Байки на бис - Дуров Лев Константинович (онлайн книга без .TXT) 📗
Лев Круглый в Мавзолее
Замечательный актер Лев Круглый в актерских кругах имел репутацию человека с независимым и сложным характером. Он позволял себе такие вещи, о которых другим даже страшно было и подумать!
Как-то маленький сын Круглого (его звали Никита) попросил отвезти его в Мавзолей Ленина. На что Лев Борисович сказал: «Там нечего смотреть». Но ребенок настаивал. Пошли, отстояли огромную очередь. Приближаются к саркофагу, и вдруг Круглый заявляет Никите: «Смотри, сынок, это лежит страшный человек, который перевернул весь мир с ног на голову и принес массу зла. Из-за него погибло много невинных людей!» Окружающие просто впали в ступор! Но Круглый на этом не остановился. Выйдя из Мавзолея, он подвел Никитку к бюсту Сталина: «А это продолжатель тех преступлений, которые творил Ленин. И стоило ли на них любоваться?!» Лева Круглый мне признавался, что был тогда готов к немедленному аресту. Но к нему так никто и не подошел. Я его спросил: «Но зачем ты все это устроил?!» Он только плечами пожал: «Не могу же я врать ребенку…»
Где я никогда не был
Я никогда не был членом никаких партий. Но приглашали настойчиво. Помнится, когда еще работал в детском театре, подошел наш парторг: «Левочка, вы не собираетесь в партию вступать?» Я умиленно поднял брови: «В какую?». «Лучше не надо», – ответил он и сразу отошел.
А недавно меня попросили участвовать в концерте для одной из политических партий. Двадцать минут выступления и очень большой гонорар. Я сказал, что перед шпаной выступать не буду. Перед зеками в зоне я выступал, а перед шпаной – не буду! Там были удивлены…
Веселый Роджер
Но с той партией, которая представляла «ум, честь и совесть нашей эпохи», я дело имел.
Снимаем мы фильм «Семнадцать мгновений весны». Нужно выезжать на съемки за рубеж. А для этого необходимо (почему «необходимо» – нормальному человеку не понять) пройти некую выездную комиссию. Захожу. Меня спрашивают:
– Опишите, пожалуйста, как выглядит советский флаг.
Я подумал, что они шутят: ведь нельзя же задавать такие идиотские вопросы!
– На черном фоне, – говорю, – белый череп с костями. Называется Веселый Роджер.
Мне задают второй вопрос:
– Назовите союзные республики.
Это она меня спрашивает, актера, который с труппой объездил весь великий и могучий Союз.
– Пожалуйста, – говорю и начинаю перечислять: – Малаховка, Чертаново, Магнитогорск…
Как Швейк на медицинской комиссии, которая признала его идиотом. Видно, все-таки не зря меня когда-то звали Швейком.
– Спасибо, – говорят. – И последний вопрос: назовите членов Политбюро.
– А почему я их должен знать? – удивляюсь. – Это ваше начальство. А я ведь не член партии.
– Вы свободны, – сказали мне, и я пошел.
Только перешагнул порог киностудии, как на меня набросились:
– Что ты там нагородил?! Ты знаешь, что тебя запретили выпускать за рубеж? Уже позвонили – злые, как собаки!
– Ребята, – говорю, – в чем дело? Пусть меня убьют под Москвой.
Так они и сделали: убили меня в Подмосковье. Штирлиц-Тихонов выстрелил в меня, и я упал в родной, не в фашистский пруд.
Апрель, Разлив…
Не забуду такой случай. Ставится спектакль «Ромео и Джульетта». Стоит Эфрос, к нему подходит чиновник «от культуры» и говорит:
– Анатолий Васильевич, надо у Броневого-Капулетти обязательно выбросить фразу: «И будете свидетелем веселья, подобного разливу вод в апреле».
Эфрос ничего не понимает, спрашивает в недоумении:
– Зачем?
– Ну перестаньте, Анатолий Васильевич! – чиновник искренне не понимает режиссера. – Апрель, Разлив, грядут ленинские дни…
Я на всякий случай встал за спиной Эфроса, думаю: если он сейчас грохнется – поддержу. Слава Богу, не грохнулся.
В итоге Броневой в спектакле сказал: «И будете свидетелем веселья, подобного разливу вод весенних».
Костюмчик не по роли
В спектакле «Женитьба», поставленном гениальным Эфросом, роль у меня долго не получалась. Я знаю, что однажды Эфрос с сожалением сказал за моей спиной Ольге Яковлевой: «Так Левку жалко, это будет его первая неудача». А у меня действительно не клеилась роль. Я злился, раздражался на себя ужасно! Психовал. Понимал, что раздражаю партнеров. Что я назойлив, как жужжащая муха. У меня было ощущение, что все на меня смотрят с мыслью: «Да провались ты пропадом!».
Но однажды ночью (а ночью часто приходят мудрые мысли) я вдруг понял, что меня сковывает. У меня был замечательный костюм: мундир с эполетами, лакированные сапоги, белые роскошные брюки. И все это как-то не сходилось с Гоголем, с моим персонажем. Вот казалось бы, ерунда – костюм, а не клеилось.
Помню утро, когда я пришел на прогон – а до премьеры осталось прогона три – сказал костюмерам: «Найдите мне срочно черный рваный мундир, без эполет, без всего, быстро найдите мне черные рваные ботинки». А гримерам сказал: «Быстро ко мне в гримуборную! Наклейте мне махровые усы». Начался пролог, очень красивый, и я вышел в прологе в парадном красивом мундире (мы шли на свадьбу). Потом быстренько все это поснимал, усы наклеил и вышел на сцену. Слышу – зал начинает ржать, Эфрос просто закатывается. И все сразу стало на свои места. Так неожиданно роль состоялась и стала одной из любимых и самых удачных моих ролей.
Афиша с секретом
Из многочисленных афиш, висящих на стенах моего кабинета, есть одна с секретом: никто не может теперь сказать, за что в советские времена ее запретили. А на ней написано: «Михаил Козаков, Леонид Броневой, Лев Дуров и Анатолий Эфрос приглашают вас в театр на «Женитьбу». Оказалось, афишу запретили за то, что эта компания не может приглашать на «Женитьбу», мол, это не их частная лавочка, а государственный театр. И как ни объясняли власть предержащим, что это такая форма обращения к зрителю, не помогло!
Беда не приходит одна
Однажды я лежал в институте Склифосовского. В мою палату привезли пациента, забинтованного с ног до головы, прямо как египетская мумия. Так как больного определили рядом с моей кроватью, я, понятное дело, стал расспрашивать его: мол, что да как. Оказалось, что он главный инженер крупного завода. Как-то сидел в своем кабинете, ждал американскую делегацию, которая должна была появиться с минуты на минуту, и отчитывал своего заместителя за что-то там не сделанное. И настолько разгорячился, что ударил в сердцах кулаком по столу, попал по линейке, которая, к несчастью, лежала так, что подцепила пузырек с чернилами… Пузырек подлетел и, естественно, все его содержимое попало на новую белую рубашку главного… Паника, что делать? Американская делегация вот-вот появится… Пробовали отстирать рубашку. Не вышло. Тогда секретарша принесла ацетон.
– Сейчас мигом отойдет, – сказала она.
Налила ацетон в тазик и опустила туда рубашку. А было это в 60-е годы. И в моде был нейлон. Понятно, вся эта синтетика в ацетоне моментально растворилась… Но на этом дело не закончилось.
«Раствор» вылили в унитаз… Расстроенный инженер пошел в сортир и случайно попал в ту самую кабину. Закурил, стряхнул пепел с окурка в толчок и… взорвался.
