Анти-Духлесс - Ненадович Дмитрий Михайлович (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
Но шут с ними, с маркетологами этими, самое ведь интересное — это то, что в минуты этих бредовых Жекиных откровений молчал и Питер! Не видно было никому, кивал ли головой этот «старый пес», но то, что молчал — это точно. То ли город не понимал, что весь этот бред относится к нему. Или же город все же понимал, что все произнесенное Жекой, является клинико-патологическим бредом алко-наркотического характера и, проявляя ложный гуманизм, старался лишний раз не беспокоить хворого. А зря. Чувствуя свою безнаказность, эта полная псевдоголубой крови и воинствующая бездарь в очередной раз ничтоже сумняшись катила в чрево этого пока еще красивейшего города. Катила вовсе не для того, чтобы посетить Эрмитаж или, к примеру, Кунсткамеру. Вроде как по делам она катила. А какие у этой обдолбанной серости могли быть в Питере дела? Оказывается, были. И очень даже важные. Все дело в том, что решил Жека перейти к практической части своих безумно-пьяных идей. Решился он таки сделать предложение сразу всем проживающим в Питере страшным бабам с голубой кровью, а затем только и делать, что заниматься с ними непрерывным деторождением каких-нибудь голубых престолонаследников. Вот как! Ни много, ни мало. Масштаб, понимаете ли. Задача эта, конечно же, и для Джеймса Бонда была бы трудновыполнимой. Но попытаться, безусловно, стоило. Ведь за дело брался не кто-нибудь, а, пока еще целый, маркетолог.
Интересно было бы посмотреть на то, как бы это все проиходило. Но вся беда в том, что все это были очередные пустые декларации. Все это было игрой на падкую до сенсаций маркетологическую публику, провожавшую Жеку на вокзале. На самом деле ехала эта бездарь, чтобы в очередной раз элементарно так напакостить великому городу: покидаться в него недокуренными до фильтра сигаретами типа «бычок», использованными презервативами и пустыми бутылками. А всякая чушь про страшных баб была придумана им просто так, типа для маскировки.
Одет этот потенциальный псевдо-родитель престолонаследников в этот раз был очень даже просто. По-дорожному. В демократичный спортивный костюм Vintage, под которым красовалась красная футболка с надписью «HOMELESS. WILL WORK FOR FOOD», и кроссовки типа «Fila for Ferrari». Алкогольные запасы ресторана на колесах постепенно таяли. Но в купе идти не хотелось. На Жекино несчастье МПС подложило ему огромных размеров свинью. Свинья была представлена в образе совершенно отстойного попутчика по двухместному Жекиному купе. Совершенно отстойный попутчик являл собой типичного старпера-маразматика. Маразматик с первых же минут знакомства задолбал Жеку своими гнилыми базарами про свои молодые годы и пьяные оргии в какой-то деревне под Питером. Старпер-маразматик когда-то строил БАМ и ехал теперь в турне по Дальнему Востоку, дабы навестить своих отстойных и давно закисших в глубоком маразме старперов-корешей. Несмотря на патологическую несвежесть своих вечно обдолбанных мыслей, Жека рискнул высказать вслух свое удивление странностью маршрута, выбранного старпером-маразматиком для своего дальневосточного турне. На что отстойный старпер сначала поинтересовался: «А как еще можно туда доехать?», а потом вдруг разразился потоком грязных ругательств относительно всего молодого поколения в целом. Он кричал что-то о разрушенном институте семьи, о какой-то потерянной совести и поруганной морали. Полный отстой! Ясное дело — маразматик. Жека даже не стал вступать в бессмысленную полемику и отстаивать современные принципы бытия. Бесполезно. Все равно ничего не поймет этот обезумевший старпер про сексуальную революцию и равенство прав и свобод. К тому же, от старпера-маразматика омерзительно разило смесью отрицательной энергетики и запахом отстойного коньячного напитка «Московский». Этим напитком угощали всех VIP-пассажиров «Николаевского экспресса». А черную энергетику старпер-маразматик, видимо, пронес с собой. Жека не любил ни того, не другого. А уж когда это все перемешивалось и достигало прямо-таки какого-то синергетического эффекта, молниеносно проскакивая точку своей бифуркации, начинал Жека просто люто ненавидеть все это непотребство.
Поэтому, дабы не нагнетать обстановку и не рисковать своей непорочной аурой, Жека предпочел ретироваться из недружелюбного купе. А куда можно было ретироваться в этом отстойном экспрессе? Не торчать же в коридоре. По коридору ведь то и дело снуют в пижамах эти отстойные папики-старперы со своими непомерно вздутыми животами. И порой попадаются такие экземпляры, которых легче перепрыгнуть, чем обойти. Ну, что же. Тогда только в тамбур или в вагонный кабак. В тамбурах «Николаевского экспресса» было очень неуютно. Неуютно, главным образом, из-за того, что было там очень тесно. А в тесных тамбурах, несмотря на многочисленные и разнонаправленные сквозняковые потоки несвежего наружного воздуха, постоянно висели облака дешево-табачного дыма. К тому же в этих тамбурах никогда не мылись полы, и если не хвататься руками за склизкие, желтые от никотина стены, то можно было споткнуться о кучу какого-нибудь столетнего в несвежести своей затвердевшего дерьма и упасть в лужу какой-нибудь липкой блевотины, источающей запах прокисшей мочи и халявного коньячного напитка. Жеке все это было неприятно. И поэтому он, отчаянно на чем-то скользя, судорожно за что-то хватаясь, через что-то перепрыгивая и от чего-то задыхаясь, поминутно задерживая дыхание, в конце-концов, пробрался-таки в прицепленный к этому отстою кабак.
Пробрался-таки наш настырный маркетолог в это царство относительной чистоты, дешевого дневного освещения и возбуждающих слизистую оболочку желудка мерзких запахов. «Царство» отчаянно болталось на грубости рельсовых стыков и отстойно дребезжало металлической посудой. Официально все это называлось вагоном-рестораном, но Жека всегда называл его «столыпинской теплушкой». Он всегда любил эстетически о чем-либо высказываться. Теплушка так теплушка. С классиками ведь не поспоришь. Правда, что такое «теплушка» наш «классик» точно не знал, но все же догадывался. Имел он на этот счет некоторые догадки. А вот кто такой Столыпин «классик» не мог даже и предположить. А зачем перегружать мозг? Это же не мешает, взять и просто так что-то, по своему, назвать. Услышал где-то что-то и ляпнул себе.
Надо отметить, что «теплушка» эта была тщательно замаскирована под средних размеров городскую, в совковости своей, общепитовскую такую столовую. При ближайшем рассмотрении окружающей обстановки можно было без труда определить, что в этом милом кабачке очень уж давно не проводилась сколь-нибудь серьезная приборка. Наверное, со времен последнего царя Николая. Он, Николай, в этом поезде, наверное, подписал указ о своем отречении, проезжая по дороге домой мимо Пскова. Сидел-сидел себе в Могилеве, чувствует — мало от него войскам пользы, а тут еще вдруг по царице соскучился. Что делать? Просто так ведь с фронта-то не уедешь. Это ведь дезертирством попахивает! Ну и придумал, наконец. Взял себе по-простому так и отрекся от царства, а отрекшись, снял с себя еще и обязанности Верховного главнокомандующего. Совсем тогда хорошо ему стало: награбленного всей династией бабла в общаке много, а обязанностей никаких. И домой! Славные были времена. И, видимо, с тех пор, как в этом, с позволения сказать, экспрессе была подписана это мерзкая бумажка, с тех пор в этой «теплушке» и не убирались. А для кого тут все мыть? Царя-то давно уже нет. Он нынче в святые записался. А святые на поездах не ездят. Как им сказочно повезло. Надо тоже когда-нибудь попробовать приблизиться к этой святости. Только конечно не так как этот бездарный потомок Романовых. Это же надо было так умудриться! Отдать управление великой страной бесовским силам во главе с бесноватым «старцем», погрузить страну в хаос братоубийственной гражданской войны и при этом умудриться попасть в число святых! Во, как! Вроде и смерть была у него не мученической. Не пытал его никто. Наверное, мы чего-то недопонимаем.
Ну да ладно. Всего на свете никогда ведь не узнаешь. Но то, что «Николаевский Экспресс» был историческим поездом — это известно достоверно. К обшивке его локомотива даже была прикручена соответствующая табличка с дарственной надписью последнего царя-императора. «Поэтому-то, видать, поезд так и назвали — Николаевский», — осенило всегда догадливого маркетолога вспомнившего про надпись на табличке, которую он прочел мимоходом при посадке в поезд, — поэтому-то и не моют ничего здесь, берегут исторические следы и отпечатки!» Но, справедливости ради, надо отметить, что в несвежем помещении «теплушки» было все же немного поприятней, чем в удручающей тесноте вагонных тамбуров. Повоздушней, как-то, все там было. Понятное дело, все ж таки это, как-никак, предприятие общественного питания. Под присмотром строгой СЭС и все такое.
