Земля войны - Латынина Юлия Леонидовна (библиотека книг бесплатно без регистрации txt) 📗
– Убийца! – раздались из толпы крики.
– Давайте повесим его на памятнике!
– Кто убил Хабиба? – закричал Сапарчи.
– Гамзат, – ответила ему толпа.
– Кто убил Махача? – закричал Сапарчи.
– Гамзат, – ответила ему толпа.
– Кто заказал роддом федералам? – закричал Сапарчи.
– Гамзат, – ответила толпа.
В этот момент один из телохранителей Гамзата бросил на землю автомат и стал протискиваться прочь через толпу, и самое удивительное было, что этот человек был из одного с Гамзатом села:
– Ты куда, тварь? – заорал ему Газмат.
А тот повернулся и закричал:
– С чего я буду тебя защищать? У тебя в шкафах две тысячи туфель, а когда я попросил денег матери на операцию, ты сказал: «Хочешь заработать, иди и убей Адама!»
При этих словах Сапарчи переменился в лице, а один из его телохранителей, Осман, спрыгнув с БТРа, зажал дезертира и потребовал:
– Ну-ка выкладывай все!
Но охранник Гамзата видимо замешался; то ли дальше разговоров дело не пошло, то ли он сообразил, что не дело на глазах Сапарчи Телаева рассказывать про смерть его племянника. Увидев, что охранник молчит, Осман двинул его по зубам, и он упал, как шишка с ветки.
В эту секунду к Гамзату подскочила старая женщина в черной юбке и с железным прутом в руках. Начальник охраны Гамзата заступил ей дорогу, и она попыталась ударить его прутом. Ахмед перехватил прут, женщина выпустила его и упала на землю, но немедленно вскочила и начала орать, а красноярский полковник, который смотрел на весь этот бедлам, не осмеливался вмешиваться, потому что понимал, что иначе вместо Гамзата возьмутся за них.
Тут еще один из телохранителей Гамзата бросил оружие и побежал в толпу, а Гамзат повернулся к Сапарчи и заорал:
– Пропусти меня!
– Эй! Гамзат! – сказал Сапарчи, – никак ты сейчас наложишь в штаны? Может, тебе надеть памперс?
Гамзат вспыхнул и закричал охранникам:
– Убейте его!
Тут-то толпа на него и бросилась.
Толпа выплеснулась на улицы вечернего города, как горная река выметывается поверх разрушенной плотины.
У мэрии толпа отобрала у ментов оружие и два БТРа, и так получилось, что один БТР она сдуру сожгла, а зато к другому БТРу привязали стальной трос и сволокли с постамента новый памятник Лисаневичу, а к Лисаневичу толпа привязала Гамзата, и так они и поехали с Лисаневичем и Гамзатом на тросе, давя ларьки с водкой и срывая с автобусных остановок рекламу со слишком легкомысленными девицами.
Поперек улиц были натянуты растяжки: «Добро пожаловать в мирный Бештой!», белые на зеленом фоне, и эти зеленые растяжки толпа стала срывать и рвать на полосы, а полосы эти люди повязывали себе на лоб.
После этого толпа, руководимая Сапарчи, побежала к дому Арсена Теркиева, бывшего начальника отдела по борьбе с терроризмом, того самого, которого Углов и Комиссаров и подрядили на историю с роддомом, и около этого дома она встретилась с другой толпой, которой руководил Булавди.
В доме Теркиева жила семья его младшего брата, и так получилось, что семья брата успела убежать к соседям, а самого брата схватили и притащили к Булавди.
– Вот он! Убийца! – заорала толпа.
– Я ни в чем не виноват! – вскричал несчастный.
Булавди приставил ствол ему к голове и ответил:
– Тогда чего ты беспокоишься? Все равно через секунду ты будешь в Раю!
После того, как подполковник Азямов предложил Углову уехать, Углов отстранил его от командования боевой группой и взял это командование на себя.
На площади перед роддомом по приказу Углова поставили три танка, и так как серую плитку было несложно снять, танки по его распоряжению закопали по самую башню. Вырытую землю набили в мешки, мешки полили водой и утрамбовали, и этими мешками обложили башни. Тут же отрыли круговые окопчики для пехоты. Пушка одного из танков глядела прямо на развалины роддома и площадь вокруг, а две другие пушки перекрывали подходы с торцов.
Ты л здания был защищен хуже. Та м больница выходила на широкий проспект Ленина, и по приказу Углова единственный оставшийся танк стал посереди проспекта, повернувшись пушкой в сторону мэрии. Танк по самые гусеницы обложили бетонными блоками и мешками с утрамбованной землей, и из тех же мешков возле танка навалили круговую баррикаду, чтобы приданным танку красноярским собровцам было куда укрыться перед выстрелом. Собровцы были менты, а не солдаты, и Углов лично объяснил им, что случится с ними, если они окажутся в створе выстрела.
Его объяснения были краткими и доходчивыми, и Углов, давая их, вспомнил время, когда он, молодой лейтенант, командовал танковым взводом на улицах города под названием Прага.
Тогда, в 68-м, ему казалось, что танк на городских улицах совершенно неуязвим.
По приказу Углова все бывшие в городе патрули потихоньку стянулись к больнице. Большая их часть избежала стычек с толпой. По подсчетам Углова, они потеряли пять БТРов. Два у СИЗО и два у мэрии, и еще один БТР влепился в какую-то баррикаду и там застрял. Кто-то снял на мобильник, как из этого БТРа выволакивают солдат, и как озверевшая толпа хлещет их металлической арматурой.
Толпа катилась где-то по городу, расходясь все больше и больше; от больницы она отошла, как отходит вода от морского берега перед цунами, и теперь металась где-то вдали, подальше от танков, набираясь сил и безумья.
Самое обидное было то, что в десяти километрах, в Бештое-10, было пять тысяч солдат и добрая сотня единиц бронетехники, но все эти люди по-прежнему были надежно заперты одним-единственным блокпостом, а все приказы Углова разминировать минные поля пока наталкивались на ответ, что на авиабазе ищут карту этих самых полей. Карты не было и быть не могло, потому что мины там ставили кто угодно и как угодно много лет. Можно ли отыскать карту автомобильных пробок на завтра? Вот также и карту минных полей вокруг авиабазы нельзя было найти.
Местные менты по-прежнему стояли в оцеплении, и Заур Кемиров и Гаджимурад Чарахов молча наблюдали за тем, как вокруг больницы вырастает линия обороны и как из нее уводят больных. Этому Углов совершенно не препятствовал, потому что пациенты не были для толпы ни подмогой, ни помехой, и он больше не задавал вопросов молодому Чарахову, а Чарахов не задавал вопросов ему.
Было уже одиннадцать вечера, когда Углов, усталый и грязный, поднялся в директорский кабинет.
В кабинете сидели члены штаба, да в углу работало CNN. CNN показывало, как волокут по площади памятник Лисаневичу. Картинка, снятая с мобильного телефона, дрожала и расплывалась. Комментарий гласил, что захват российской парламентской делегации на Красном Склоне, без сомнения, явился лишь частью тщательно спланированного мятежа. В качестве руководителя мятежа CNN показало Сапарчи Телаева верхом на БТРе; Сапарчи стрелял в воздух из «стечкина» и кричал, что потерял ноги в Чечне.
ОРТ тоже показывало памятник Лисаневичу, но оно показывало его открытие.
Иван Углов выключил телевизор и сел во главе стола. Справа от него сидели два полковника внутренних войск, командир красноярского СОБРа и еще несколько русских офицеров. Слева сидели Заур Кемиров и Гаджимурад Чарахов, и по их лицам нельзя было понять, считают они себя членами Штаба или заложниками.
– Мы потеряли еще один БТР, – сказал Углов, – его подбили из «Мухи» у мечети на Северном. Вряд ли это сделали домохозяйки. Это сделали люди Арзо. Или вашего брата, Заур Ахмедович.
– Да они с самого начала были заодно, – заорал подполковник Азямов, – они просто морочат нам голову! Они оба сидят там на Красном Склоне, обнявшись, а нас они дурят!
– Это не так, – сказал Заур, и глаза повернулись к нему.
– Если это не так, – спросил Углов, – то почему эта толпа вооружена прутьями? Это заточенная арматура, Заур Ахмедович, и заточили ее на вашем заводе. Вы что, готовились к моему приезду и затачивали штыри?
– Там мои рабочие. Я не отрицаю, – сказал Заур Кемиров.
