Собрание сочинений в пяти томах Том 1 - О.Генри Уильям (книги онлайн читать бесплатно .txt) 📗

— Прошу прощения, — отвечает двадцатка. — Старый Джек — владелец этого игорного притона. Сегодня он кутит напропалую: дело в том, что он хотел пожертвовать на церковь пятьдесят тысяч, а у него их отказались взять, потому что, как ему объяснили, деньги эти грязные.

— Что такое церковь? — спрашиваю я.

— Ох, я и забыла, что говорю с десяткой, — отвечает она. — Откуда же вам знать. Для церковной кружки вы крупноваты, для благотворительного базара слишком мелки. Церковь — это такой большой дом, где перочистки и салфеточки продают по двадцать долларов за штуку.

Я не любительница точить лясы с золотыми сертификатами. Молчание — золото. Опять же, не все то золото, что брюзжит.

Зато Старый Джек и впрямь был парень золотой. Когда наступало время раскошеливаться, он не вынуждал официанта бегать за полисменом.

Мало-помалу пронесся слух, что Джек исторгает питье для всех жаждущих из камня в безводной пустыне; и все бродвейские молодчики с железной хваткой и лужеными желудками рысью пустились по нашему следу. Не жизнь, а Третья Книга Джунглей — только обложки не хватало. Деньги Старого Джека, возможно, были и не первой свежести, зато его счета на первосортный камамбер росли с каждой минутой. Сперва его осаждали друзья; затем к ним присоединились шапочные знакомые друзей; затем кое-кто из его недругов закурил трубку мира; а под конец он закупал сувениры для такого множества неаполитанских рыбачек и всяких баядерок, что метрдотели, устремившись к телефону, умоляли полицию прислать кого-нибудь и навести хоть какой-то порядок

И наконец, мы заплыли в кафе, с которым меня связывало тесное знакомство. Когда содружество грузчиков в белых передниках и куртках углядело нас на пороге, главный отшибала этой футбольной команды отдал распоряжение, и все они надели защитные маски, пока не выяснится, затеваем мы Порт-Артур или Портсмут. [67]

Но Старый Джек не настроен был в этот вечер поощрять деятельность мебельных и стекольных фабрик. Он сидел смирно и уныло напевал «Прогулку». Уязвлен в самое сердце, сказала мне двадцатка, тем, что церковь не приняла его пожертвования.

Кутеж, однако, шел своим чередом, и сам Брэди не сумел бы лучше поставить массовую сцену поглощения искристой жидкости, которая исторгается из обернутой салфеткою бутылки.

Старый Джек заказал всем еще по одной, расплатился моей соседкой, и сверху пачки оказалась я. Он положил пачку на стол и послал за хозяином.

— Майк, — сказал он. — От этих денег отказались хорошие люди. Возьмете их, дьявола ради, за свой товар? Мне сказали, они грязные.

— Возьму, — говорит Майк, — и положу их в ящик рядом с банкнотами, уплаченными дочке священника за благочестивые поцелуи на церковном базаре, затеянном, чтобы еще в одном приходе построить дом, где поселится дочка священника.

В час ночи, когда грузчики собирались отгородить от нового притока посетителей зал, где все текло по-прежнему, в дверь вдруг шмыгает какая-то женщина и подходит к столику Старого Джека. Вы, конечно, видали таких — черная шаль, нечесаные космы, обтрепанная юбка, бледное лицо, а глаза как у архангела Гавриила и в то же время как у хворого котенка — словом, одна из тех женщин, которые всегда озираются, опасаясь то ли автомобиля, то ли патруля, охраняющего город от нищих, — и эта женщина, не говоря ни слова, останавливается возле нас и глядит на деньги.

Старый Джек встает, отделяет меня от пачки и с поклоном протягивает женщине.

— Мадам, — говорит он точь-в-точь как актеры, которых мне довелось слышать, — вот грязная купюра. Я — игрок. Эта купюра досталась мне сегодня от юноши из благородной семьи. Как он заполучил ее, не знаю. Если вы окажете мне честь принять ее, она ваша.

Женщина взяла меня дрожащими пальцами.

— Сэр, — сказала она, — я пересчитывала и укладывала в пачки тысячи купюр этого достоинства, когда они безупречно чистыми сходили с печатного станка. Я работала в казначействе. Один служащий казначейства устроил меня туда. Вы говорите, сейчас они грязные. Если бы вы знали… но я ничего не скажу. Благодарю вас от всего сердца, сэр, благодарю вас… благодарю.

Куда, вы думаете, она потащила меня чуть ли не бегом? В булочную. От Старого Джека, с которым мы так весело кутили, и в булочную! Там она меня разменяла и выдала рекордный кросс с дюжиной булок и ломтем сладкого рулета величиной с колесо турбины. Я, конечно, тут же потеряла ее из виду, густая белая пыль из пекарни засыпала меня, и я лишь думала: где-то меня разменяют завтра — в аптеке или в строительной конторе?

Неделю спустя я столкнулась с одной из долларовых бумажек, которыми булочник сдал той женщине сдачу.

— Привет, Е-35039669, — говорю я. — Это не вами ли в прошлую субботу выплачивали с меня сдачу?

— Угу, — ответствует эта солистка со свойственным ей красноречием и светским лоском.

— А как развивались события дальше? — спросила я.

— Е-17051431 она промотала на молоко и бифштекс, — отвечает стоцентовка. — А меня держала до тех пор, пока к ней не пришел сборщик квартирной платы. Комната у нее — настоящая дыра, а в ней больной мальчонка. Но видели бы вы, как он набросился на хлеб и на пирог с замазкой. Он, наверно, просто с голоду помирал. Потом мамаша начала молиться. Вам, десяткам, не стоит драть перед нами нос. За то время, что вы слышите одну молитву, мы, однодолларовые, слышим десять. Она что-то говорила вроде «кто дает бедным…». Э, прекратим этот трущобный разговор. Мне опротивело тереться в нищенской компании. Я бы не прочь настолько покрупнеть, чтобы войти в то общество, где обращаетесь вы — грязные купюры.

— Заткнись, — отвечаю я. — Таких нет. Я ведь знаю ту молитву до конца. «Тот дает в долг Господу», — говорится там дальше. А теперь взгляни-ка мне на спину и прочти, что там написано?

— «Подлежит обязательному приему по номинальной стоимости при погашении всех казенных и частных долгов».

— Ну вот и хватит, — говорю я. — Опротивела мне эта болтовня о грязных деньгах.

Эльза в Нью-Йорке

Перевод Э. Бродерсон

Для неопытной молодежи улицы и все вообще пути Нью-Йорка полны ловушек и силков. Но охранители нравственности ознакомились с кознями нечестивых, и большинство опасных путей охраняются специальными агентами. Последние всячески стараются отстранить от молодежи опасность, которая ей ежеминутно угрожает. Этот рассказ вам покажет, как благополучно они провели мою Эльзи через все опасности к той цели, к которой она стремилась.

Отец Эльзи был закройщиком в магазине верхних вещей Фокса и Оттера, помещающегося на Бродвее. Он был уже стар и уже не мог быстро ходить по шумным улицам Нью-Йорка. Однажды неопытный шофер сшиб его с ног за неимением другой, более интересной, жертвы. Старика привезли домой, где он пролежал около года и умер, оставив два с половиною доллара наличными деньгами и письмо от мистера Оттера, обещающего сделать все, что было в его силах, чтобы придти на помощь верному, старому служащему. Старый закройщик смотрел на это письмо, как на ценное наследство, оставляемое им своей дочери, и он с гордостью вручил его ей, когда ножницы судьбы перерезали нить его жизни.

Затем на сцену выступил квартирохозяин и принял участие в ликвидации имущества. К сожалению, для полной иллюзии не было снежной вьюги, как в старых романах, чтобы Эльзи могла тайком уйти из дома, кутая свои плечи в небольшую дырявую шаль. Тем не менее Эльзи все-таки ушла из дома, не обращая внимания на неподходящую декорацию. Светло-коричневое пальто Эльзи стоило дешево, но оно имело покрой лучших моделей Фокса и Оттера. А природа, со своей стороны, щедро наградила ее красивой наружностью, голубыми невинными глазами и одним долларом, уцелевшим из отцовского наследства. Кроме этого, у нее было письмо мистера Оттера! В нем вся загвоздка. Я желаю, чтобы в моем рассказе все было ясно. Детективных рассказов развелось так много, что их уже никто не хочет читать.