Учебник жизни для дураков - Яхонтов Андрей Николаевич (хороший книги онлайн бесплатно txt) 📗
Воспаряющий взгляд — такой, при котором, напротив, всех окружающих считают не достигшими своего уровня, что в глубине души, а то и явно позволяет относиться к ним снисходительно, свысока, пренебрегая их мнением.
На самом деле ошибочны и первый, и второй взгляды. Правильным будет считаться поведение, при котором вы ощутите себя врачом, постоянно находящимся в сумасшедшем доме, среди буйных и тихих помешанных. Буйные — те, которым присущ второй, воспаряющий взгляд, тихие и робкие — те, кто придерживается первого, самоуничижительного. В общении с теми и другими будьте терпеливы и, главное, всегда начеку. Ибо, поверив, что рядом с вами полноценный нормальный человек или на протяжении многих лет притворявшийся нормальным (тут мы не касаемся вопроса, что есть нормальность, эта проблема рассмотрена выше), вы подвергаете себя серьезному риску. Один неверный шаг или неосторожное слово способны вызвать непредсказуемую реакцию: приступ радости или глубокую скорбь. А то и беспричинную ярость.
На распознание заболевания, которое поселилось и живет в вашем соседе, подруге, сослуживце, порой уходят долгие годы. Выгода читателя данного «Учебника Жизни» в том, что истины, на постижения которых иные дураки тратят целую жизнь (и иногда так и не достигают результата), даются в этой книге в четко сформулированном, откристаллизованном и годном к немедленному употреблению виде.
Усвоив эту книгу, вы не потратите лишних сил и времени, необходимых для постижения вечных истин, скрытых, однако, от взоров непосвященных всевозможными покровами и завесами.
Стремясь как можно скорее опробовать изобретенный мною порошок, я отправился в один из северных районов. Я спешил навстречу неизвестности, гадал, как сложится судьба моего открытия. По прибытии на основной аэродром мне следовало пересесть на местный рейс, который выполнял старенький вертолет. Едва мы поднялись в воздух, начались качка, тряска, крутые виражи. Раздались выстрелы. Пассажиров бросало из стороны в сторону, многим сделалось дурно. Причина болтанки была вот в чем: пилоты увидели мирно бредущую по заснеженному полю росомаху и решили ее подстрелить. Видимо, подобные встречи с животным миром происходили во время перелетов часто, и ружья у экипажа всегда были при себе и наготове. Началась пальба. По росомахе они так и не попали, зато утратили контроль над управлением и врезались в верхушки сосен ближайшего леса. Чудом мы не погибли, но связь с аэродромом прервалась.
Два дня мы провели возле костра, пока нас не отыскали спасатели. Я был в ужасном виде. Обещавший мне содействие энтузиаст, увидев меня, забрал свое слово назад, решив, что перед ним — сумасшедший шарлатан.
КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ
1. Чем руководствовались летчики: своим внезапно возникшим желанием поохотиться или интересами пассажиров? О ком думали летчики — о себе или о других? О росомахе?
2. Почему они выбрали то, что было интереснее им, а не пассажирам?
3. Подтверждает ли этот эпизод основную мысль нашего пособия — каждый делает то, что хочет, а на остальных чихать хотел?
4. В каком мире мы, следовательно, живем? Наплевательском или добросердечном? Кто нас окружает? Заботливые товарищи или равнодушные эгоисты?
5. Кем лучше, интереснее быть — работающим или бездельником? Подчиненным или начальником? Свободным в своих поступках или связанным условностями?
Когда я вернулся из поездки, то узнал, что Миша тоже представил к защите диссертацию. Тема была одобрена. И даже назначен день защиты. Прочитав объявление на доске приказов, я чуть не грохнулся в обморок, у меня подкосились ноги, отнялся язык. Я лишился дара речи, которым, впрочем, все равно не сумел бы воспользоваться.
— Как же так? — сказал я Маркофьеву. — Я же представил ректору реферат…
Маркофьев печально мне ответил:
— А ты чего так быстро вернулся? Мы думали, ты приедешь через месяц.
И Миша, запинаясь и путаясь, прочитал выдержки из своей, а, точнее, моей диссертации. Аудитория была настроена благожелательно. Каждую удачно произнесенную соискателем фразу встречали одобрительным гулом. Чувствовалось, за него болеют, переживают.
А когда я поднялся и заявил, что тема и данные опытов — мои, зал возроптал. Раздались хлопки и свистки. Миша стоял, понурив голову.
* ЕСТЬ ВРЕМЯ МОЛЧАТЬ И ВРЕМЯ ГОВОРИТЬ. ТОТ, КТО МОЛЧИТ И СТОИТ, КАК ГЛЫБА, ДА ЕЩЕ СТИСКИВАЕТ ЗУБЫ, ПОКАЗЫВАЯ, КАК СТРАДАЕТ, ТОТ ВСЕГДА ПОБЕДИТ ТОГО, КТО НАСКАКИВАЕТ И ОБЛИЧАЕТ.
За Мишу говорили другие. Они за него заступились и вполне убедительно и аргументированно доказали, что под руководством такого изверга и тупицы, как я, подобные результаты получить просто невозможно. И это еще неизвестно, сказали мне, кто внес больший вклад в разработку темы. Ибо молодой, ищущий ум всегда мыслит ярче склеротического и закоснелого…
А потом слово взяла Оля, все еще загорелая, отдохнувшая, и сказала:
— До чего мы дошли! Человек ограниченных творческих возможностей, известный, увы, своим невысоким потолком интеллекта, душит юную поросль. Только лишь из боязни, что его подсидят.
Мои попытки оправдаться и объясниться были встречены возмущенным гулом. Да и чего другого я мог ожидать?
* ЕСЛИ ТЕБЕ НАДО ДОКАЗЫВАТЬ, ЧТО ТЫ ХОРОШ И ЧЕСТЕН, ТО, ЗНАЧИТ, ОКРУЖАЮЩИЕ ПЛОХИ И НЕ ЧЕСТНЫ? Кто же с подобным согласится?
Что такое объективность? Давайте задумаемся. Неужели, если я создал талантливую научную работу — все должны, позабыв о других делах, ею восхититься? Например, если одновременно со мной другую, талантливую работу создал Миша — неужели Оля восхитится моей, а на его труд наплюет? Предпочтет мое открытие? Да нет же! Конечно, она все сделает, чтобы возвысить и превознести работу своего супруга (даже если она плоха и никуда не годится), а мою — на его фоне — попытается утопить. Или просто не заметить. Вот и вся объективность.
Существует несколько путей втереться в доверие людям, от которых зависит ваша судьба. Самый короткий и проверенный способ общеизвестен: поддакивать, во всем соглашаться, никогда не перечить и вообще делать вид, что начисто отказался от личной жизни ради успеха общего дела и благополучия своего благодетеля.
Однако предпочтительнее более сложная и рассчитанная на более тонких и умных людей комбинация. Она заключается в постоянных публичных наскоках на руководство (в пределах разумного, разумеется), что создаст вам в коллективе репутацию правдолюбца. В то время, как наедине с руководством желательно проявлять максимум податливости и угодливости.
Маркофьев, как всегда, извлек из произошедшего серьезный нравственный и философский урок. И поделился выводами со мной:
— Это чудесное, чудесное подтверждение Библейских заветов, — твердил он. — Там же прямо написано, что не надо заботиться о завтрашнем дне… А жить как птицы небесные. А ты что делаешь?
— Забочусь, — признался я. — Заботился…
— Вот именно! А зачем? Для чего? И в Коране написано то же самое: что нет ни одного живого существа, которому Бог не послал бы пропитания.
— Но зачем же Миша украл? — спросил я.
— А вот именно для того, чтобы обратить тебя к евангельской мудрости. Ты над своей работой корпел? Корпел. Заботился о будущем? Заботился. Так вот на же, получай! И никогда впредь не заботься! Чтоб неповадно было! Ах, это такая благодать… Такое райское наслаждение… С тебя снимают необходимость предпринимать хоть какие-то усилия.
— Но он ее украл, — настаивал я. Маркофьев рассмеялся. И процитировал:
— Кто бросит в грешника камень? Его смех долго звучал у меня в ушах. И еще он говорил: