Дядюшка Наполеон - Пезешк-зод Ирадж (читать книгу онлайн бесплатно без .TXT) 📗
Асадолла-мирза устремился в сад. Я за ним. Заметив это, он сказал:
– Дружок, ты тоже должен помочь! Если мои стрелы в цель не попадут, значит пришел твой черед… Этим бородатым теткам обычно нравятся молоденькие мальчики.
– А что мне делать, дядя Асадолла?
– Так, покривляйся немного ей в угоду. Кожу похвали – нежная, мол, очень.
– Дядя Асадолла, как же я буду хвалить нежную кожу, когда у нее на лице борода? Она подумает, что я издеваюсь.
– Моменто, нет, правда, моменто, – ну почему ты такой лопух? Не кожу, так другое похвали – Открой глаза пошире, небось хоть что-нибудь найдется…
Но когда мы собственными глазами увидели – издали! – мать Практикана, то оба на мгновение просто остолбенели.
– Ох, Мортаза-Али! Откуда такой бегемот взялся?.. – невольно пробормотал Асадолла-мирза. – Подобного чудища я ни в одном зверинце не встречал.
Хотя из-под черной чадры нам было видно лишь пол-лица старухи, мы оба ужаснулись. Асадолла был прав – действительно, ни один зверь не мог сравниться с этой уродиной. Даже бегемот. Ее борода и усы чернели уже от ворот, скрипучий, словно немазаная телега, голос тоже был слышен издали. Однако Асадолла-мирза шагнул вперед – как в омут головой:
– Приветствую вас, ханум… Добро пожаловать – от всей души говорю!
– Это Нане-Раджаб, моя матушка, – представил Практикан старуху, – а это моя сестра Ахтар.
Глаза Асадолла-мирзы блеснули. Сестра Практикана была смазливая молодка, только слишком дородная, грудь у нее так и выпирала, на губах лежал толстый слой помады.
Едва мы уселись на скамье в беседке, Нане-Раджаб, мать жениха, одним глотком осушив свой стакан, хриплым голосом сказала:
– Должна вам доложить, что мне эти фокусы совеем не по душе. Сынок у меня вырос словно цветочек, ни сучка, ни задоринки, ни изъяну какого. И собой хорош, и гордость тоже имеет – ведь шесть классов закончил, а ежели сейчас кудри повылазили – что ж тут особенного… Да за такого парня сотня девушек благодарны будут. Так что все эти номера с париком вы оставьте, слушать ничего не хочу.
Она говорила так резко и решительно, что я было подумал, сорвется все. Но Асадолла-мирза вкрадчиво начал:
– Моменто, ханум, когда вы говорите «сын у меня вырос», просто смех берет. Ей-богу, готов чем угодно поклясться: трудно поверить, что вы мать Практикана… Конечно, если вы шутите, дело другое…
Бородатая старуха, у которой и груди-то, казалось, служили только для устрашения мужчин, вращая глазами, свирепо спросила:
– Это почему же? Что я – уродка шестипалая, у которой дети не родятся?
– Конечно, дорогая ханум, у вас могут быть дети, но не настолько взрослые… Ну, как это возможно, чтобы у вас в ваши годы был такой большой сын?
Из-под старухиной щетины показались редкие желтые зубы, взгляд ее стал масленым, она затрясла головой:
– Ох, чтоб вам… Мужчины всегда такого наговорят!.. Конечно, я совсем дитем была, когда меня замуж отдали… Лет тринадцати – четырнадцати Раджаб-Али родила. Да и сыночку моему, Раджаб-Али, годков не много – только забот ему с лихвой досталось, вот он и постарел…
– Тем не менее… Ну, пусть даже господину Практикану двадцать лет – все равно не верится. Вы ведь всякую там пудру-помаду не употребляете…
Старуха так и расцвела. Она отвесила Асадолла-мирзе дружеский шлепок и прохрипела:
– Ох, заешь тебя мухи за такой язык! А кто вы есть, невесте-то кем приходитесь?
– Двоюродные мы.
Через несколько минут ситуация полностью изменилась. Нане-Раджаб впереди, сын и дочь – за ней, а в хвосте и мы с Асадолла-мирзой вступили в дом. Практикан шествовал со шляпой в руке, на голове у него был парик.
Когда сваты вошли в залу, дядюшка и особенно Дустали-хан на мгновение просто оцепенели – Дустали-хан даже зажмурился, – потрясенные отталкивающим видом старухи. Гамар же уставилась на Практикана, не обращая особого внимания на его мать и сестру.
Новоприбывшие уселись, и тут появились мои отец с матерью – очевидно, дядюшка посылал за ними.
Едва мать Практикана задала первый вопрос насчет Гамар, Азиз ос-Салтане принялась пространно расписывать
достоинства своей дочки. Дядюшка и Дустали-хан хранили молчание. Теперь Дустали-хан не спускал глаз с сестры Практикана: похоже, что он взвешивал, стоит ли удовольствие от общества сестрицы тех неприятностей, которыми ему грозило житье в одном доме с ее мамашей.
Мать Практикана в свою очередь ни на миг не отводила оценивающего взора от нелепой фигуры, боком восседавшей на диване.
Потом дядюшка повел речь об исключительном положении своего семейства с точки зрения общественного престижа. Но не успел он произнести несколько слов, как появился запыхавшийся Маш-Касем:
– Ага, сейчас Фаррохлега-ханум придет!
При этом сообщении все, особенно дядюшка и Азиз ос-Салтане, изменились в лице, испуганные внезапным появлением этой злоязычной ханжи. Дядюшка, стараясь говорить спокойно, чтобы не спугнуть сватов, сказал:
– Касем, мы же заняты… Скажи, дома никого нет.
– Эта дама всегда невпопад является, – пояснил отец. – Обязательно выберет для своего визита такой момент, как сейчас, когда у нас чисто семейные дела… Неизвестно, как ей удалось пронюхать…
После этой тирады мне все стало ясно. Я понял, кто наслал на нас Фаррохлега-ханум. Теперь отец мог быть уверен, что в течение двадцати четырех часов всему городу станут известны мельчайшие подробности про свадьбу и про женихову родню.
Дядюшка обратился к Практикану:
– Это одна из наших родственниц, но она женщина с дурным глазом, несчастье приносит.
В этот момент у дверей прихожей послышались уговоры Маш-Касема:
– Ханум-джан, зачем врать? До могилы-то… Все уехали барчука Пури встречать… Вам бы тоже не мешало на вухзал заглянуть.
И сразу же раздался резкий голос Фаррохлега-ханум:
– Ну-ка пусти, я сама погляжу… Я же слыхала, что они там разговаривают.
Я выглянул из оконца, выходившего к наружной двери, и увидел, как, оттеснив Маш-Касема в сторону, разъяренная Фаррохлега-ханум в своем неизменном черном платье и черном платке ворвалась в дом. С ее появлением в зале воцарилась мертвая тишина. Фаррохлега-ханум бросила в рот засахаренный орешек и изрекла:
– Ну, будем надеяться, что бог благословит. Я слыхала, вам предстоит радостное событие. Эта госпожа, конечно, мать жениха?
– Да, ханум, вы правы, это его мать, – вынужден был ответить дядюшка. – Вы зашли очень кстати… то есть я хотел сказать, что наши уважаемые гости пришли неожиданно… А Маш-Касему мы говорили, что… Словом, мы думали, что это кто-то посторонний. Вот и поручили Маш-Касему чужих…
– Ничего, ничего, не имеет значения, – прервала его Фаррохлега-ханум. Тут она повернула голову к матери Практикана:
– Ханум, да поможет вам бог, такой хорошей девушки во всем городе не сыскать! Добрая, красивая, домовитая, благородная… Кстати, жених-то чем занимается?
Вместо старухи ответил дядюшка:
– Господин занимает пост в уголовной полиции,
– О-о, ну поздравляю, помогай ему бог. А его лицо мне вроде знакомо… Так какой же это пост?
– Ханум, это неуместный вопрос, – отрезал дядюшка.
Асадолла-мирза, чтобы переменить тему, тут же вступил в разговор:
– Да, Фаррохлега-ханум, я слышал, этот бедняга, как его… скончался?
Это была благодатная мысль, так как «траурную даму» больше всего на свете интересовали похороны, поминки и тому подобное. Она тотчас приняла скорбный вид:
– Ах, не время сейчас об этом… Да, бедняжку хватил удар. Знаете, а ведь он был с нами в родстве – дальнем, правда. Поминки состоятся завтра. Неплохо бы и вам показаться. И ага тоже мог бы пожаловать.
Все было вздохнули свободно, но Фаррохлега-ханум без промедления вернулась к свадебной тематике и опять обратилась к матери Практикана:
– А что – отца жениха нет в живых?
– Нет, ханум-джан, сынок еще маленький был, когда он скончался.
– А чем он занимался?
Дядюшка опять выступил от лица будущей родни:
