Оружие массового восхищения - Климова Юлия (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
Алиса открыла глаза и вновь пролистала журнал; не отыскав ничего занимательного, она отшвырнула его в сторону и встала. Прогулялась сначала на кухню, а затем в мамину комнату. Открыла ее шкаф и посмотрела на вешалки с короткими юбками и платьями. Померить, что ли?..
– Ну, все… это диагноз, – покачала головой Алиса, переключая внимание на свое отражение в зеркале. Она красивая. Он так сказал.
Через десять минут душа потребовала романтики (очень нездоровое желание…), Алиса выбрала пару дисков с мелодрамами и уютно устроилась перед телевизором вместе с приготовленным в микроволновке попкорном. Ну, давайте – влюбляйтесь, целуйтесь, женитесь, чего уж там…
Он только послушает, как она поет, и уйдет. Никаких личных встреч, выяснений отношений, вопросов…
Максим Юрьевич предупредил Тому, что задержится «по работе» (всего лишь маленькая ложь, почти незаметная), и после трудового дня отправился в ресторан «Джерси». Останавливаясь на светофорах, минуя перекрестки, проезжая по широким и узким улицам, он не переставал изумляться собственным мыслям и поступкам. Придумывал оправдания («это чтобы поставить точку, убедиться в своем абсолютном равнодушии, просто ужин, и все…»), три раза поворачивал обратно, качал головой, пожимал плечами, недоумевал, сердился, бубнил «глупость какая-то» и приближался к «Джерси». Главное, чтобы тайное осталось тайным, главное, чтобы его не узнали. Он сядет в уголке, закажет кофе, послушает одну песню и уйдет. Никаких личных встреч, выяснений отношений, вопросов…
Ресторан удивил. Он вовсе не являлся простеньким местом, где можно быстро и сытно поесть, отметить пестрой толпой день рождения или напиться «на скорую руку». Наоборот, атмосфера спокойствия, таинственности, важности окутывала уже при входе и вела дальше в просторный зал – стильный и строгий. Но строгость была не абсолютной, мелкие детали, которые не сразу бросались в глаза, добавляли столь необходимого тепла и ожидаемой романтики. Максим Юрьевич нервно пробежался взглядом по столикам и направился вдоль обитой бежевой тканью стены в угол зала. Здесь, рядом с матовой стеклянной перегородкой, напоминающей мятую жесткую ткань, рядом с зеленым плющом, касающимся пола, рядом с тонким, почти хрупким светильником, распространяющим тусклый оранжевый цвет, он мог расслабиться и привести свои мысли в порядок. Никаких личных встреч. Послушает и уйдет.
– Добрый вечер. – Официантка мило улыбнулась, раскрыла папку меню и положила ее на стол перед Северовым.
Он кивнул и углубился в изучение предлагаемых блюд. Есть совершенно не хотелось, но было интересно, что здесь подают и насколько этот ресторан хорош.
Через пять минут Максим Юрьевич заказал крепкий кофе и теплый яблочный пирог с шариком ванильного мороженого. Первый кусочек пирога он ел так медленно и вдумчиво, будто ему предстояло написать статью о десертах в журнал «Мечты гурмана».
– Вкусно, – наконец-то решил он, отламывая кусок побольше.
Через полчаса Максим Юрьевич ерзал на мягком стуле, непрерывно поглядывал в сторону сцены и терял терпение, ожидая Дану. Чуть улыбался, чуть бледнел, чуть хмурился. Еще через пятнадцать минут свет люстр плавно потускнел, а бра, наоборот, стали гореть ярче. Зазвучала еле слышная музыка и… появилась та, ради которой он не только нарушил расписание дня, но и позабыл несколько отточенных годами принципов.
Дана была восхитительна. Непривычна и недосягаема. Волосы крупными волнами уложены назад, вечерний макияж, подчеркивающий ее уникальную красоту, красное платье до пола: скользкая ткань, расклешенная книзу юбка и свободные рукава… Кинодива прошлых лет, звезда, перешагнувшая время.
Во рту у Максима Юрьевича пересохло, и он сделал большой глоток кофе, неловко дернул рукой и плеснул остывший напиток и на белоснежную рубашку, и на скатерть. Схватил салфетку, но тут же отложил ее в сторону, потому что… потому что Дана запела.
Этот голос… сколько он не слышал этот голос?
Секунды, минуты, часы, дни, недели, месяцы, годы…
Дана, та самая Дана, которую он когда-то целовал, обнимал, ласкал…
Не может быть.
Максим Юрьевич расстегнул пуговицу пиджака и потянул за узел галстука. Все же надо, надо почитать про инфаркты и инсульты, что-то последнее время его кидает из стороны в сторону, и мысли лезут в голову нездоровые. Должна же быть таблетка от непрекращающегося бреда?! Должна быть! Выпил – и порядок. И снова все строго по ежедневнику! Сейчас он расплатится, встанет и уйдет, отправится домой и больше никогда не будет опускаться до подобных глупостей. Никогда.
Не дожидаясь счета, оставив на столе достаточное количество денег, Максим Юрьевич резко встал и направился к выходу из зала. В ушах пульсировал до боли знакомый голос, музыка хватала за руки и за ноги и тянула назад, но разум не давал возможности усомниться в своих действиях и настойчиво толкал вперед.
– Все. Точка, – сказал себе Максим Юрьевич и, не задерживаясь ни на секунду, не оборачиваясь, устремился на улицу.
Дана стерла яркую губную помаду, взбила волосы и, театрально сцепив руки на груди, сообщила своему отражению в зеркале:
– Ах, как я пела, как пела!
Да, сегодня она довольна собой: то ли соскучилась по «Джерси», по музыке, то ли просто хорошее настроение, но выступлением вполне можно гордиться. Приятно, когда работа в радость и делаешь ее на отлично. Она прошла мимо журнального столика, на котором в вазе стоял свежий букет, полученный от завсегдатая ресторана, мысленно сказала «спасибо» и расстегнула молнию на платье. Пора переодеваться, дома ждет Алиса.
Дверь приоткрылась, и в гримерке появился острый нос официантки Зиночки.
– Ты уже собираешься? – спросила она, вытягивая шею.
– Да, – ответила Дана, снимая с вешалки короткую вязаную кофточку и длинную темно-синюю юбку.
– Отгадай, кого я сегодня обслуживала?
– Еще одна знаменитость?
Зиночка, будучи человеком добрым и открытым, дружила и с поварами, и с официантами, и с Даной. Она тоже мечтала стать певицей, ничуть этого не скрывала и при случае охотно сражала администрацию своими талантами. Слуха у нее не было, голоса тоже, но такие мелочи ее не смущали. К ее мечтам все относились снисходительно, а Дана даже несколько раз терпеливо давала ей уроки.
– Ага! Депутат! Я его сразу узнала! – выпалила Зиночка.
Рука Даны замерла в воздухе, сердце ухнуло.
– Какой еще депутат? – спросила она.
– Северов. Ну, тот, что на Джорджа Клуни похож. Он еще частенько по телику мелькает.
– Северов? – переспросила Дана.
– Говорю же, да. Он съел две порции яблочного пирога, выпил две чашки кофе, послушал одну твою песню и ушел. Но я-то его узнала! – Зиночка аж подпрыгнула от переполнявших ее эмоций. – Жалко, что он так быстро смотался. А чаевых триста пятьдесят рублей оставил. Ну, ладно, ты переодевайся, а я Наташке побегу рассказывать.
Острый нос Зиночки исчез за дверью, и до слуха Даны донеслось резвое цоканье каблуков. Понесла весть дальше!
– Приходил, значит, – недовольно протянула она, снимая платье. И чего ему надо? Забыл, где его Тамара живет? Или надоело есть вареную капусту и сырую свеклу? Или вопрос отцовства до сих пор свербит в одном месте, в связи с чем наблюдается дискомфорт?
Дана раздраженно повесила вешалку с платьем в шкаф, оделась, и, вернувшись к зеркалу, принялась красить губы бледно-розовой помадой. А хорошо, что она сегодня так пела, пусть знает… Пусть! И хорошо, что она сегодня замечательно выглядела. Пусть знает, пусть!
Она вновь расчесала волосы, кинула косметичку в сумочку и… вдруг вмиг потеряла боевой настрой. Опустилась медленно на стул и закрыла лицо руками. А ведь он приходил к ней. И она это сразу поняла (к кому же еще!). Хотел увидеть, услышать…
– Алиса… фотографии… их нельзя опубликовывать, – обрывочно пробормотала Дана, подскакивая со стула.
Кто такой Андрей, она уже давно забыла, а вот кто такой Максим Северов, она помнила больше двадцати лет. Себя не обманешь.
