Флоузы - Шарп Том (книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Теперь очередь была за Балстродом, который подошел к проблеме с юридической стороны.
— Возьмем пример смертной казни, — сказал он. — Наша правоохранительная система всегда больше всего гордилась тем, что на виселицу попадали только те, кто заслуживал быть повешенным. Но тот, кто заслуживал быть повешенным, обычно бывал здоровым человеком, а поскольку смерть при повешении наступает мгновенно, можно сказать, что убийцы умирали здоровыми.
Но доктора Мэгрю было не так-то легко сбить с толку.
— Все это только словесные упражнения, сэр, не более. Вы говорите, что убийца, которого отправляют на виселицу, заслуживает повешения. А я считаю, что ни один человек, совершивший убийство, не имеет права жить. Все можно поставить с ног на голову, это зависит только от точки зрения, с которой мы смотрим на предмет.
— Вот именно, — вмешался Флоуз, — с какой точки зрения мы смотрим на что-то? Я могу полагаться только на собственный опыт, более солидных оснований у меня нет, а опыт этот в основном связан с собаками и с их привычками, но все же должен сказать, что на шкале эволюции нам надо бы начинать не с приматов. Обычно говорят: один пес сжирает другого [15]. Тот, кто сказал это первым, не знал собак. Псы не едят других собак. Они живут стаей, а животные, живущие стаями, никогда не бывают каннибалами. В добывании пищи они зависят друг от друга, а такая зависимость порождает общественную мораль — пусть и основанную только на инстинктах, но все же мораль. С другой стороны, у человека нет природной, инстинктивной морали. История доказывает именно это, а история религии — тем более. Если бы человек обладал прирожденной моралью, не возникало бы нужды ни в религии, ни даже в законе. Однако без морали человек не смог бы выжить. Вот вам еще одна задачка, джентльмены: наука разрушает веру в Бога — ту первооснову, из которой произрастает всякая мораль. Наука же снабдила человека средствами самоуничтожения. Короче, мы лишились сейчас того чувства морали, которое предохраняло нас в прошлом от самоистребления, но на будущее у нас есть теперь средства уничтожения друг друга. Нас ждет мрачное будущее, господа, и хочется надеяться, что я его не увижу.
— А какой бы совет, сэр, вы дали грядущим поколениям? — спросил Балстрод.
— Тот же, какой Кромвель дал своим «круглоголовым» [16], — ответил Флоуз. — Положиться во всем на Бога и держать порох сухим.
— То есть исходить из предположения, что Бог существует, — заметил доктор Мэгрю.
— Ничего подобного, — возразил Флоуз. — Вера — это одно, а знание — совсем другое. Иначе было бы слишком просто.
— Тогда вы опираетесь на традицию, сэр, — одобрительно произнес Балстрод, — Мне, как юристу, весьма импонирует ваш подход.
— Я опираюсь на свою семью, — сказал Флоуз. — Наследуемость качеств — несомненный факт природы. Еще Сократ говорил: «Познай самого себя». Я бы пошел еще дальше и утверждал бы, что для познания самого себя надо вначале познать своих предков. Вот в чем суть того, что я пытаюсь втолковать ублюдку. Пусть разузнает, кто был его отцом, кто такой его дед и так далее, и тогда он найдет себя.
— А что будет потом, когда он найдет себя? — полюбопытствовал Балстрод.
— Будет самим собой, — ответил Флоуз и заснул.
Глава девятая
Миссис Флоуз, сидевшая в одиночестве наверху, в своей спальне, была вне себя. Второй раз в ее жизни муж надувал ее и на этот раз действительно были все основания выть и скрежетать зубами. Но, будучи женщиной методического склада характера и хорошо зная, во сколько обошлось бы изготовление новых челюстей, миссис Флоуз вначале вынула зубы и положила их в стакан с водой, а уже потом стала скрипеть деснами. Выть она не стала. Это означало бы дать мужу возможность почувствовать удовлетворение: миссис Флоуз же была убеждена, что он должен пострадать за свои прегрешения. Поэтому она сидела без зубов и обдумывала планы мести. Она понимала, что месть ее должна как-то осуществиться через Локхарта. Если в своем завещании старый Флоуз фактически приговорил ее к безвыездной жизни во Флоуз-Холле, без всяких удобств, то ведь и своего внука он точно так же приговорил к необходимости отыскать отца. Лишь в этом случае мог Локхарт отобрать у нее завещанное ей наследство, если же его розыски не увенчались бы успехом, а старик бы тем временем умер, тогда она смогла бы осуществить во Флоуз-Холле все перемены, какие пожелает. Кроме того, и доход от имения был бы тоже ее, и она могла бы тратить его по собственному усмотрению. Она могла бы год за годом накапливать этот доход, прибавляя его к собственным сбережениям, и тогда в один прекрасный день у нее оказалось бы достаточно средств, чтобы уехать и больше сюда не возвращаться. Но все это могло осуществиться только в случае, если бы Локхарт не нашел своего отца. Не дать Локхарту возможности успешно вести розыски — тут миссис Флоуз подумала о деньгах, — и тогда ее собственное положение окажется прочным. Она сумеет сделать так, чтобы не дать Локхарту этой возможности.
Дотянувшись до письменного прибора, она взяла бумагу, ручку и написала короткое и четкое письмо Трейеру, распорядившись немедленно уволить Локхарта из фирмы «Сэндикот с партнером». Запечатав конверт, она отложила его в сторону, чтобы отдать потом Джессике, которая отправила бы его по почте. Еще интереснее получилось бы, если бы Локхарт передал письмо по назначению сам, лично. Миссис Флоуз улыбнулась беззубым ртом и стала размышлять дальше о способах мести. Ко времени, когда подкрались сумерки, ее настроение заметно улучшилось. Старик в своем завещании потребовал, чтобы в доме не производились никакие улучшения. Она намеревалась жестко придерживаться каждой буквы этого условия. Никаких улучшений. Напротив, пока он еще жив, будет все наоборот. Окна везде будут открыты, двери не заперты, еда только холодная, сырые постели станут еще более влажными, и все это до тех пор, пока ее помощь немощам возраста не ускорит наступление естественного конца. Старик после подписания завещания поднял тост за Смерть. Что ж, очень кстати. Смерть придет гораздо раньше, чем он ожидает. Да, действовать надо было именно так: любой ценой затягивать розыски, которые станет вести Локхарт, и одновременно приближать смерть мужа, тогда она сможет оспорить завещание, а еще лучше перекупить Балстрода, чтобы тот переписал его условия. Надо будет прощупать адвоката на этот счет. А пока нужно при всех обстоятельствах сохранять хорошую мину.
Локхарт был не меньше миссис Флоуз расстроен содержанием завещания. Сидя вместе с Джессикой на одном из Флоузовых холмов, он вовсе не разделял ее романтического взгляда на свое внебрачное происхождение.
— Я не знал, что незаконнорожденный означает, что у меня нет отца, — объяснял он Джессике. — Я думал, это просто прозвище, которое он мне дал. Он всегда называл всех людей ублюдками.
— Но разве ты не видишь, как это здорово? — говорила Джессика. — Получается что-то вроде игры «Найди отца». А когда ты его разыщешь, то получишь все имение, и мы сможем приезжать и жить тут.
— Не так-то просто будет разыскать того отца, который знает, что, как только он в этом признается, его станут пороть, пока жизнь его не повиснет на ниточке, — ответил практичный Локхарт, — а кроме того, я даже не знаю, как и с чего начинать.
— Ну, по крайней мере, ты знаешь, когда родился, и тебе надо всего лишь узнать, в кого тогда была влюблена твоя мать.
— А как мне узнать, когда я родился?
— Глупый, посмотри свое свидетельство о рождении, — ответила Джессика.
— У меня его нет, — пояснил Локхарт, — дед не пожелал меня регистрировать. Из-за этого у меня масса неудобств. Трейер, например, не мог из-за этого оплачивать мою медицинскую страховку. Это одна из причин, по которой он не разрешал мне ходить на работу. Он говорил, что с юридической точки зрения меня не существует, и еще говорил, что лучше бы меня не существовало и на самом деле. Я не смогу голосовать, не смогу служить в армии, входить в состав присяжных в суде, мне даже не дадут паспорта.
