Золотые ручки (СИ) - Морозова Екатерина Владимировна (книги онлайн без регистрации txt) 📗
Через какое-то время машина замедлила ход и постепенно остановилась в безлюдном месте, поскольку никаких городских шумов слышно не было. Я уже подумала, что сейчас меня вытащат из салона автомобиля и скормят волкам в лесу, но, к моему удивлению, я услышала только звук открывающегося окна и мужской голос, обладатель которого обращался к моим похитителям снаружи.
— Сделали, как велел? — я точно где-то раньше его уже слышала, но никак не могла понять где. — Хорошая работа. Деньги получите потом.
— Что теперь? — спросил водитель.
— Как договаривались. Через десяток километров выкиньте её в лесу, остальное — моя забота, — мужчина был явно властный и жестокий. Только от одного тембра его голоса мне хотелось забиться куда подальше, но вместо этого я спросила:
— Почему?
После минутного молчания я получила ответ:
— Ничего личного, просто бизнес. Надо было лучше фильтровать свои связи.
Как раньше хорошо было: барышни чуть что — сразу в обморок падали, а я никак не могла отрубиться, даже слезы не лились. Окно закрылось и, взревев, мотор автомобиля вновь завелся, увозя меня от этого страшного человека.
Всё. Это конец. Сейчас меня закопают. А я ведь даже в своих чувствах Токареву не призналась! И вот тут-то у меня началась настоящая паника. Я истерила, как могла: вопила что-то об Уголовном кодексе, лягалась, кусалась и даже с криком «Влад, я люблю тебя!» ударила лбом, вероятно, в челюсть противнику, потому что он заорал, как резаный, кляня меня, мою матушку и даже прапрабабку, что явила миру такое чудовище, как я.
А дальше всё произошло в один миг: одним движением мне разрезали веревки на руках, сняли пальто и выкинули на улицу в одной блузке. Повязка на глазах оставалась, но руки так ныли, что в первые минуты я не смогла их даже поднять, чтобы стащить невыносимую тряпку с лица.
— Чтоб ты околела, гарпия! — услышала я вслед, после чего наступила полнейшая тишина, темнота и жуткий холод вокруг.
Я не помню, сколько я так простояла, но когда первый шок меня отпустил, и кожей, сквозь тонкую блузку я стала чувствовать жуткий мороз, пробирающий меня до костей, я, наконец, сняла повязку с глаз, ужаснувшись еще сильнее: вокруг меня был лес. А с волками или нет, мне предстояло еще узнать…
Узкая дорога петляла меж высоких сосен, упирающихся макушками в ночное небо, усыпанное мелкими звездами. При каждом выдохе изо рта выходил пар, напоминая, что на улице уже давно не пляжный сезон. Я неспешно побрела по тропе, не подозревая, куда она меня может привести, на ходу доставая из кармана телефон. Из-за включенного диктофона заряд батареи был практически на нуле. Пальцы на автомате набрали знакомый до боли номер, который я за последний месяц стирала и вновь записывала в список контактов многочисленное количество раз. И лишь когда я услышала в трубке голос Токарева, мой голос задрожал, и я, рыдая, как пятиклассник на родительском собрании, попросила:
— Влад, мне некому больше позвонить. Пожалуйста, вытащи меня отсюда.
Как только дверь за Богданом закрылась, Влад выдохнул. Вроде добился чего желал, а в итоге на душе была гнусная пустота. Телефон, лежащий на столе Токарева, затрезвонил уже привычной музыкой с модного показа, под которую демонстрировала платье Мирослава. Посмотрев на экран, Влад не узнал номер звонящего. Ни в записной книжке, ни в его памяти сочетания этих цифр не было, и он уже было хотел не отвечать на звонок, но в последний момент рука мэра сама потянулась к мобильнику, нажав нужную кнопку приема вызова.
— Владислав Сергеевич? — услышал он незнакомый голос в трубке.
— Да. С кем имею честь общаться? — неприятное ощущение холодком поползло по затылку, когда Влад услышал ответ:
— Это неважно. Главное, что у меня есть то, что Вам нужно, вернее кто: она так мило сопротивлялась, когда ей связывали руки, я даже проникся.
— Вы о чём?
— Об одном фельдшере, но если это не интересует, то я кладу трубку.
— Стой! Это что, шутка? — неприятный смех в трубке телефона говорил об обратном.
— Вижу, что не всё равно. А теперь слушай: в ближайшее время ты отказываешься от поста мэра, иначе в следующий раз действительно лишишься возможности её увидеть. И чтобы убедиться в том, что я не шучу, найдешь свою докторшу на трассе.
— На какой?! Не знаю, кто ты, но если с ней хоть что-нибудь случится, жить ты будешь недолго, — Токарев был в таком гневе, что, при встрече, был способен задушить этого шантажиста голыми руками.
Мерзкий смех вновь достиг уха Влада, после чего мэр услышал:
— Сам постарайся, поищи, — после чего в трубке телефона послышались короткие гудки.
Влад в первый раз в жизни не знал, что ему делать. Звонить в полицию? А если похитители еще с Мирой, и сделают ей ещё хуже? Он несколько раз перезвонил по указанному номеру, с которого получил звонок минутой ранее, но абонент был уже недоступен. Он связался со службой безопасности, но в кратчайшие сроки, проверив номер телефона, оказалось, что он зарегистрирован на Феофанову Анастасию Кузьминичну, дореволюционного года рождения.
За окном уже стемнело, и Токарев даже боялся представить, что происходит с Мирославой, и в каком состоянии она сейчас пребывает. Его люди уже начали поиски Ручкиной, но найти девушку на многочисленных трассах, неизвестно на каком километре, было, словно иголку в стоге сена искать. Лишь когда Влад был готов от беспомощности и безысходности выть на луну, телефон вновь ожил, оглашая кабинет знакомой мелодией. Токарев диким кабаном метнулся к мобильнику, надеясь получить хоть какую-то подсказку от похитителя. Но когда он увидел, кто ему звонит, он ответил на вызов, заорав:
— Мирослава!!!
— Влад, мне некому больше позвонить. Пожалуйста, вытащи меня отсюда, — услышав хоть и слабый голос Миры, у Токарева от сердца отлегло. Сама звонит, значит жива!
— Где ты? — Влад накидывал пальто уже на ходу, спускаясь на парковку.
— Я… Точно не знаю. Кругом лес… Подожди, тут какая то табличка с обозначением населенного пункта, — я говорила с ним на последнем дыхании. Зубы стучали, голова кружилась, и чувствовалось покалывание в побелевших пальцах.
Как только Влад услышал наименование населенного пункта, телефон Миры отключился, оказавшись вне зоны действия сети, но Токарев уже знал, где это, поэтому, сев за руль, он на немыслимой скорости помчался в нужном направлении.
— Влад, Влад! Алло! — но мобильник предательски мигнул и отключился, потратив на мой звонок последние остатки заряда батареи.
Сил не оставалось даже на то, чтобы плакать. Я сползла по стволу дерева, на который опиралась, в кусты рядом с дорогой, которые хоть чуть-чуть закрывали от ветра, и стала ждать света в конце тоннеля. Жутко хотелось спать, но я боролась с собой, как могла. До последнего.
Токарев менее, чем за полчаса, долетел до нужного указателя, но девушки нигде не было видно. Может он всё перепутал и в области еще много поселков и деревень с одинаковым наименованием? От этой мысли Владу стало нехорошо, но он решил не сдаваться, и, выкрикивая имя Миры, стал осматривать каждый метр дороги вблизи указателя. Он почти отчаялся отыскать любимую девушку, и страшное чувство вины захлестнуло мэра с головой. Это всё из-за него. Если бы не он, Мира грелась бы сейчас дома, в обнимку со своей ужасной черепахой. Он бы многое отдал за то, чтобы с Мирославой всё было в порядке, он даже представлял себе картину, что добрый попутчик подвез Ручкину до города, но видя, что дорога в это время оставалась почти пустой, с изредка пролетающими на огромной скорости автомобилями, понимал, что такие выводы поспешны.
Перед тем, как полностью погрузиться в густой темно-серый туман, я услышала далекий голос Влада, который звал меня по имени, но ответить ему я не могла, потому, как сил не осталось совсем. Я качнулась слегка в бок, после чего незамедлительно упала на ледяную жесткую землю, и моё сознание окончательно ушло в темноту.
Влад схватился за голову. И тут, в свете фар проезжающей мимо машины, он заметил, что в кустах неподалеку что-то блеснуло. Подумав, что ему померещилось, Токарев всё же дошел до кустов, которые он уже проходил ранее. Чем ближе были заросли, тем сильнее Влад ускорял шаг, постепенно перейдя на бег. Сомнений не оставалось — на земле, из темных кустов виднелась рука, на которой поблескивали часы.
