Отстрел - Словин Леонид Семенович (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
—Как вы поступаете на месте банкира или президента компании, если ваша собственная служба безопасности берет вас за горло?
За столом засмеялись.
Задавший вопрос затронул сугубо российскую проблему.
Нэд не понял:
— Та служба, которую вы содержите? Она недовольна вами?
— Да. Что бы вы в таком случае посоветовали…
— Поднимите им зарплату!
За столом снова засмеялись, теперь уже совершенно откровенно.
—Тогда увольте их! — Нэд ничего не понимал.
Игумнов украдкой взглянул на часы — было уже поздно. Завтра предстоял суетный день возвращения. Секьюрити летели двумя самолетами — утренним и поздним рейсами — и вели себя соответственно. Игумнов вылетал ранним «боингом» компании «Бритиш-Эйр».
«Варнава отправится перед обедом… Интересно, успеет ли Рэмбо предостеречь Афганца…»
Официанты разносили мороженое. Люди вокруг все чаще поднимались из-за столов, уходили к автобусам. Вика взглянула внимательно. Игумнов пропустил поданный ему знак. Хорошенькая переводчица тронула его под столом носком туфли, взглянула в центр стола. По условиям контракта она весь вечер просидела с рюмкой «сушняка». Он проследил за ее взглядом. Несколько бутылок водки в центре стола остались невостребованы — Вика хотела взять их с собой в отель. От Игумнова требовалось формально выраженное одобрение. Игумнов кивнул. Одна из бутылок ловко перекочевала в стоявшую у нее на коленях сумку. Теперь они стали сообщниками.
—Я хочу кое-что объяснить Нэду про наши частные службы безопасности…
Вика перевела. У британца возник интерес, Игумнов уловил это по движению лицевых мышц.
—Вновь возникшие у нас банки на первых порах раздали огромные кредиты. За взятки… Получить их обратно нет никакой возможности. Если, конечно, не гладить должников горячим электрическим утюгом, не взрывать двери в доме или машины под окнами…
Игумнов мог сносно объяснить это на английском сам, но, как и многие, прибегал к этому лишь в случае крайней нужды. Переводчица быстро забормотала. Нэд — детектив «Пинкертон сервис», коллега, бывший полицейский — вправе был рассчитывать на солидарность мента из Москвы. В сущности, они оба жили одной жизнью…
—Государство помочь им не в состоянии… Эту миссию доверяют у нас уголовникам. Они вышибают долги, за что оставляют себе значительный процент. Это не все! Бандиты берут этот банк или фирму под свою крыш у…
Собеседнику было интересно. Он спросил:
— Каким образом?
— Они становятся как бы его собственной частной службой безопасности. От этих людей по-хорошему ему уже не избавиться… Бандиты себе сами начисляют зарплату. Они же сидят в его прибыли…
Вика произнесла несколько слов. Нэд спросил с чисто полицейской проницательностью, не подняв головы:
— Тот, за столом, недалеко от сэра Монтгомери, на которого вы все время смотрите… Коренастый, рыхлый, с опухшим лицом… Смотрит сюда! Он из их числа?
— Уверен.
Теперь уже все потянулись из зала к лестнице. Обратный путь был длиннее. Спускались новыми незнакомыми переходами. С каждым шагом вокруг становилось все темнее и угрюмее. Окружающих скоро уже невозможно было различить при тусклых огнях. Нэд куда-то исчез. Под ногами возникла булыжная мостовая, мерклые сумеречные огни газовых фонарей. Игумнов шел один глухой улицей старого Лондона. Мрачная мостовая Ист-Энда еще помнила поступь знаменитого Джека Потрошителя, безжалостного убийцы уличных проституток. При тусклых огнях впереди возникли неподвижные фигуры шлюх-алкоголичек на углу. Игумнов молча обошел их. Все вокруг дышало предчувствием преступления. В глубине темных строений по сторонам таилось никогда не являвшееся на поверхность существование. Своя и чужая жизнь стоили тут не больше цента. Впереди раздался и стих стук шагов — одинокий киллер, возвращавшийся после дела, прошел почти рядом, растаял во мраке ночи. Игумнов шел настороже. Улица сделала поворот. Рядом ждала встреча с правосудием. Знаменитые убийцы стояли у дверей своих камер рядом с досками, содержащими длинные перечни совершенных ими злодеяний. Слепящий разряд осветил электрический стул и известного душегуба Гэби Джилмора — тут происходило исполнение приговора. Мгновенные судороги несчастного, бессильно упавшая на грудь голова.
«Хараб… Конец…»
Из глубины темных трущоб донесся предсмертный плач младенца, которого, может, именно в эту минуту душила рука неверной матери, и сразу вслед — проникающий в самое сердце звонкий крик юного продавца утренних газет:
—Убийство! Убийство…
Вынырнувший откуда-то сбоку из темноты Нэд что-то им крикнул у самого уха, резко толкнул в сторону. Кто-то сбитый с ног, тяжелый, пролетел в образовавшееся пространство, впечатался в асфальт. Это уже не имело отношения к мадам Тюссо. В нескольких метрах впереди что-то прозвенело по тротуару. Там была улица. Полно огней. Лежащего подняли. Игумнов узнал Варнавина. В нескольких метрах впереди валялась пустая, с отбитым дном бутылка «Столичной»…
Волосы Вики пахли никотином. Они начали сбрасывать одежду, едва за ними закрылась дверь номера. Снимая колготки, переводчица высоко, на кресло поставила ногу. У нее было стройное упругое тело. Крупные глаза, округлые формы, полные губы…
Вика попросила Игумнова не гасить в номере свет. Кто-то бывалый — из российских секьюрити — предупредил: служба безопасности отеля пользуется собственными ключами-специалками в темноте.
Похоже, она так и не справилась со своими опасениями. В последнюю секунду осторожно отстранилась. Миг высочайшего сопряжения был и мгновенным разобщением. Чуда не произошло. Близость была одномоментной. Как мгновенное слепящее свечение перегорающего вольфрамового волоска. Снова возник заполненный гостиничной мебелью номер. Неродной запах и приметы незнакомой жизни, чужая женщина рядом в немыслимо громадной кровати. Английская Библия на тумбочке у головы. Потом шипучие струи в сверкающей никелем и зеркалами огромной ванной. Сброшенные на мрамор белоснежные махровые простыни… Мимолетное апатичное расставание. Вика сняла висевшую на спинке кресла розовую ленту — знак приглашенной переводчицы, — надела через плечо.
— Все болит… — Она показала на низ живота. — Пойду приму анальгин.
— Анальгин один не принимают. Только с эритромицином.
— Ты не врач, часом?
— Какой врач? Розыскник. А еще раньше гаишник.
— Не провожай… Так спокойней!
— Прощай…
— И если навсегда, то навсегда прощай!.. — В университете она штудировала классику.
— Успеха!
На этаже было шумно. Российские секьюрити в номерах отмечали предстоящее возвращение.
—Тебе тоже…
И все уже позади.
До отъезда на рассвете в аэропорт Хитроу к московскому рейсу компании «Бритиш-Эйр» оставалось время. Игумнов включил телевизор, отошел к окну. Внизу каменного мешка сновали похожие на средневековые фаэтоны высокие английские такси.
Вечерний инцидент в Музее мадам Тюссо прошел незамеченным для посторонних. Из англичан только Нэд и его коллега из «Пинкертон консалтинг энд инвестигейшн сервис» знали правду. У Варнавы обнаружилась небольшая ссадина на виске и ушиб предплечья. Типичные симптомы асфальтовой болезни… Через несколько минут его уже доставили в отель. Все списали на английскую халяву — дармовую нодку в зале восковых знаменитостей.
Игумнов отошел от окна.
Вика у подъезда внизу так и не появилась. У нее оставалась с собой бутылка «Столичной».
«Должно быть, застряла у кого-то в номере…»
Сам он был явно не в форме.
По телевизору шел фильм о полицейской собаке. Игумнов видел его несколько раз. Преступник вогнал в служебно-розыскную собаку всю обойму. Жизнь животного висела на волоске. Ее проводник-полицейский на руках доставил истекающего кровью друга в клинику.
«Собаку спасли…»
Близких своих он, Игумнов, спасти не смог… Мысль плыла абсолютно непродуктивна.
В коридоре послышались шаги. У номера они внезапно стихли, потом раздались снова. Теперь кто-то уже удалялся в сторону лифта. Под дверь была подсунута салфетка. Игумнов развернул бумагу. Ответ на вопрос, который он задал накануне Варнаве, — имя человека, к которому направлялся в Москву Туманов. Придя в себя, Варнава все-таки решил обезопаситься — начать переговорный процесс. На салфетке печатными буквами стояло корявое: «САВОН».
