Матрос Специального Назначения - Загорцев Андрей Владимирович (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
Где-то внизу у самой кромки воды ярко разгорелся красный огонек, освещая местность на несколько метров вокруг.
— «Ядро», я — «Глаз»! на двенадцать часов ровно работает наземный сигнальный патрон красного огня, — нажав тангенту станции, доложил я каплейту.
— Давай зеленый! С места, как прогорит, головной вперед — досмотреть место посадки на плавсредства! выйти на контакт с экипажем шлюпки!
— Принял, головной, — ответил я, достал из-под резинок «лифчика» сигнальный патрон и, присев, отколупал крышку, выдернул кольцо за шнурком и зажег патрон, выставив руку над головой. Призрачный зеленый свет осветил камни и кустики вокруг — и довольно широкую грунтовую дорогу в двух метрах от меня, ведущую прямо к морю. Пока патрон горел, я успел вытащить самодельный планшет с картой и, всмотревшись, начал лихорадочно размышлять.
«Так, от части только три дороги, меня заносило влево — значит поехали вправо! ехали со скоростью где-то пятьдесят, значит по этой дороге. Ага, вот точно, грунтовка возле моря — тоненький пунктир в сторону». Патрон догорел и мы, переместившись поближе к дороге, потихоньку спустились вниз.
— Эй, бля, ну вы там долго будете муздыхаться? — раздалось где-то совсем неподалеку.
— Брейк! влево уходи! шлюпка возле каких-то брёвен, — подсказал Зелёный, уже включивший ночник и зыркавший в него по сторонам.
Возле двух огромнейших полен носом на берег стояла наша моторная шлюпка, возле которой на корточках сидел шлюпочный матрос и, не торопясь, смолил сигарету, пряча её в кулаке.
— Степаныч! Степаныч, вставай! пришли Поповские, точно по времени! — постучал он кулаком в борт.
Высунулся сверхсрочник Степаныч, спрыгнул на берег и, разминаясь, посмотрел на светящийся циферблат часов.
— Давай, старший головняка, связывайся с командиром — время уже! — скомандовал он нам, и про себя добавил, — Интересно, после ночных занятий отгул дадут или как всегда — добавят к отпуску и обозначат флажками?
Я связался с командиром, подтвердил наличие контакта с экипажем. Мы с Зеленым залегли по разные стороны шлюпки и принялись страховать спускающуюся группу. Ровно через пять минут завелся шлюпочный мотор и мы пошли от берега……
Высаживались по «сухому» где-то уже около трех часов утра. Разбежались по берегу, прикрывая отходящее плавсредство. Выстроились в боевой порядок. Я к этому моменту уже прекрасно сориентировался, сверился со старыми азимутами и за две секунды оттарабанил каплейту наше местоположение пятизначными координатами по иксам и игрекам. Всё, пошли…
Идём уже больше трех часов. Не останавливаясь, прошли первую контрольную точку. Даже связисты сеанс не отрабатывали. Повернулись и пошли по другому азимуту. Тяжело, но терпимо. Не зря все таки Камень, Хромов и Синий измывались надо мной в учебке, заставляя таскать рюкзак со щебенкой. Только ногам в этих чертовых ботинках не очень комфортно — носки сбились, и наверное скоро начнут натирать. Блин, у меня же есть портянки в рюкзаке. Старые добрые «сапоговские» портянки. Если будет привал, надо будет намотать их вместо носков. А если вообще ботинки закинуть в рюкзак, намотать портянки и напялить джинсовые кеды, которые я тоже взял с собой. По высоте берцев — они такие же как наши «прогары». А зашнуровать их можно будет намного крепче, да и полегче ноге будет, Поповских к головному дозору не суется, руководит только по радиостанции, может и не заметит. Поменять удалось гораздо раньше. Группа остановилась, и, пока в «ядре» решались какие-то непонятные вопросы, я быстренько перемотался и переобулся, с усилием запихав ботинки в рюкзак.
Ногам стало намного легче: портянки плотно укутывали голеностоп, шнуровка кед их фиксировала, не давая расползаться. Зелёный смотрел на меня одновременно и с завистью, и с недоумением.
— Портянки-то нахрена? шёл бы в кедах да в носках, — пробормотал он, помогая взвалить на спину рюкзак.
— Ни хрена ты не шаришь, Зелень! это ж самый кайф в портянках, — пропыхтел я, подгоняя лямки.
Все снова встали и пошли. Осеннее солнце с утра еще не заработало в полную силу, а вот в десять часов уже начало греть. Я меланхолично отсчитывал пары шагов, бросая взгляды на стрелку компаса и на пластиковый планшет. До следующей точки еще пять километров. Думаю, дойдём часа через два.
Нахрена же я, придурок, обрезал свои великолепные флотские семейники. Идиот! Ляжки с внутренней стороны и задницу так растерло, что каждое движение ног отдавалось мучительной жгучей болью. Нахрен я великолепные трусы превратил в плавки?! Вот теперь мучайся, скотина, с самодельным планшетом. А вот Федос и планшет на халяву отхватил, и трусы у него нормальные, идёт сейчас наверно в тыловом, птичек слушает да из нагрудного кармана маскхалата сухари таскает.
Ооооо бляяяяя…
Когда же привал?! сниму нахрен эти трусы, все равно под маскхалатом не видно. А когда придём в расположение, так голой жопой в тазик с водой сяду и буду сидеть. Нахрена мне эта романтика с такими переходами?! Идти могу, и не сильно-то и устал, но вот трусыыыыыыыы…
А вот и привал. Группа мечется, сооружая дневку, и отдельно — навес для связиста с командиром группы. Поповских что-то шифрует в своем блокноте. Смирнов и Уткин выглядят на удивление бодро, растягивают свои «дипполи», присоединяют аккумуляторные пояса к станциям. Видно, что у парней все отлажено неоднократными тренировками. Мы с Зелёным лежим на «фишке» неподалеку, на опушке небольшого лиственного леса, и пытаемся наблюдать. Рот раздирает безудержная зевота. Спать охота так же, как и жрать. Так, надо выбрать время и скинуть с себя эти чёртовы «плавки». Как-то неудобно при Зеленом. Тот косится на меня и почесывает зад.
— Бля, не поверишь — всю жопу растёр, — скромно жалуется он, — нахрена я трусы свои перед выходом по бокам разорвал? они скатались, так больно режут, что аж пиздец.
Ааааааа… значит я не один такой мученик! Зеленый тоже поплатился за свои фантазии с нижним бельем. Так ему и надо — нечего над казенным имуществом измываться. Когда нас на фишке сменили, у нас под маскхалатами уже ничего кроме тельняшек не было. А тут оказывается, что у наших связистов, имевших большой опыт в таких длительных переходах, имеется полувыдавленный тюбик какого-то детского крема. Аа бляяя как хорошо-то… Растертые места приятно холодит. Спасибо, пацаны, потом сочтёмся. Наскоро похлебали горячего супа, приготовленного на весь личный состав заместителем командира. Очистили место. Связисты отработали сеанс. Всё, идём дальше.
Как так получилось, я и сам не понял, но на подходе к контрольной точке, мы с Зеленым начали оглядываться друг на друга и, как говорится, заменжевались.
— Зелень, это… что-то не то… слышь, осталось метров двести вон до того столба — так или нет? — переспросил я напарника.
— Да хрен знает, ты же у нас ведешь, я как-то и не смотрю, — ответил Зеленов, — ты что заблудился?
— Нет, все точно, сейчас перекресток грунтовых прошли, я даже без поправок вижу, что правильно идём. Тут шняга какая-то совсем другая… ты не менжуешься сейчас? только честно?
— Да есть децл.
— Давай остановимся, ну его нафиг.
Я подал сигнал остановки тонами по радиостанции и присел среди густых зарослей кустов. Зелёный лег чуть подальше и сзади меня. Поповских начал запрашивать причину остановки. Пришлось ответить какую-то чушь. Не буду же я ему рассказывать о том, что меня просто так начало колотить какое-то предчувствие. Сейчас приползёт сам. Надо побыстрее осмотреться, чтобы отбрехаться. Пусть командир решает — двигаться дальше или нет. На то он целых четыре звезды имеет, а у меня даже «сопли» стармоса на погонах нет.
Как несколько дней назад при встрече группы минеров на берегу, глаз зацепился периферийным зрением за какую-то деталь пейзажа, выбивающуюся из общего фона. Мозги приняли информацию и начали обрабатывать её без меня, а я шарился биноклем по окрестностям и чуть позёвывал. Вот тут мозг наконец-то и выдал. Среди деревьев за столбом в переплетении веток взгляд зацепился за одну совсем крошечную деталь. Повёл биноклем обратно. Есть! не бывает таких ровных тонких веток в виде лесенки. Это же антенна! Скорее всего, вон возле тех деревьев лежит наблюдатель и также шарит биноклем в мою сторону. Солнце пока еще с моей стороны, значит бликовать мой бинокль не будет, а его… вот он чуть блеснул линзами. Дальше столба метров пятнадцать в таких же зарослях лежит чья-то «фишка».
