Слово авторитета - Сухов Евгений Евгеньевич (мир книг txt) 📗
– Я обувь снимаю, – недоброжелательно буркнул с порога Иван Степанович, – у меня здесь чисто.
– А ты зануда, кум! – отмахнулся Закир. – Может, ты забыл, кто к тебе в дом пришел? На зоне у моей шконки шнырь блеск наводил.
– Хм… – Иван Степанович натянуто заулыбался. – Да и ты, видно, позабыл, с кем разговариваешь. У меня таких, как ты, в каждой камере по восемьдесят человек сидело.
Закир помрачнел. Разговор принимал неприятный оборот. Он достал из кармана выкидной ножик, отрезал кусок колбасы и заговорил, жуя:
– Таких людей, как я… много не бывает. На таких зоны держатся. Не будь нас, так вы бы уже давно всех арестантов переморили. Ты меня здесь все уколоть пытаешься, а знаешь, почему ты до сих пор живой? А потому что я за тебя словечко держал. Ты ведь много кому кровушку попортил.
– Ну, чего ты раскипятился, Закир, – слегка обнял за плечи Каримова Иван Степанович. – Давай посидим, поговорим, выпьем по стопочке да утрясем все наши дела. Как там у вас говорится… рассосется? – Федосеев сел за стол и ухватил за горлышко бутылку. – Очень точно сказано. В этом вся суть. Ну а проблемы… в нашей власти.
Сначала Иван Степанович налил полстакана Закиру, умело, не уронив ни капли. И только потом себе. Выпили без тоста, лишь слегка стукнувшись стеклянными боками стаканов.
– Я именно такую водку люблю. Чтобы зубы от холода не ломило и чтобы прохладой дышала. Так какие у тебя мысли, Закир?
– Ты ведь чего-то хотел со мной перетереть. Сказал, дело есть.
– Верно, – охотно согласился Иван Степанович, подцепив салат из папоротника. – Может, ты у меня затаишься пока, на даче?
– Видно будет.
– Кстати, ты никому не говорил, где собираешься упасть на дно?
– А тебе-то что за дело?
– Да так, беспокоюсь, – неопределенно пожал плечами Иван Степанович.
– Не дрейфь, ментов на твою хату не наведу.
– Вот только как ты за «стволами» собираешься присматривать? Не сегодня-завтра менты до всего допереть могут, уж слишком близко топчутся. И тогда – прощай, безбедная старость.
– А мобильник для чего?
– Ребята-то хоть надежные охраняют?
– Да, – подцепил вилкой кусок сала Закир, – моя пристяжь, я их по колонии знаю. А теперь ответь мне, гнида! Почему ты меня втравил в это дело?
– О чем ты, Закир? – обиженно вскинул брови Федосеев.
– Ты разве не знаешь, кто эти «стволы» в твою охрану перекинул?
– Клянусь богом, не знаю, – горячо заверил его Федосеев. – Давай мы с тобой по стопочке выпьем да разберемся, что к чему. Разве мы с тобой не свои?
Иван Степанович достал из холодильника еще одну бутылку. На этот раз непочатую. Сильно крутанул ее в руке и с некоторым восторгом принялся наблюдать за смерчем из крохотных пузырьков.
– Настоящая. Качество гарантирую. Сейчас какое только пойло не продают. А на погост раньше срока ой как не хочется. Так я налью?
– Ну, давай хряпнем… напоследок, – безрадостно согласился Закир.
Отвернув золотистую крышку, Степаныч опрокинул горлышко в стакан, и водка, радуясь освобождению, весело забулькала.
– Мне кажется, «стволы» нужно перепрятать. Место там ненадежное. Давай вот что сделаем – я «стволы» в укромное место перевезу, – взял стакан Иван Степанович и двинул его навстречу Закиру. – Лучшего во всей Москве не сыщешь. Гарантирую!
Каримов не торопился поднимать свой стакан, с удовольствием пережевывал копченую колбаску, наконец сказал, улыбаясь:
– Ну, если только так… А как ты к «стволам» подойдешь, если там мои быки стоят?.. Ладно, ладно, Степаныч, не напрягайся, пошутил я. Идея неплохая, так и сделаем. Вижу, что для дела стараешься. Маляву я им отпишу, они поймут. С гладиаторами и поедешь на новое место… Да не дергайся ты! Что у тебя, гвоздь, что ли, в стуле? Они и останутся при «стволах». – Длинные, поросшие тонкими черными волосами пальцы Закира уверенно обхватили обычный граненый стакан и двинулись навстречу ладони Федосеева, которая, чуть подрагивая, продолжала оставаться в поднятом состоянии с зажатым стаканом. – Ну, будем здоровы, как говорится, дай бог не последняя, – раздумав чокаться, он выпил прохладную водку в три больших глотка.
– Крепка, – крякнул от удовольствия Иван Степанович.
Закир отвечать не стал, взял со стола кусок сала. Долго нюхал его пряный перечный запах, после чего сунул в рот.
– Карандаш у тебя есть? – спросил Закир, закусив.
– Найдется, – и, выдвинув ящик стола, Федосеев вытащил ручку с листком бумаги.
Не задумываясь, Закир начеркал несколько слов.
– Отдашь там старшему, он заметный такой. Пижонистый, белобрысый и с короткой стрижкой, во рту фикса. Здесь написано, чтобы груз перевезли и чтобы оставались при нем. – Сложив бумагу вчетверо, наказал: – Не потеряй.
Неожиданно Иван Степанович улыбнулся.
– Не переживай, не потеряю. – Федосеев вдруг поднялся, отошел на два шага и вытащил из куртки пистолет.
– Закир, на помин души не желаешь выпить, – тихо проговорил Иван Степанович, – там как раз еще стакан остался.
Закир поднял голову и, увидев направленный в голову ствол «макарова», сдавленно проговорил:
– Ты чего, Батя? Не дури! Опусти «пушку» – то.
Вилка выскользнула из его ослабевших пальцев и с сильным звоном ударилась о край фарфорового блюдечка.
– А нервишки-то у тебя не железные, Закир. Вот и мясо уронил на пол. А оно денег стоит. Я-то уже не буду его есть, с пола не подбираю. Кому теперь оно достанется? Разве что крыса какая-нибудь утащит. Вот признайся, Закир, хотел же меня уделать? Так ведь? Опередил я тебя.
– Ты это специально задумал?
– На дачу, что ли, тебя заманить? – уточнил Федосеев. – Разумеется, Закир, – выдохнул он. – Я для тебя и могилку выкопал в самом углу участка. Извини, небольшая, правда, получилась. Всего лишь с метр. Но, думаю, ты в претензии не будешь. Тебе же уже будет все равно. А я на твою могилку цветы посажу… Обещаю! Ты какие предпочитаешь: гладиолусы, георгины или, может быть, астры? Знаешь, я сделаю по-другому. – Федосеев выглядел воодушевленным. – Лучше на твоей могилке я посажу розовый куст. А? Каково? Оцени!
– Сука, – выдохнул Каримов, побелев. – Ты это с самого начала хотел?
– А вот это уже вопрос по существу, – очень серьезно заговорил Иван Степанович. – Хорошо, отвечаю. Мне не понравились твои разговоры о процентах… Кинуть хотел, падла! – Челюсти Федосеева сжались, лицо мгновенно ожесточилось, только пистолет, нацеленный аккуратно в лоб, не шелохнулся.
– Хочешь хапнуть «стволы» и слинять?
– Уходить я не собираюсь, но и делиться с тобой не желаю. Нужно быть настоящим глупцом, чтобы иметь под боком такие деньги и еще их кому-то отдавать.
– Только ведь с тебя за эти «стволы» четыре шкуры сдерут.
– И кто же? – усмехнулся Федосеев.
– А-а! – Закир метнулся в сторону, опрокидывая стол, на дощатый пол грохнулась посуда, разбиваясь на мелкие черепки.
Выстрел прозвучал в тот самый момент, когда Закир уже подбежал к двери. Казалось, пни ее ногой, и она радушно распахнется, предоставляя волю. Но пуля, угодив в висок, отбросила Каримова на старенький диван, и, распластавшись, он судорожно дернул ногами и расслабленно вытянулся.
– Паскуда, – горестно вздохнул Федосеев, – даже перед смертью напакостил. Покрывало испортил. Двадцать лет служило – и ничего, как новенькое было, а эта сука один раз легла и тут же все перепачкала. Опять эти непредвиденные траты, какую-то тряпку нужно будет покупать на диван. Ладно, саваном ему послужит. А потом – гроб ему как будто и ни к чему. Все-таки мусульманин…
На полу лежала распечатанная пачка сигарет. Теперь она Закиру без надобности. Иван Степанович уверенно поднял ее и вышел на крыльцо. Темнота, хоть глаз выколи. А главное, тишина, если не считать вездесущих сверчков, да вот еще где-то вдалеке ухнула ночная птица. Филин, кажется.
Федосеев выкурил сигарету, затушил окурок о дно металлической банки (непорядок по огороду швырять) и вернулся в дом. Закир лежал на диване, как и прежде, только самую малость съехал вниз. На полу обнаружилось несколько кровавых пятен, доставивших хозяину некоторое огорчение. Затереть их не удастся, придется пройтись слегка рубанком, а так ничего.
