Хоровод нищих - Ларни Мартти (онлайн книга без .txt) 📗
Кусти провел гостей в подвал своей мастерской, вытащил из кучи стружек бутылку и предложил выпить первым старику Юрванену.
– Приходится немного опасаться, – мимоходом заметил Кусти, – Сантра не очень-то разбирается в такой политике. А что мы, демократы? В этом доме разве баба командует? Она и на Западе не командовала.
Мужчины задержались у верстака около получаса и вернулись в гостиную с покрасневшими лицами н просветленными глазами. Настроение поднималось. Йере заводил граммофон, а Еремиас вел энергичную беседу с Мякипяя об удачных торгах молодыми барашками. Беседа привела к положительному результату: Еремиас был нанят на работу к забойщику скота, но не кровь смывать, а агентом по заготовке корма для скота. Он посчитал, что одновременно сможет получать заказы для фирмы, увеличивающей фотоснимки.
Старик Юрванен, сын которого недавно вернулся из Америки, где гастролировал с куплетами, напевал польку и предложил:
– Можно было бы и потанцевать, когда такое веселье. Не найдет ли писатель сейчас подходящую пластинку?
Своевременная инициатива возымела действие. Сантра начала готовить место для танцев, и наступил кульминационный момент вечеринки. Но Йере чувствовал себя скованно. Он вынужден был танцевать с женщинами, рубашка прилипла к потной спине, а супруга забойщика скота своими неуклюжими движениями несколько раз прошлась по его ногам.
А Кусти не забывал про новый верстак. Он снова отправился посмотреть на него. Забойщик скота Мякипяя составил ему компанию.
– Оборудован ли верстак у Харьюлы вращающейся ручкой, или это старая модель?
– На Западе старых моделей не бывает, – ответил Кусти. – Там все новое. Пошли взглянем.
С ними увязался и Еремиас. Йере танцевал в этот момент с Сантрой и не смог присоединиться к желающим детально изучить новый верстак.
В мастерской Кусти бутылка переходила из рук в руки, как жезл олдермена, и герой дня все время повторял:
– В нашем доме командует не курица. Твой сын, Суо-малайнен, во вкусе Сантры. Кураж у него есть, он – сент-лемен.
– Прошу прощения, Харьюла, – перебил именинника торговец бычками, – вы хотели сказать: джентльмен?
Мякипяя состоял членом объединения торговцев мясом и владел языковыми тонкостями. Но Кусти, человек с Запада, не переносил возражений.
– Не стоит надрывать мозги, если дальше Финляндии не ездил. Канада – чепуха по сравнению с Америкой. Вот Сикако – это зрелище. Кто из вас был в Сикако?
– Простите, Харьюла, – вновь промолвил Мякипяя, – вы имеете в виду Чикаго или что-нибудь иное?
Такая поправка пришлась не по душе Харьюле. Он в этот момент намеревался передать жезл олдермена забойщику скота, но выбрал старика Юрванена.
– Только языком болтаешь и говоришь ерунду, – заметил он. – Сикако – самый большой мясной город в мире. Там знают цену настоящей демократии и столярам, но не бродячим скупщикам бычков.
Кусти сейчас был в таком настроении, что не мог переносить возражений. Он угрожал заткнуть рот болтунам сотенными и тысячными купюрами. А вот Еремиаса он уважал.
– Я уже говорил, но скажу еще раз, что твой сын – сентлемен. У него лояльная натура, коль он умеет составить женщине компанию. Женщина бывает отрадой даже в моем возрасте. Но, как я уже сказал, у нас командует не курица…
Едва он успел закончить высказывание, как в дверях появилась Сантра. Она с угрозой приблизилась к Кусти, ударила его кулаком по лицу и крикнула, сдерживая слезы:
– Ах, не командует! Посмотрим!
И нанесла Кусти второй удар, от которого веселый герой дня без звука свалился на кучу стружек. Еремиас и Мякипяя выскочили из мастерской, но Уутелу Сантра все-таки успела легонько пнуть ногой. А старику Юрванену она заехала по уху. Оставшись наедине с Кусти, Сантра начала причитать:
– Постыдился бы! Даже стыдиться не умеешь. Снова напился тайком, и пахнет от тебя, как из нужника.
Сантра заплакала.
– Что подумает теперь писатель и его отец… и… Мякипяя, принесший с собой баранью ножку? Вот к чему приводит вино! Свинья! Молчи! Ты свинья!
Сантра, глотая слезы, ушла, а Кусти остался лежать на куче стружек. Человек с Запада не мог противиться женской воле – защищаться или пускаться в объяснения.
Танцы прекратились, и гости, не попрощавшись, сломя шею бежали с семейного торжества. Сантра посмотрела долгим взглядом на уставленный яствами стол с фотографи– ей Кусти в центре. Она погрозила ей кулаком и принялась расставлять мебель по своим местам. Спустя мгновение она уже могла спокойно выплакаться. Она плакала от стыда и стыдилась того, что плакала.
В передней послышались шаги. Кусти осмелился осторожно войти в комнату, но Сантра вытолкала мужа обратно в мастерскую.
– Убирайся спать на ночь в курятник. Там можешь командовать. Или ложись на верстак!
– Дорогая, грешно ругаться сегодня, в день рождения.
– Такому человеку не стоило и родиться. Если бы я не служила у господ в Сикако, ты был бы сейчас шахтером в угольных копях Джонстона. Хорошо тебе гулять на мои денежки.
Кусти не возражал. Он попытался умилостивить жену.
– Пойми, человеку стукнуло шестьдесят…
– И при этом он пьет! Пьет и расцветает, как радуга! Неужели я тебе не говорила: пей сколько влезет, но только не вино? Говорила или нет?
– Говорила. Но подумай, все-таки шестьдесят лет. Сантра заперла дверь на ключ, а Кусти остался на крыльце любоваться небом летней ночи. Он прильнул к окну и жалобно произносил смиренные слова покаяния. Сантра в ответ с силой захлопнула окно. Так Кусти познал суровую истину: каждый десятый брак кончается разводом, в остальных случаях супруги дерутся до конца.
Удрученный человек с Запада ушел в сад и сел на влажную от вечерней росы скамейку. Он не знал, капают ли капли с листвы рябины или же из маленьких поросячьих глаз, которые смотрят на ближнего как бы тайком из-за угла. Послышалось шуршание песка. Столяр Уутела вышел из тени кустов, приблизился к Кусти и прошептал:
– Вот что я тебе скажу, нельзя оставлять соседа одного в праздник.
Кусти немного растерялся, а затем предложил:
– Пойдем в мастерскую, там есть еще на что посмотреть.
Столяр подтвердил:
– Точно. У Харьюлы всегда есть что-нибудь показать, поскольку поездил по белу свету…
Ночь выдалась свежей и спокойной. Сумерки сомкнули уставшие веки деревни. Природа отдыхала. С асфальтированной дороги доносился шум неторопливых шагов отца и сына Сумалайненов. Наконец они свернули на тропинку, ведущую из Аспирина в Гармонику. Перед домом они встретились с Амандой, терпеливо ожидавшей возвращения мужчин.
– Она все-таки уехала, – шепнула хозяйка Еремиа-су.
– Кто уехал? – удивился Еремиас.
– Ну та… ваша служанка.
– Импи-Лена?
– У вас, кажется, другой не было.
Аманда приблизилась к Еремиасу и продолжила:
– Уехала еще вечером. Пришла ко мне поплакаться. Расстались мы мирно. Всегда этим кончается, когда домогаются лишнего.
Еремиас поначалу лишился дара речи. Но все же обрел его снова.
– Чем же мы сейчас с ней расплатимся? – спросил он у сына.
Йере пожал плечами.
– Хозяйке известно, куда она отправилась? – поинтересовался Еремиас.
– Кажется, в Выборг. Там у нее родственники. Она выкрутится. Импи-Лена настоящая трудяга.
– Она вообще хороший человек, – вздохнул Еремиас. – Сколько мы должны за квартиру?
– Все оплачено, – ответила Аманда. – Она заплатила перед отъездом. Сказала, что получила деньги от господина.
– Благородная женщина, – дрогнувшим голосом произнес Йере.
Отец и сын ушли в свою комнату. Они не обменивались попусту словами, а сразу завалились спать и проспали всю ночь. Рано утром в дверь постучали.
– Иди открой, – сказал Еремиас сыну. – Хозяйка несет нам утренний кофе.
Йере поднялся без всякого желания. Послышался новый стук. Йере открыл дверь и почувствовал ноздрями запах кофе. Действительность оказалась гораздо удивительней фантазии. Внутрь вошла отнюдь не Аманда, а верная Импи-Лена. И не с подносом, на котором чашки утреннего кофе, а с чемоданом. Поставив его у двери, она тихо произнесла:
