Король смеха - Аверченко Аркадий Тимофеевич (читать книги онлайн без сокращений .txt) 📗
– А как же! Три дня тому назад обнародован и вступил в силу.
А-е, потрясенный, схватился за голову и взвизгнул:
– Мой закон?!
Сзади какой-то солидный прохожий пробормотал проклятие и сказал:
– Ну и законы нынче издаются! О чем они только думают? Чего хотят?
– Да уж, – поддержал другой голос, – умный закончик: «Всякого замеченного на улице слепца хватать за шиворот и тащить в участок, награждая по дороге пинками и колотушками». Очень умно! Чрезвычайно добросердечно!! Изумительная заботливость!!
Как вихрь, влетел А-е в свой королевский кабинет и крикнул:
– Министра сюда! Разыщите его и сейчас же пригласите в кабинет!! Я должен сам расследовать дело!
III
По расследовании загадочный случай с законом «об охране слепцов от внешних сил» разъяснился.
Дело обстояло так.
В первый день своего королевствования А-е призвал министра и сказал ему:
– Нужно издать закон «о заботливом отношении полисменов к прохожим слепцам, о провожании их домой и об охране сих последних от разрушительного действия внешних сил, как то: экипажи, лошади, ямы и проч.».
Министр поклонился и вышел. Сейчас же вызвал к себе начальника города и сказал ему:
– Объявите закон: не допускать слепцов ходить по улицам без провожатых, а если таковых нет, то заменять их полисменами, на обязанности которых должна лежать доставка по месту назначения.
Выйдя от министра, начальник города пригласил к себе начальника полиции и распорядился:
– Там слепцы по городу, говорят, ходят без провожатых. Этого не допускать! Пусть ваши полисмены берут одиноких слепцов за руку и ведут куда надо.
– Слушаю-с.
Начальник полиции созвал в тот же день начальников частей и сказал им:
– Вот что, господа. Нам сообщили о новом законе, по которому всякий слепец, замеченный в шатании по улице без провожатого, забирается полицией и доставляется куда следует. Поняли?
– Так точно, г. начальник!
Начальники частей разъехались по своим местам и, созвав полицейских сержантов, сказали:
– Господа! Разъясните полисменам новый закон: «Всякого слепца, который шатается без толку по улицам, мешая экипажному и пешему движению, хватать и тащить куда следует».
– Что значит «куда следует»? – спрашивали потом сержанты друг у друга.
– Вероятно, в участок. На высидку… Куда ж еще…
– Наверно, так.
– Ребята! – говорили сержанты, обходя полисменов. – Если вами будут замечены слепцы, бродящие по улицам, хватайте этих каналий за шиворот и волоките в участок!
– А если они не захотят идти в участок?
– Как не захотят? Пара хороших подзатыльников, затрещина, крепкий пинок сзади – небось побегут!
Выяснив дело «об охранении слепцов от внешних влияний», А-е сел за свой роскошный королевский стол и заплакал.
Чья-то рука ласково легла ему на голову.
– Ну что? Не сказал ли я, узнав впервые о законе «охранения слепцов», – «бедные слепцы!»? Видите, во всей этой истории бедные слепцы проиграли, а я выиграл.
– Что вы выиграли? – спросил А-е, отыскивая свою шапку.
– Да как же? Одним моим критиком меньше. Прощайте, милый. Если еще вздумаете провести какую-нибудь реформу – заходите.
«Дожидайся!» – подумал А-е и, перепрыгивая через десять ступенек роскошной королевской лестницы, убежал.
Конец графа Звенигородцева
( Рассказ из жизни большого света)
Граф Звенигородцев проснулся в своем роскошном особняке, отделанном инкрустацией, и сладко потянулся. Позвонил…
– Вот что… – сказал он вошедшему камердинеру. – Приготовь мне самое дорогое шелковое белье и платье от английского портного… Я через час пойду в баню. Никогда не был в бане: посмотрю, что это такое.
Прислуга в доме графа была вышколена удивительно: камердинер действительно пошел и сделал все так, как приказал граф.
Через час граф Звенигородцев вышел из своего роскошного особняка и, вскочив в дорогой, отделанный инкрустацией автомобиль, крикнул шоферу:
– В самые лучшие бани! В дворянские!
…Облака пара застилали глаза… Мелькали голые тела, слышался плеск горячей воды, гоготанье… Брезгливо посматривая на эту неприглядную картину, граф лежал на скамье и морщился, когда высокий долговязый парень слишком сильно тер ему шею.
Этот долговязый парень давно уже не нравился графу своей непринужденностью и фамильярным обращением! Он хватал графа за руки, за ноги, мылил ему голову и часто выкрикивал какое-то непонятное слово: «эхма»!
«Боже ты мой! – думал граф. – Где этот человек получил воспитаниe?.. Прямо-таки ужасно».
Мытье подходило уже к концу. Граф предполагал сейчас же встать и, даже не поклонившись долговязому человеку, – уйти, чтобы этим подчеркнуть в деликатной форме свое неудовольствие.
Уже граф, поддерживаемый парнем, поднялся со скамьи… Уже он, окаченный горячей водой, взмахнул руками и отряхнул миллион светлых брызг… Уже.. Как вдруг произошло что-то до того тяжелое, до того кошмарное – чего не могло бы предположить самое разнузданное воображение: парень неожиданно изловчился и, хлопнув графа по белой изящной спине, с хладнокровием истого бреттера сказал:
– Будьте здоровы!
Граф вздрогнул, как благородный конь, которому вонзили в бока шпоры, повернул свое исковерканное гневом лицо и грозно вскричал:
– Эт-то что такое?!!
– Будьте здоровы, говорю, ваше сиятельство! – повторил негодяй, делая иронический поклон.
– А-а, негодный!.. Зная, кто я такой, ты позволяешь себе то, что смывается только кровью?!! Я не убиваю тебя, как собаку, только потому…
И, сделав над собой страшное усилие, граф отчеканил более спокойным голосом:
– Милостивый государь! Завтра мои свидетели будут у вас. Ваше имя?
– Алеша, ваше сиятельство. Так пусть меня и спросят, если помыться али что. В это время я завсегда тут. На чаек бы с вас.
Эта убийственная ирония, это последнее оскорбление уже не произвело на графа никакого впечатления… Он молча повернулся и вышел в предбанник. Вызов был сделан, и все неприличие и бестактность противника не могли задеть теперь графа.
Сжав губы и нахмурившись, граф быстро оделся, вышел, вскочил в свой элегантный автомобиль и помчался к своему другу барону Сержу фон Шмит.
Барон фон Шмит тоже жил в богатом особняке, отделанном мореным дубом и бронзой.
– Серж, – с наружным спокойствием сказал граф, хотя подергиванье губ выдавало его внутреннее волнение. – Серж! Я сегодня был оскорблен самым тяжелым образом и вызвал оскорбителя на дуэль. Ты будешь моим секундантом?
– Буду.
Граф рассказал все происшедшее барону, который молча выслушал его и потом спросил:
– Слушай… А вдруг он не дворянин?
Граф похолодел.
– Неужели… Ты думаешь…
– Весьма возможно… Тогда ясно – тебе с ним драться нельзя.
– Боже! Но что же мне делать?!
– Видишь ли… если он не дворянин – тебе нужно было сейчас же после нанесения оскорбления выхватить шпагу и убить подлого хама на месте, как бешеную собаку…
– Что ты такое говоришь: выхватить шпагу! Откуда же выхватить – если я был совершенно голый? Да если бы я был одет – не могу же я носить шпагу при сюртуке от лучшего английского портного?
– Тебе нужно было задушить его голыми руками, как собаку.
– О господи! – застонал граф, хватаясь за голову холеными руками. – Но, может быть, он дворянин? Ведь бани-то дворянские?
– Будем надеяться, мой бедный друг, – качая головой, прошептал барон.
На другой день барон поехал по данному графом адресу, нашел оскорбителя и, сухо поздоровавшись, имел с ним долгий горячий разговор.
Когда он возвращался в свой особняк к ожидавшему его графу, лицо его было сурово, губы сжаты, а брови нахмурены.
Он легко взбежал по лестнице, остановился на секунду у дверей своего роскошного кабинета мореного дуба, пригладил волосы и с холодным лицом вошел…
