Приказ обсуждению не подлежит - Нестеров Михаил Петрович (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
«Поехали!»
Кто это сказал?
– Убери бинокль, дура!
Что-то вырывают у нее из рук, а она никак, никак не хочет расставаться с чем-то, словно с памятью, пусть жуткой, но памятью.
Нет, ее не вырвало, ее прорвало слезами. Она рыдала в голос, но слышала каждое слово, обращенное к ней.
– Я убил совершенно незнакомую мне девочку. Теперь представь, что я сделаю с твоей дочерью. Если я увижу хотя бы один отрицательный жест, услышу слово «нет»… Ты все видела. И увидишь. Когда я начну работать с твоей девчонкой, видеокамера будет включена.
Этот кошмар не отпускал и не мог отпустить Марту. Она вскакивала по ночам в мокрой от пота майке, со слипшимися волосами, с тяжело вздымающейся грудью. Дергалась, чтобы в очередной раз представить, как разлетается в кровавый прах детская головка.
Марту сломали так, как не ломали, наверное, ни одного человека на этой трижды грешной земле. Ни одного.
Уверена ли была она в своих силах, если страх за дочь не так уж сильно сдавливал горло? Отчего-то Марте казалось, что все закончится хорошо, нужно только выполнять все требования этих людей. Они были единственными гарантами неприкосновенности ее ребенка, больше никто, ни один живущий на этой земле, трижды, четырежды проклятой. Только палач сможет ослабить узел веревки, только он один. Только на него надежда.
…1 апреля в 16.30 объект сел в свою машину (четвертая модель «Жигулей», госномер Т309ЕК99). Проследовал по Смоленскому, далее – по Новинскому бульвару до «Баррикадной». Затем по Красной Пресне и Звенигородскому шоссе. Свернул во 2-й Звенигородский переулок и заехал на автостоянку. Поставив машину (17.10), объект умеренным шагом дошел до своего дома (Декабрьская, 9). По пути купил в киоске газету. До 8.30 следующего дня (2 апреля) из дома не выходил.
…2 апреля в 8.45 объект сел в свою машину и со стоянки повел ее обратным маршрутом. По пути не останавливался. В 9.25 вошел в офис…
В 10.40 объект сел в свою машину и вернулся прежним маршрутом домой, поставив машину напротив подъезда. До 17.15 из дома не выходил. В 17.55 на своей машине объект доехал до пересечения Хорошевского шоссе и улицы Зорге. Ровно в 18.30 в машину села женщина лет сорока – сорока пяти, одетая в длинное пальто темно-зеленого цвета. Объект на высокой скорости поехал по улице Зорге, свернул на улицу Алабяна. В районе площади Расковой объект ушел из-под наблюдения. В 20.10 вернулся домой…
…В 18.35 (3 апреля) объект снова встречался с женщиной на прежнем месте. Выяснить ее личность пока не удалось. Объект на невысокой скорости поехал по улице Зорге, однако машину с группой наружного наблюдения подрезала «БМВ» пятой серии, и из нее вышли четверо подвыпивших парней. Конфликта удалось избежать, но объект снова ушел из-под наблюдения. В 20.25 объект вернулся домой…
Борович по отношению к Артемову был контрразведчиком. То есть обязан был не доверять институированно. Он внимательно изучил сводки. 4 и 5 апреля Артемов ни с кем не встречался. Выходил из офиса, садился в свою машину и ехал домой. По пути покупал в киоске «Роспечати» газеты.
Генерал решил снять наблюдение. Артемов данное ему поручение выполнил: «пробил» «Ариадну» по своим каналам. При этом «засветил» свой контакт в ГРУ. И контакт очень мощный, скорее, из управления оперативной разведки, где Артемов проходил службу.
Проходил. Потому не мог делать запросы от своего имени. Подпишись он «полковник Артемов», какой дурак ответит хотя бы невнятной закорючкой?
И вообще сделал он не так много. Телеграммы, полученные из штабов ГРВЗ и СКВО, виделись отмазкой. Впрочем, как его попросили, так он и сделал. И заглох, резко сбросив обороты. «Двигатель» же Боровича ворчал еще два дня – с 4 по 5 апреля, когда Москву в очередной раз завалило снегом.
Что касается Марты. Вчера она полдня провела в Государственном историческом музее, где в рамках года Германии в России 3 апреля открылась выставка «Москва – Берлин, Берлин – Москва».
Капитан вытянулся на мгновение и, не дожидаясь приглашения, подошел к рабочему столу генерала армии, одетого в военную форму. Игоря Ленца не было на рабочем месте около двух часов, но по его же приказу тексты телеграмм, касающихся «Ариадны», незамедлительно передавались Артемову.
Ленц посверлил адъютанта своими колючими и в то же время насмешливыми глазами. Потом глянул в окно, расположенное слева от рабочего стола, и прищурился от яркого солнечного света, проклюнувшегося сквозь брешь в сизоватом облаке.
– Что у тебя? – наконец спросил он.
– Донесение от Михаэля, товарищ генерал.
– Можешь идти, – отпустил Ленц капитана.
Спрут внимательно прочел сообщение от резидента ГРУ в Берлине. В сообщении речь шла о том, что местонахождение Карла Зельмана и дочери Марты Зельман Каролины не установлено, что Карл имеет односторонний телефонный контакт. Также начальник управления ознакомился с распечаткой телефонного разговора Зельман – Витте. Артемов установил-таки, что дочь Марты похищена; однако, подумал Ленц, это и дураку понятно. Хотя Артемова таковым никогда не считал. Полковник, попав в «непонятную ситуацию», сделал единственно верный ход – вышел на самого руководителя военной разведки, причем единственно возможным способом – вызвав огонь на себя. Спрут знал все до слова, о чем говорили Артемов и его бывшая помощница.
«Шеф вызывал тебя?»
«Да».
«И что?»
«Сказал, что мы оба доиграемся». «А про себя он не забыл?»
Артемов, подписывая телеграммы от имени начальника ГРУ, действительно вызвал огонь на себя. Только таким способом ему можно было избежать прямой угрозы, если ГРУ причастно к похищению дочери Марты. В любом другом случае Артемову дали бы доиграть хотя бы до середины. А так он выяснил, кто враги, а кто свои. Свои остались своими. Также не надеялся, что попадет на ковер к шефу; то, что его закатают в этот ковер и вторично вынесут на помойку, Артемов исключал изначально. «Он вел хорошую игру», – еще раз похвалил бывшего сотрудника генерал Ленц.
За круглосуточным наблюдением за одним объектом необходимо до тридцати оперативников, работающих посменно. В «Аквариуме» придерживались примерно такой же тактики. Сейчас больше сотни оперативников не спускали глаз ни с Артемова, ни с Марты и ее коллег. За Боровичем также было установлено круглосуточное наблюдение, в эту группу «наружки» вошли самые опытные «филеры» военной разведки.
Одна из групп наружного наблюдения получила нахлобучку по полной программе. 3 апреля она отсекла на своей «БМВ» «хвост», тащившийся за машиной Артемова от Хорошевки, на улице Зорге. «Он медленно ехал», – оправдывался старший группы. «А ты теперь будешь быстро ходить».
«Бумер» у них забрали.
Глава 3
ОПЕРАЦИЯ «ЦИРКУЛЬ»
Человека, в огромный кабинет которого вошел Александр Борович, он никогда не называл по имени-отчеству, лишь официально – товарищ генерал, не прибавляя «армии». Были бы 20-е на дворе, Борович жадно называл бы его товарищем наркомом. Он никогда не сидел напротив его рабочего стола, лишь вместе порой коротко сиживали за длинным столом для совещаний, находящимся здесь же, заставленным, как на утро второго свадебного дня, бутылками с минеральной водой.
«Товарищ генерал», которого за глаза называли Зубром, любил «Дворцовую»; из крепких напитков предпочитал настоящую «Зубровку», из легких вин – грузинское «Алазани».
Он был невысокого роста, с отнюдь не представительной внешностью. Имидж делал его долго, выдерживал в деревянных бараках, казармах, под резкое гавканье строевых песен… Давно это было. Когда Зубра называли сначала «товарищ сержант», потом – «товарищ капитан»…
