Грибы на асфальте - Дубровин Евгений (е книги TXT) 📗
— Как живет Тина?
— Счастлива. Тебя не вспоминает.
— Ну, пока.
И он ушел. Настоящий, преданный друг. Каких у меня больше не будет. Дурак я, дурак…
Через три дня после отъезда Кобзикова в Москву мы получили телеграмму следующего содержания:
Ресурсы ОГГ были уже не те. Правление долго заседало и с большим скрипом выделило своему председателю двадцатку. На бланке перевода написали: «Вацлав! Ты особо там не транжирь, пожалуйста. Денег осталось совсем мало. Сорвали еще два гриба. Настроение неважное».
Кобзиков молчал целую неделю, потом меня ночью поднял с постели почтальон.
Утром я обзвонил всех членов правления. Вацлав поцеловал дочь министра! Эта весть распространилась молниеносно. Все недоверчиво качали головами, но деньги собрали быстро.
Два часа спустя недовольный почтальон принес еще одну телеграмму. «Подали заявление тчк Выезжаю 12.30».
С одним из грибов сделался нервный припадок.
«Зять министра!», «Зять министра!» — повторял он, хохоча и плача одновременно.
Все огэгэговцы не пошли в этот день на работу. Все толпились в нашем доме, на все лады обсуждая телеграмму. Настроение менялось каждые пять минут. Грибы-городовики то всячески поносили своего председателя, то расхваливали его. Один лишь Умойся скрипел одно и то же:
— Дочь министра. Хорошо. Но зачем двадцать рублей? Поцеловал. Хорошо. А зачем пятьдесят рублей? Подали заявление. Хорошо. А зачем деньги на телеграмму тратить?
Московский поезд мы явились встречать за час. Зная Кобзикова, я подозревал очередной стратегический ход с целью вытянуть деньги из ОГГ. И поэтому очень удивился, когда рядом с ветврачом увидел длинную худую деваху с утиным носом.
Председатель ОГГ был скромен и деловит.
— Ребята, такси, — сказал он.
Человек пять по крайней мере кинулись ловить такси. Ни в дороге, ни по приезде домой нам не удалось переброситься с Вацлавом даже парой слов.
— Потом, потом, — говорил он, подмигивая нам. — Молодая жена требует внимания.
Пока молодые устраивались на ночь в кабинете председателя, мы слонялись по дому и шикали на виновников малейшего шума. Но дом и так молчал, подавленный и сконфуженный донельзя. Подумать только — в старую хижину Егорыча приехала дочь министра!
Хозяин, воспользовавшись отсутствием жены, открыл в своей комнате буфет и угощал всех подряд.
Он срочно искал себе друзей из свиты министра. Но мы ходили гордые и недоступные.
Министр, но чего? Этот вопрос сильно волновал нас. А вдруг он окажется министром сельского хозяйства?
Наконец двум членам правления удалось выманить председателя ОГГ из спальни. В темном тесном коридоре, окруженный тяжело дышащими, взволнованными грибами, Вацлав дал интервью.
— Подробности завтра, — быстро сказал он. — Повозиться, конечно, пришлось. Видали, какая образина? Только ради вас. Какой министр? Тяжелого машиностроения одной автономной республики. Я ей представился как крупный руководящий товарищ. Иначе, сами понимаете…
— Но как, как тебе это удалось?
— Быстрота, натиск, эрудиция. Завтра расскажу все. Собирайте чемоданы, хлопцы, рассчитывайтесь с работы: на днях все выезжаем в столицу автономной республики. Закупим прямо вагон. Там я вас всех рассую по министерствам.
— Качать его! — шепотом сказал кто-то.
— Не надо, ребята! Костюм помнете!
— Качать! Качать!
Мы тискали и мяли председателя минут двадцать. Наконец ветврач вырвался и умчался в кабинет. Загремел крючок.
— Спокойной ночи! Готовьте чемоданы! — послышалось из-за двери.
— Гип-гип — ура! — сказали мы страстным шепотом.
В эту ночь огэгэговцы не спали.
Даешь республику! Даешь нам столицу!
Мне абсолютно никакого дела не было до столицы, но общий подъем увлек и меня. Забылся я только под утро.
Пробуждение мое было ужасным. Сначала мне показалось, что в наш дом ворвались несколько тигров, они рычали и метались по комнате в поисках жертвы. Я в ужасе вскочил и увидел, что мечется и рычит Кобзиков. Он был страшен. Всклокоченные волосы, разъяренное вспотевшее лицо. Из предметов туалета на председателе ОГГ мотались только трусы.
— Что случилось? — спросил я. — Пожар?
— Пожар!.. (Не для печати.) Мумия гадкая!.. (Не для печати.) Убью гадину! Разорву на части! — ре вел белугой Кобзиков.
Я зачерпнул в кружку воды и подал председателю. Кобзиков жадно припал к ней. Слышно было, как стучали зубы о железо.
— Конец всему… конец, — сказал ветврач и всхлипнул. — Обманула, мумия, обвела вокруг пальца…
— Это ты меня обманул, пройдоха! — послышалось из сеней, и в комнату вошла дочь министра. — «Квартира», «машина», «триста рублей зарплаты». Схишник проклятый! Убить тебя мало! — Супруга председателя ОГГ всхлипнула. — Что с-с-о м-ной бу- у-д-е-е-т! — взвыла она дурным голосом. — М-а-а-м-а! Ми-лая м-м-а-м-а!
Конец всему… конец, — повторял Вацлав, всхлипывая.
Они сидели на моей кровати и плакали. Из дальнейшего я понял, что дочь министра была вовсе не дочь министра, а всего-навсего дочерью шофера.
В прошлом году она окончила агрономическую школу, не захотела ехать по направлению и стала искать себе жениха. И вот он появился, щедрый, с автомобилем и положением.
— Рок, — сказал я ветврачу. — Это все рок твой чокнутый!
Кобзиков вскочил и посмотрел на будильник.
— Они скоро придут, — пробормотал он. — Они убьют меня!
Я догадался, что он имел в виду грибов-городовиков.
— Да, — вздохнул я. — Тебе придется не сладко.
— Гена, друг, выручи, никогда не забуду! Задержи их, пока я соберусь. Надо мотать удочки.
— Не пущу! — вдруг вскрикнула «дочь министра» и ухватила ветврача за волосатую ногу. — Ты мне пока законный муж!
— Пусти, дура! — прошипел председатель ОГГ.
— Не пущу! Поигрался, а теперь не нужна? Не пущу!
— Ладно… ладно… поедем… вместе… потом раз беремся…
Пока они собирались, я сдерживал натиск нетерпеливых огэгэговцев. Они явились с чемоданами и узлами, едва рассвело. Все были готовы в дорогу.
— Молодые… пусть поспят, — уговаривал я грибов.
Наконец Вацлав позвал меня в комнату.
— Ну, прощай! — сказал он и ткнулся в мою щеку колючим подбородком. — Назначаю тебя председателем. Дарю бормашину и все прочее… Не падай духом… Мы еще себя покажем… Мы еще создадим общество в мировом масштабе!
— Я тебе покажу общество! — сказала «дочь министра».
— Ну, ну… потише!.. Люди за дверью!
— Куда же вы сейчас? — спросил я.
— Сам не знаю… Надо нам с женой сначала выяснить отношения… Ну, Гена… не падай духом… Держись меня — не пропадешь! Придет время — я тебя найду…
И он исчез навсегда.
О дальнейшем мне просто не хочется писать. Был, конечно, ужасный скандал. Огэгэговцы ругались, проклинали, умоляли, но что я мог сделать?
Мы остались одни в огромном пустом доме. Я, Тина и Егор Егорыч. Стояла непривычная, удручающая тишина. Особенно жутко было ночью. Старый дом, привыкший к людям, охал, стонал, жаловался на все голоса. Скрип двери раздавался пушечным выстрелом. Новые постояльцы как-то не приживались. Они ночевали день-два, но потом исчезали, подавленные стонущей тишиной. А может, на их психику действовал парадокс: почему вокруг нет ни одной свободной квартиры, а наш дом стоит пустой? Тут что-то не так, думал умудренный опытом жилец и спешил покинуть загадочное место.
Мы старательно избегали друг друга. Едва заслышав шаги Тины или Егорыча, я прятался в какую-нибудь пустую комнату. Они делали то же самое.
Эта жизнь смертельно мне надоела. Надо было куда-нибудь уезжать. Но что-то держало меня в этом негостеприимном городе. Вот уже много ночей я не слышу зова. Почему?
