Русология (СИ) - Оболенский Игорь Викторович (книги онлайн полностью .txt) 📗
- Ну ты чё? - бросил севший. - Крутишь болт?
- Так, нормуль, - вёл стоящий. - Ты как?
Тот закурил с ленцой. - При делах, бле.
- Счас, слышь, водила в хай, что смолишь, - вставил гопник.
- Лох, мясо сдвинул! Чё ты расселся? - бросил сидевший, но уже мне, и гопнику: - Чё водила? Я при риспекте. Знаешь Бухаева?
- Чемпиона?
- Был в дивеностом. Я тада срок тянул. (Весь в наколках, тёмный кулак подлетел ко рту с сигаретой). Боря пахан стал, ну, ЕБээН-то. Клёвое время: жри, пей, мочи всех. Мент, бле, с 'макарычем', я с 'калашиком'... Я поц чёткий был. Ночью я в капэзэ - днём в саунах. Гаш, картишки, тёлки, винишко... (Тренькнул мобильный). Да, чё... Ну, еду! (Сотовый спрятался). Шорох делали по ларькам, щемили: баксы, бухалово... А на трассе, слышь, фуру стопнешь, снял товар, ехай... В те же ларьки потом. В месяц хазу забацал. Ты чё ли в армии был тада?
- На Урале.
- Во дал: Урал на мотню мотал? А сеструха как? Чё б ещё стрипать... А я как? Пушку в рыло. Был чухан... одного, в январе, под Кадольском тут, в лес свели и паклали; чё залупался? 'Форд' его кис потом на обочине.
- Видел я тот 'фордяк', слышь! - гопник склонился. - Я шоферил тогда - он стоит; месяц, два стоит. Поворот там. Это я помню!
Опыт подсказывал, что пора ЕБээНа славна подобными, что я многажды мог пройти мимо вора, убийцы. И я уверен, я с ними виделся, говорил, как знать, о погоде или ещё о чём, а они отвечали, даже и вежливо... Взять хоть Марку или прилизанных VIP-персон в TV, на которых любуются, а потом их находят в лужах кровищи с дыркой в затылке. Опыт твердил: их много, ибо их мир настал... Допускал я и лучшее, скажем: некакий, что с пустыми глазами, вдруг убил случаем, защищал себя, честь отстаивал, помогал, может, слабым?.. Гад вблизи был прозрачен, видел я, и угадывал, что манеры не лгали, он не умел играть, он был уркой. Думавший, что я мёртв почти, что сгорел после гибели сына и от диагноза, я вскипал к оскорбительным смыслам.
- Чё ты елозишь? Стух! - урка бросил мне, продолжая: - А к дивеносто, типа, читвёртому все ларьки, бле, под 'крышей'. Сунулись раз, без кипеша, а отъехали - взяли нас; завалили Сыча, бле. Ну, и подходят пять рыл: вы чё тут? всё тут Бухаева, Виктор Палыча. Кто б иной - а Бухай чимпион-боксёр. После я сразу спрашивал: 'крыша' чья тут? Бухаева?.. А потом нам заказ на джипы; были два фраера, замы-помы там, покрутились на взятках, джипы купили, те на стоянке... Да весь Кадольск слыхал!
- Помню! - ляпнул стоящий.
- Как мы их? - Урка сплюнул бычок с губ пуд ноги. - Осень, дождь, у охраны стволы... Мы 'ЗИЛом' их расхирачили! Я гранату: стой и не ботай! Ну, и поехали, а мне мысль, джипари, чё ли? всё? Фонариком. Кейсы с баксами... Бле, на Кипр пора! Я на хазу, бле, входим... свет... там Бухай. Мне: ты бодрый щен, но тупой; ты со мной или в ящик... Я у него стал, вместо чёб в яму в Красные Горки.
- Ты? при Бухае?!
- Для нипонятных, мне он Бухай-пахан, а кому дипутатом в Кадольске. После, узнал потом, он в паях на заводах, рынок его весь... Я бригадиром, в натуре, у Виктор Палыча... Дай курнуть.
Гопник быстро полез в карман. - Мне б так!
- Мы... - Урка бросил мне: - Зад прибрал!.. Мы, Петрух... Начинал Бухай знаешь как? С зоны вывалил, ну, откинулся, ни кола ни двора. СеСеСеР, бле, на цирлах весь перед Борей. Ну, там, дружбан, чёб в тренеры. Тренер, рупь типа десять? Он - ко второму, с кем, бле, дела вертел, тот уже предкомбанка, типа комерчиский; дай кредит. Тот - кто ты и кто я прикинь? Ну, Бухай ему дачу враз припожарил вместе с машиной. Вновь пришёл. Нет? Ага. И банкиров дог на манде ползёт... Когда ваучер - он при баксах Бухай был, приватезировал. Счас вобще дела... Я за 'бэхой' вот в сервис ехаю...
- Мне б к нему! - нюнил гопник.
- Болт, бле, не крутим. Мы по другим делам, мне бойцов. Дистсиплина как в армии. А чего кому вякнешь - сдохни. Главное, если ты от Бухая - тут понт не с ванькой... Чё, всё? Приехали?
- Да... Слышь? - гопник склонился. - Мучите?
- А наехали тут в Кадольск шелупени: чурки, евреи, ары и áзеры. Счас ведь как? Канкуренция, поделили весь бизнис, пилят казённое. У нас как: ты делись или сдохни. Я, бле, кадольский. Ты из Москвы, да? - дуй туда. Кто Бухай и кто ты, вник? Троицк шмандаем, Чехов, также и Чапово. Там завод есть бухаевский, ну, а рядом московский лох, 'крышу' сбацал московскую, бабки делает, сам жидок, прикинь. Ну, Бухай-то спокоен: чё ему? Да встрял кореш Барыги; срок они, бле, мотали на Краснояре, в песне поётся; Дрын погоняло. Влез он наводкой; типа жидок тот братков сливал. Наш Бухай с ним и снюхался, - не с жидком, а с тем Дрыном, бле. Так и так, чейный Чапово? А моё оно. Но пока... - нас качнуло, - мы без пальбы. Условились, чё Бухай Дрыну здесь, после в Митрове, где завод жидка, пособит. У нас в Митрове корешовка. Мы туда ездили пошмонать жидка, чёб не думали, чё Бухай Дрына ссыт... Усёк? - Урка встал.
Лучше: было встал, - ибо, как тормоз скрипнул, я заступил его вес собственным, массой чуть не под сто кило, так что урка присел. Будь драка, вряд ли я справлюсь: вёрткий он и взрывной; и подлый. Поэтому я в метро был зорок. И насторожен. И ещё думал. Мой жалкий бизнес неоснователен, чтоб понять: все дельцы облагаются уголовным сбором, кроме фискального? Если все, то выносят ли это, ведь дельцы с норовом? Из владельца стать пешкой? Взять даже Марку: он криминалил, чтобы сберечь своё. Лейтенантик лишь? Но о скольких узнал бы я? Когда он защищал барыш, то погиб, что, единственный? На Востоке, где он 'братков слил', не убивал он? Здесь, в Москве, не махал ли стволами? Что утаил он за лейтенантиком? Лейтенантик - пустяк, как знать... И теперь деловой лев - перед волками, вором Закваскиным и кулачным бойцом в отставке, кои суть сходственно 'деловые'. Я б уступил. Я странный, я чую призрачность дел земных и неглавность вообще сей жизни. Я пленён притчею про 'игольные ушки' и про 'верблюда' в них. Рудеральная поросль, сознающая рок свой, я вне пути, обочинный; мне ясна моя чужесть здесь. Я бионт с грёзой в горние христианские дива. Марка здесь свой вполне. Вспоминаю, как заставал его в детстве с книгой, что он не дал мне: дескать, не 'гою'. После признался: учит про род свой - стало быть, как бы и про себя: про прошлое и что им предстоит, что ждёт их, род Авраама. Он мне втолковывал, что мир есть для его лишь рода, а не для русских либо ещё кого: нас запнут, веселился он, как запнули хеттеев, иевусеев etc. Он сказал, что народ его, 'святый в Господе', 'Богом избранный' по 'любви' народ, 'истребит' всех, ибо - его земля, где 'источники и озёра в горах и долах, но и смоковницы, и пшеница, и виноград, и мёд, и где вдоволь иного, и злата-сéребра', ибо им, авраамовым, изобиловать, а другим вымирать. Вот так.
Ибо мир для Израиля.
Я ждал рая христова - он шагал в избранность, в право власти на мир с восприятием бытия от начала до гроба как воплощенья Божьих заветов. Прочие, 'гои', мы могли (мнили вслед христианству) действовать (и жить) после, в мире ином. Он, избранный, так не мог и не должен был. Он рождён для свершений в данном 'сём мире', нýдила Библия, говоря, что история и есть сущее и иного не может быть. Вне - лишь хаос. 'Сей мир' - израиля. Их мир здесь в земном - наш мир там. То есть он, Марка, здешний - мы же приблудные. Потому и не быть ему под Закваскиным и любым. Он - избранный, господин над всем. Он возьмёт своё, одолеет...
Я брёл в метро. Нутрь ныла. С ужаса, что вдруг кончусь, не оправдавшись, не разрешив дел, пот прошиб. Сбивши встречного, я заметил вдруг урку и побежал, постигнув, что, ослабевший, стану добычей: я опущусь без сил, и, пройдя, он воткнёт в меня нож; я падаю, а он прыгает с толпами (коим некогда) в подошедший вагон и - всё... То есть всё есть по-прежнему - а меня уже нет... НЕТ... Стыдно. В дело великое я вплёл мразь и главное, что планировал сделать, выбросил нá кон! По эскалатору я взбегал, ник, прятался... и влез в поезд, ехавший к югу... Я заметал след... Снова носился, чувствуя, что рискую загнать себя. В малолюдном вагоне плакал... Прежде не плакал. Что за причина? Дар слёз у гроба? Я, больной, с мёртвым первенцем, ждущим в Квасовке, с ненормальностью брата, с раком и возрастом, скорбным тягостью, ибо нет сил заплясывать в свистопляс вокруг, я, лингвист, кандидат наук, - кто я? А и жена моя, что шьёт-прячет сашé свои; молчаливый мой внук при Анечке; мой второй, восстановленный сын Антон, с кем был в Квасовке, - что они? и зачем они? А и избранный Марка в одури пьянства, Шмыгов с Калерием, - для чего?
