Ваша взяла, Дживс - Вудхаус Пэлем Грэнвил (книги онлайн полные версии TXT) 📗
Тетушка хотела что-то сказать, но я остановил ее властным жестом.
– Не стану отрицать, раньше я иногда считал уместным обращаться к Дживсу за советом. Возможно, и в дальнейшем я когда-нибудь прибегну к его помощи. Однако оставляю за собой право лично вникать в те проблемы, которые могут возникнуть у меня или у моих друзей, и нечего вести себя так, будто Дживс – единственный свет в окошке. Порой мне кажется, что своими успехами – бесспорно, у него случались в прошлом удачные решения – Дживс обязан скорее простому везению, чем выдающемуся уму.
– Ты с ним поссорился?
– Ничего подобного.
– Ты на него словно бы дуешься.
– Ничуть не бывало.
Однако, должен признаться, в ее словах была доля правды. В тот день я испытывал к Дживсу довольно сильную неприязнь, сейчас объясню, почему.
Как вы, наверное, помните, он с моим багажом выехал в Бринкли поездом, который отходит в двенадцать сорок пять, а я остался в Лондоне – у меня была назначена встреча за ленчем. Ну так вот, перед тем как отправиться в путь, я прошелся по квартире, и вдруг – не могу объяснить, почему мне в душу закралось подозрение, может быть, что-то в поведении Дживса меня насторожило, – таинственный голос мне шепнул: «Бертрам, загляни в платяной шкаф».
Да, мои опасения подтвердились. В шкафу висел белый клубный пиджак. Коварный малый нарочно его оставил.
Но не тут-то было! Спросите в «Трутнях», вам всякий скажет, что Бертрама Вустера не проведешь. Я упаковал пиджак в пакет из плотной бумаги, положил на заднее сиденье автомобиля, и теперь он лежал на стуле в холле. Однако факт остается фактом – Дживс попытался меня обмануть, и, уверяя тетю Далию, что не сержусь на него, я, признаться, покривил душой.
– Никаких размолвок не было, – сказал я. – Некоторое мимолетное охлаждение, не более того. Понимаете, мы с ним не сходимся во взглядах на белый клубный пиджак с золотыми пуговицами, и мне пришлось настоять на своем. Но…
– Довольно, все это не имеет значения. Ты мелешь вздор. Стало быть, по-твоему, Дживс потерял хватку? Чепуха! Я только что его видела, у него во взгляде, как всегда, светится ум. Положись на Дживса, сказала я себе, и не отступлю от своих слов.
– Тетя Далия, гораздо разумней было бы доверить устройство ваших дел мне.
– Ради бога, Берти, не вмешивайся не в свое дело. Ты только все испортишь.
– Как раз напротив. Если хотите знать, по дороге сюда я серьезнейшим образом все обдумал и даже разработал план, основанный на изучении психологии личности. Предлагаю привести его в действие, и чем раньше – тем лучше.
– О господи!
– Человеческая природа для меня открытая книга, поэтому мой план даст блестящие результаты.
– Берти! – вскричала тетя Далия в каком-то удивившем меня лихорадочном возбуждении. – Прошу тебя, уймись! Сделай милость, отступись. Знаю я твои планы. Наверняка мечтаешь, чтобы Анджела нырнула в озеро, а Глоссоп бросился ее спасать, или еще какой-нибудь вздор придумал.
– Ничуть не бывало.
– Чего еще от тебя ждать!
– Мой план гораздо изощреннее. Позвольте изложить.
– Спасибо, не стоит.
– Я сказал себе…
– Спасибо, что не мне.
– Да послушайте вы!
– Не хочу.
– Ладно. Я нем как рыба.
– Давно бы так.
Мне стало ясно, что препираться с тетушкой не имеет смысла. Пожав плечами, я безнадежно махнул рукой.
– Ну что ж, тетя Далия, – с достоинством проговорил я, – раз вы пренебрегаете собственным благом, дело ваше. Но, отказываясь выслушать мои соображения, вы лишаете себя редкого удовольствия, которое способна доставить тонкая игра изощренного ума. Можете сколько угодно прикидываться глухим аспидом из Священного Писания, который, как вы, конечно, помните, ни в какую не желал слушать заклинателя, тем не менее я намерен осуществить свой план. Анджела мне очень дорога, и я ничего не пожалею, лишь бы у нее на душе снова стало радостно.
– Берти, урод ты этакий, ради бога, прошу тебя, уймись. Неужели ты не можешь угомониться? Ты такую кашу заваришь, что потом век не расхлебаешь.
Помнится, в каком-то историческом романе я читал об одном типе, он был аристократ, то ли английский, то ли французский. Ну так вот, когда ему бросали в лицо обидные или оскорбительные слова, он только лениво усмехался и небрежно смахивал пылинку с безупречных манжет брабантского кружева. В тот момент я поступил, как он. Поправил галстук и одарил тетушку неизъяснимой улыбкой. Потом поднялся со стула и не спеша вышел в сад.
Не успел я шагу ступить, как наткнулся на Таппи. Вид у него был хмурый, лоб бороздили морщины. Он уныло швырял камешки в цветочный горшок.
ГЛАВА 8
Уверен, я уже рассказывал вам о Таппи Глоссопе. Это он, если вы помните, однажды вечером в «Трутнях» поспорил со мной, что мне слабо перебраться через плавательный бассейн, хватаясь руками за кольца, свисающие с потолка, – детская забава при моей-то ловкости, – а когда я почти достиг цели, он, коварно предав нашу детскую дружбу, закинул последнее кольцо за перекладину и тем самым заставил меня прыгнуть в воду в одном из моих лучших фраков.
Сказать, что эта подлая выходка, которую я назвал бы преступлением века, оставила меня равнодушным, значит покривить душой. Я был страшно возмущен, оскорблен до глубины души и месяца два не мог успокоиться.
Но, сами знаете, раны затягиваются, душевная боль притупляется.
Только не подумайте, что я упустил бы случай швырнуть Таппи в физиономию мокрую губку, подсунуть в постель ужа или еще как-нибудь отыграться. Подвернись мне такая возможность, я бы с восторгом ею воспользовался в любой момент, но только не теперь. Как ни уязвлен я был коварной Таппиной проделкой, мне не доставляло никакого удовольствия сознавать, что этот балда сломает себе жизнь, если расстанется с девушкой, которую, несомненно, любит без памяти, несмотря на эту глупейшую ссору.
Более того, я от души хотел положить конец их размолвке; кажется, все бы отдал, только пусть у этих двух придурков дело снова пойдет на лад. Вы, наверное, уже догадались об этом из моего разговора с тетей Далией, а если бы у вас оставались какие-то сомнения на этот счет, то полный самого искреннего сочувствия взгляд, который я сейчас послал Таппи, окончательно бы их развеял.
Итак, я бросил на него проникновенный взгляд, крепко пожал руку и дружески похлопал по плечу.
– Привет, Таппи. Как дела, старик?
Я преисполнился к нему еще большего сочувствия, ибо взгляд у него был потухший, на мое рукопожатие он ответил вяло, иными словами, увидев старого друга, он не выразил ни малейшего желания пуститься в пляс. Беднягу будто обухом по черепушке хватили. Видно, меланхолия накрыла его своим крылом, как, помнится, однажды выразился Дживс о Понго Туистлтоне, когда тот пытался бросить курить. Сказать по правде, я не удивился. В сложившихся обстоятельствах подобная хандра была, безусловно, вполне естественна.
Я отпустил его руку, прекратил дружеское похлопывание по плечу и, достав из кармана портсигар, открыл его и протянул Таппи.
Он нехотя взял сигарету.
– Приехал, Берти? – сказал он.
– Приехал.
– Проездом или останешься?
Я медлил с ответом. Можно было бы признаться, что я примчался в Бринкли-Корт с твердым намерением вновь воссоединить их с Анджелой, связать порванные узы и так далее и тому подобное. Закуривая сигарету, я чуть было не выложил ему все начистоту. Но потом решил, что, пожалуй, не стоит. Брякнуть в открытую, что я собираюсь играть на их чувствах, как на контрабасе, было бы неразумно. Кому понравится, что на нем играют, будто он какой-нибудь контрабас?
– Пока не знаю, – сказал я. – Может, останусь, может, нет. Как получится.
Он равнодушно кивнул, дескать, останусь я или уеду – ему один черт, и уставился куда-то вдаль, поверх залитых солнцем деревьев. Надо сказать, наружностью и телосложением Таппи здорово похож на бульдога, а в данный момент он был похож на это породистое животное, которому не дали пирожного. Для человека, столь проницательного, как Бертрам Вустер, не составляло труда догадаться, что у него сейчас на уме, поэтому меня совсем не удивило, когда он коснулся вопроса, отмеченного в повестке дня галочкой.
