Весь сантехник в одной стопке (сборник) - Сэ Слава (читать книги онлайн полные версии txt) 📗
В центре Риги гнездилась тогда феодальная знать. В их квартирах, говорят, встречалось по четыре и более комнат. Мы не верили этим средневековым мифам. Нам ближе были инопланетяне, которые и встречались чаще, и разделяли наши ценности. Например:
1. СССР вечен и однажды захватит галактику.
2. Гагарин жив, просто прячется.
3. Мы Родина Циолковского, поэтому шансов попасть на Марс у меня больше, чем во Францию.
Теперь Союз расползся не по вселенной, а как старая тряпка. А «Франция» и «Опять» – слова-синонимы. Так же как «Вечность» и «Переменчивость».
После сытого детства, после «Москвича» и крыжовника плевать я хотел на Прованс. Если бы не Катя – нипочём бы не попёрся. А она женщина и от слов «Кот-д-Азур» млеет. Вообще, все слова, содержащие «Кот», для женщин священны. А постфикс «д-Азур» и вовсе лишает их усидчивости.
Семён Борисович снял виллу для всех. Но у безлошадного Некрасова каждый день репетиции. Он должен жить в гостинице вместе с театром. А «лексус» я ему не отдам.
Гостиница прекрасна, уверял актёр. Всего в пятнадцати километрах от дачи Абрамовича, ровно между Ниццей и Каннами. Вокруг лес, ни одного комара. Спишь с открытым окном, утром вся кровь на месте. Животный мир представлен ящерицами, цикадами, и ещё в лесу видели огромных жаб.
– Что же они жрут, если комаров нет? – спросил пытливый Раппопорт. Я предположил, что жабам пришлось дорасти до таких размеров, чтобы питаться зайцами. Катя хихикнула.
Мы пытались быть солидарны. Сняли соседние с Некрасовым номера.
– А где санузел? – спросил Семён Борисович, задумчиво оглядывая шкаф изнутри. Других дверей в комнате не было. Оказалось, душевая есть, одна на весь этаж. В ней десять кабинок, не разделённых на «М» и «Ж». Туалет проектировал архитектор гендерный демократ. Удивительно, некоторые гостиницы Старого Света могут утереть нос худшим баракам Выдропужска, в смысле непритязательности. Соседями оказались театральные труппы из Липецка и Пензы. Совсем к ночи – ужас, приехали барды, огромная толпа. У них тоже тут фестиваль.
Два автобуса поляков, живших в отеле до нас, сразу сбежали. Раньше им казалось, ничем нельзя испортить такие низкие цены. Но, завидев сто пятьдесят гитарных чехлов русской делегации, они переменили мнение. Некрупные народы плохо переносят нашу ширь. В первую же ночь барды сломали одну ногу, одну стену и научили ящериц подпевать «Солнышко лесное».
Утром Раппопорт потащил меня завтракать. Тут всё по спискам, наша очередь в восемь утра. В буфете стоит человек-магнитофон, повторяет:
– Дорогие русские! Силь ву пле, один круассан в одного туриста! Второй круассан товарищу! Спасибо!
Людям приходилось мазать на пирожок четыре порции масла и три джема. И заедать багетом, которого много не сожрёшь, кстати.
После завтрака встретил Семёна Борисовича. Спросил, далеко ли его вилла. Богач пропустил понятную обоим часть диалога, сказал, что уже бежит собираться. Вышла Катя с упакованным чемоданом. Ей было всё равно куда – лишь бы не здесь. Пришёл Раппопорт, посопел недовольно – и присоединился. Так мы уехали, а Некрасов остался. Всё равно у него репетиции каждый день.
Загорать и купаться дешевле в Болгарии. Местный витамин D – самый дорогой в мире. К тому же прибалты в Средиземном море теряют ясность рассудка. Некоторые пытаются утонуть, чтобы не возвращаться. Но солёная вода их выталкивает, не принимает.
Лучше всего взять машину и ездить, ездить. Нигде в Европе нет такой плотной и кривой дорожной сети. Даже в Германии дорог меньше. Движение в трёх измерениях и никогда – прямо. От Ниццы до Антиба вьются четыре простых дороги, одна платная и ещё железная. Слева и справа встречные потоки, за ними опять попутные, за ними снова встречные. Ротонды, развязки, петли, мосты, тоннели. Из-под земли выныривает поезд, несётся в лоб, потом ныряет куда-то в Тартар. Пассажиры жалуются на головокружение и невозможность рассмотреть Францию. Она слишком быстро летит мимо. Я считаю, это капризы. За тот же километраж на бобслейной трассе пришлось бы заплатить миллион. А тошнит после заезда точно так же.
…Здесь берберские пираты ловили французских рабов, модных во всей Африке. Поэтому на пляжах было немного народу. Крестьяне уходили в горы, строили крепостицы, украшали дворы цветами. Ботаника здесь не сложна, кусты состоят из лепестков почти полностью – розовых, белых, фиолетовых. Цветёт каждая палка, без прополок, окучивания и подвязывания. Всё по-домашнему, улицы не шире моей кухни. Прогулки в Ментона проходят, в основном, в вертикальной плоскости. Если купить диван, то непонятно, как втащить его на Ру-де-ля-Коте, 7, например. Неясно также, что надо сделать в этой жизни, чтобы в следующей жизни родиться здесь.
Французы воевали с берберами без надрыва. Герой войны у них – тётка со скалкой. В 16-м веке пираты Хайр-ад-Дина Барбароссы высадились на причале Ниццы и побрели в наступление. Горожане вяло отмахивались палками. Вдруг на передний край выбежала прачка Катрин Сегюран. В этот день ей всё не нравилось. Предметом, похожим на полено, она оглушила вражеского знаменосца. Отобрала флаг, подняла юбку и показала неприятелю зад. Разбойники смутились, а горожанам понравился такой акт динамического искусства. Местные поднялись и опрокинули атаку. Прачку причислили к лику святых. На памятниках женщина изображена в таких пышных одеждах, которые якобы задрать невозможно.
Так же, как воюют, французы выносят меню. Лениво и весело. Они до последнего надеются, что вы уйдёте. Лишь увидев, что вы расчехляете палатку, так и быть, приходят. Потом ещё час ржут над вашим выбором, зачитывают вслух, на кухне, всем коллективом. Просто уморительно вы заказали. Что в голове у человека, соединившего «Coq au vin», «Cervelle de cuant» и «Brandade de moure»?
– Русские туристы, что вы делаете, перестаньте! – сипит шеф-повар и хватается за холодильник, чтобы не упасть. Он отменяет ваш выбор и готовит «Gigot d’agneau aux pommes de terre». Это ножка ягнёнка, фаршированная чесноком. Просто и выразительно. Помню, я хотел на этой ножке жениться.
Вдоль берега идёт красивая медленная дорога, знаменитый Корниш. На ней пробки, но это даже хорошо. Потому что пейзажи ярки, как сны кокаиниста. Не зная прилагательных нужной силы, зрители лишь хихикают и нежно матерятся. А вся наша сирень, оказывается, не больше чем невротическая компенсация серых болот.
Где-то здесь Ван Гог отрезал себе ухо. Не верил глазам, хотел проснуться. Приехал к нему в гости Гоген, вызвал Ван Гога на дуэль. Если спишь, то почему бы не подраться на шпагах. Всегда хотелось, а во сне смерть не настоящая. Так и не поняв, в чём подвох, Гоген бросил жену, детей, валютную биржу, подцепил проказу и увлёкся рисованием. Пикассо, Ренуар, Синьяк, Матис, Бунин, Дягилев, Шаляпин, Фицджеральд, балерина Кшесинская, король Леопольд, мы с Раппопортом – все приличные люди тут или жили, или собираются. Метр жилья на Кап-Ферра стоит 40 тыс. евро. Для такой красоты совсем недорого.
Вопреки школьным учебникам, Рай не похож на плодовый сад под Тулой. На самом деле праведник летит по тоннелю и вываливается на свет продавцом мёда в Биоте, почтальоном в Эзе или бакалейщиком в Мужене. Открывает окна: справа горы, слева вид на Монако. Человек пьёт кофе с пышкой и не завидует даже министру якутской кимберлитовой трубки. Он выходит во двор, поливает цветы и вообще патологически никому не завидует.
Вдвоём
Раппопорт утверждает, мы должны посещать репетиции.
– Мы же хотим поддержать друга? – спросил он почти без вопросительного знака.
– Так, дайте подумать… Что же выбрать? Прогулка по солнечному Грассу или унылый надрыв провинциального театра? – Я картинно задумался.
