по пошиву одежды и занималась тем, что отделывала всевозможные карманы, карманчики. В том числе и потайные. Вот я сама ему перед поездкой и соорудила такой карман для денег на задней части рубашки. Ведь он на самом деле плохо различим, да?
Потом она уехала с телом, документами и деньгами. А я до сих пор вспоминаю ее глаза и то сомнение, что виделось мне в них:
— А не хотел ли ты, милок, эти денюжки украсть?!
Хотя это, наверное, просто моя мнительность?..
Инцест
— Эксперт! Всегда! Сам! Осматривает! Одежду! — отчеканил Михаил Гурьевич с каменным выражением лица.
— От пасибки! А я и не знал! Надо же, — пробормотал Женька и хотел еще что-то добавить, но тут вмешался Самуилыч:
— Ребята, да не спорьте. То, о чем рассказал Евгений, это «закон подлости», или подлость закона. Все мы в своей работе нет-нет, но допускаем некие небрежности, легкие отклонения от предписанных правил, положений, и происходит это как по субъективным, так и по объективным причинам. Просто есть люди, которым нельзя ни в чем отклоняться от этих правил. Пусть он тысячу вскрытий проведет и ни одной ошибки не допустит. Но стоит ему снебрежничать на тысяча первом вскрытии — и это обязательно вылезет наружу. Так и здесь случилось. Да ты сам, Михаил, рассказывал, что рану на спине трупа не нашел. Чего ж прокурорским тоном-то вещать? Вот у меня была одна история, — начал было Самуилыч, но тут с шумом распахнулась дверь, и на пороге возник Сашка Царюк:
— Во компашка-то какая теплая! А я слышу голос Самуилыча и думаю: они в преферанс, как обычно, дуются — а они, оказывается, байки травят. Хорошее дело! Нужное!
— Ты много интересного пропустил, Александр Николаевич.
— А что вы про одежду-то говорили?
И Самулыч в двух словах пересказал ему зенинскую исповедь.
— Да-а-а… Такие рассказы интересны, но, увы, не помогают избежать подобных ошибок слушателям, — Сашка встал и, хитро прищурив один глаз, прошелся по комнате, поглаживая свой «комок нервов», который был не мал, но все же Самуилычеву уступал, причем заметно.
— Одежда… одежда… плохо осмотрел, деньги не нашел, — задумчиво повторил Саша. — Что деньги? Деньги — дело наживное, а вот я, ребята, однажды чуть убийство не прозевал. Рассказываю? — спросил он и обвел глазами присутствующих. Не услышав возражений, он начал:
— Я в нашем областном Бюро был уже… ну, так скажем, не последним человеком, когда однажды летом меня вызвал начальник:
— Александр Николаевич, у нас пи`ковая ситуация в районах. В одном районе эксперт в отпуск ушел, а в другом — тот, что его перекрывал, — сломал ногу, и теперь работать некому. Может, тряхнешь стариной, на пару недель съездишь поработать, а? Больше некого послать, вот ей-богу!
— То есть все заняты делами, и нашелся один бездельник, которого можно без ущерба для дела отправить…
— Не кипятись, Николаич, не кипятись. Поверь, ты единственный реальный кандидат. Или прикажешь мне самому ехать?
Ехать не хотелось, да и своих дел все-таки было навалом, а потом прикинул: лето, райцентр — на берегу реки, работа и отдых рядом. Короче, поехал. Работы там оказалось немерено. За первые три дня я вскрыл семь трупов, да и освидетельствований живых лиц было немало. А вот в четверг — навсегда запомню этот четверг! — в морге был всего один труп. Бабушка 75 лет. Крепкая, крупная, нормального телосложения. Умерла внезапно, хотя ранее ничем не болела. При осмотре снятой с трупа одежды и самого трупа никаких повреждений не обнаружил. При вскрытии каких-либо заболеваний или повреждений, что могли бы послужить причиной смерти, не выявил. Ситуация всем знакомая, верно? Набрал на анализы все, что положено, и, помывшись, пошел писать бумажки и печатать акт. Но, видимо, есть профессиональный ангел-хранитель у человека. Вот он-то снова, минут через 15–20, и повел меня в секционную. Санитар труп уже собрал, вымыл и стал одевать в принесенную родственниками одежду. И вот хожу я по секционной и слышу иногда странный металлический стук, тихий совсем — вроде как маленьким гвоздиком по стеклу постукивают, причем совсем легонько. Все это происходит в моменты, когда санитар, одевая, шевелил тело.
— Тихо, — говорю я санитару, — что это постукивает?.. слышишь… вот снова?
— А хрен его знает? Какая-нибудь застежка о стол, — отвечает тот, невозмутимо продолжая свои действия.
