Тетрадки под дождём - Голявкин Виктор (книги онлайн полные TXT) 📗
Тут я в него и выстрелил.
Ну и грохнул же мой пистолет! Как пушка.
Он так закричал, как будто решил, что он убитый. Лицо у него в этот момент — не объяснишь! Глаза были раскрытые, как будто сейчас выскочат. Я не очень-то на него смотрел в этот момент. Я только о том думал, чтобы мой пистолет выстрелил. Но всё-таки я заметил, какое у него было испуганное лицо.
Потом он повернулся. И выбежал.
Я вышел за ним.
Он бежал что есть духу по улице, а за ним бежали его дружки. Эта улица была длинная. И вверх. Так они мчались по ней как сумасшедшие. Как будто я вслед им ещё стрелять собираюсь. Я им вслед смотрел до тех пор, пока они за углом не скрылись. Они, наверное, и там ещё бежали, честное слово!
Из парадного вышел дядька. Он был в пижаме.
— Что-нибудь произошло? — спросил он.
— Ничего не произошло, — сказал я.
— А почему пахнет? — спросил он.
— Где пахнет? — спросил я.
— Серой пахнет, — сказал он, — и выстрел был. Я слышал.
— Где был выстрел? — спросил я.
— А ты не слышал? — спросил он.
— Я ничего не слышал, — сказал я.
— Странно, — сказал он, — очень странно…
И он ушёл обратно в своё парадное.
Штаны
Мать постирала мои штаны, повесила сушиться над газом, они свалились в огонь и сгорели. Хорошо, что не было пожара! Но я остался без штанов…
Я стоял в трусах, прислонившись к шкафу, вертел перед носом цепочкой от стенных часов и орал на весь дом это стихотворение.
Мне представились поезда, которые мчатся на север. Паровозы гудят. В одном поезде еду я. Настроение у меня очень радостное. Еду я в первом вагоне и на повороте вижу весь поезд, как он изогнулся дугой. Там, вдали, Алька, Кафаров, Тася… И даже Ыгышка… Они машут мне… А я мчусь на север. Где льды и снег. И напишу картину с северным сиянием…
…И всё северное ушло куда-то в сторону, поезда помчались в обратном направлении — я еду в обратную сторону. Поезд блестит на солнце, как будто серебряный, и солнечные зайчики прыгают по траве и по виноградникам… И Тася, и Алька, и Кафаров встречают меня, и даже Ыгышка встречает меня со своими друзьями…
Когда стихотворение кончалось, я начинал сначала.
Очень нравилось мне это стихотворение!
Мать пошла покупать мне штаны. А я остался. Я не мог даже с ней пойти, чтобы эти штаны примерить. Не могу же я с ней идти в трусах по всему городу. У меня были ещё штаны. Мать перерыла весь дом, но штаны как будто в воду канули. Как будто они испарились. Были почти новые парусиновые штаны, куда они задевались? Это просто чудо какое-то: куда могли деться мои штаны?
…Идут верблюды, и звенят колокольчики, подвешенные им на шею… А пески, наверное, как волны… Громадные такие волны… Ветер дует, и песок стелется по этим волнам…
Какой раз я уже читаю это стихотворение!
Цепочка наматывается на палец и разматывается…
Звенят колокольчики, гудят паровозы, мчатся поезда…
Очень нравится мне это стихотворение!
И вдруг я вспомнил, что из парусиновых штанов мама сшила мне курточку, которая на мне…
Окно
Никогда ещё я не видел такого красивого света в окне. И никогда я не видел такого красивого абажура. Абажур был сиреневый. А лампочка там, наверное, была красноватая. Никогда я не видел такого красивого цвета — это уж точно!
Мы с Кафаровым раза два прошли мимо этого окна. Мы вовсю задирали головы, но так и не увидели там Таси Лебедевой.
Свет из окна освещал деревья. Небо было черно. И дул ветер.
— Может быть, она не там живёт? — спросил я.
— Я-то знаю! — сказал Кафаров.
Почему-то мне стало обидно, что я этого не знаю, а он знает.
— Откуда ты знаешь? — спросил я.
— Пойдём-ка на ту сторону, — сказал он.
Мы пошли на ту сторону.
Стоя на той стороне, мы вовсю глазели в окно.
— Сейчас она появится, — говорил Кафаров.
— А может, не появится? — говорил я.
— Не может быть, — говорил Кафаров.
— Откуда ты знаешь? — говорил я.
Потом мы сели.
— Мы ведь её сегодня в классе видели… — сказал я.
— Ну и что? — сказал он.
— И завтра увидим, — сказал я.
— Ну и что?
Он даже меня слушать не хотел.
— Гляди-ка! Гляди! — крикнул он.
Там в окне что-то мелькнуло.
— Ты уверен, что это она? — спросил я.
— Конечно!
— А вдруг это её отец?
— Да ну тебя! — сказал он. — Что же, у него в волосах банты, что ли?
— Никаких бантов я не видел, — сказал я.
— А я видел, — сказал он.
— Не было бантов. По-моему, там усы были.
— Это были банты, — сказал он. — Два банта.
— Хорошо, — сказал я. — Были банты.
На окно вышла кошка. Она смотрела на нас. Как будто она специально для этого вышла, чтобы на нас посмотреть. С соседнего балкона на кошку стала лаять собака. Кошка не обращала никакого внимания на собаку. Она, наверное, понимала, что собака не могла её достать.
— Всё-таки мы её видели, — сказал он.
— Это мы отца её видели, — сказал я. — Гляди-ка! Гляди! — крикнул я.
Кто-то рукой задел абажур, и он стал слегка качаться. По занавеске заходили тени. Словно вся комната ожила. Вся комната закачалась…
— Не видел? — спросил я.
— А ты видел? — спросил Кафаров.
— Не то видел, не то не видел, — сказал я.
— По-моему, я видел, — сказал Кафаров.
— Тень? — спросил я.
— Тень, — сказал Кафаров.
— На занавеске?
— На занавеске.
— А может, это не она?
— Я видел банты, — сказал он.
— Не было там никаких бантов.
Сейчас-то я видел ясно. Ему просто мерещились эти банты!
— Два банта, — сказал Кафаров, — два больших банта…
— Может, это бабушка или мать, — сказал я.
— Сам ты бабушка, — сказал он.
Он был уверен, что это была она. Он в этом был совершенно уверен.
И тут мы её увидели.
Она быстро прошла мимо нас. Перешла на ту сторону. Махнула кошке рукой. И вошла в своё парадное. Два громадных банта качались на её голове…
Записка
Младший сын Петра Петровича укусил собаку. Он пошёл с мамой в магазин. Мама подошла к прилавку. А его отпустила. А около двери сидела собака. Она ждала хозяина. Младший сын Петра Петровича подошёл к собаке и укусил её. Собака страшно завизжала, а малыш испугался и заплакал. Ангелина Петровна закричала: «Уберите собаку! Она укусила моего сына!» В это время какой-то дядька говорит: «Ничего подобного! Собака не трогала вашего сына. Она спокойно сидела. Она никого не трогала. Я видел! Ваш сын подошёл и укусил её!» Все стали говорить, что не может быть, чтобы такой маленький ребёнок укусил такую большую собаку. А тот дядька говорит: «Вы мне не верите? Ах, значит, вы мне не верите? Смотрите, как он это сделал! Он подошёл к собаке, я же видел, граждане! Он подошёл к ней вот так…» И дядька хотел показать, как младший сын Петра Петровича подошёл к собаке. В это время испуганная собака подумала, что с ней хотят что-то сделать, и она, не долго думая, укусила этого дядьку за нос. Дядька страшно заорал, а хозяин собаки говорит: «Зачем вы лезли к собаке? Скажите! Зачем вы к ней лезли? Она вас трогала? Не трогала! Тогда зачем вы к ней лезли?..»
Всё это Пётр Петрович нам рассказывал, и мы смеялись. Пётр Петрович всегда очень смешно рассказывал…
