Ракетчик - Козлов Константин (версия книг TXT) 📗
— Красота, — только и смог вымолвить он, любуясь панорамой.
— Симпатичное местечко, — согласился вожак. — Как бы еще каким любителям природы не приглянулось.
Сверху был хорошо виден весь остров и расстилающиеся вокруг водные дали. Остров был небольшой, полкилометра длиной и метров триста в ширину. Везде камни, сквозь которые пробивались крепкие северные сосны. На юге виднелась длинная узкая бухта, по сути небольшой фьорд. Берег у бухты был ровный и невысокий, удобный для стоянки.
— Пожалуй, лучше туда перебраться. — Седой ткнул пальцем в сторону бухточки. — Там ни лагерь, ни лодку с воды не увидеть. А здесь будет наш наблюдательный пост — лучше не сыскать. Так что будем перебазироваться.
К лодке вернулись той же дорогой. Наскоро перекусив, свернули лагерь. Вожак приказал тщательно уничтожить все следы их недолгой стоянки. К новому месту шли на веслах, экономили бензин. Циркач откровенно наслаждался новой жизнью. Всякое желание мстить жене и ее любовнику пропало. Было бы можно — он бы остался здесь навсегда. Ловил бы рыбу, охотился. Он с детства грезил дальними странами, морями, океанами, попутешествовать по миру, понятное дело, не получалось, и будущий Циркач строил модели парусников. Корветы, фрегаты, бриги. Он знал все детали оснастки, знал, что моряки парусного флота называли кораблем только четырехмачтовое судно с прямым парусным такелажем. Надо же, каким образом детской мечте о приключениях пришлось сбыться!
Они быстро обогнули каменистую косу и вошли в бухту. В длину она была метров сто. Доходила почти до середины островка. Днище зашуршало по гальке, и Седой первым спрыгнул на берег.
Оглядевшись, он понял, что не ошибся, новое место было куда более подходящим, чем прежнее. Следом за ним на берег выбрались Шнорхель и Циркач. Справа берег был просто нагромождением скат. Длинный каменный язык из огромных валунов образовывал косу, уходящую в озеро. Слева пологий склон вел к центру острова, поросшего густым лесом. Быстро поставили палатку, потом вытащили лодку на берег.
Лафа закончилась на второй день. Беззаботной жизни в этих райских кущах не получилось. Седой устроил им жизнь на манер пограничной заставы. С дежурством на наблюдательном посту и нарядом на кухню, разве что без физзарядки и вечерней поверки. Первым сдался Шнорхель. Как только закончились консервы и выпивка, он начал ныть. С каждым днем его нытье становилось все противней и назойливей. В конце недели он совсем запсиховал и напрочь отказался есть грибы и пойманную Циркачом рыбу. Седой терпел, терпел, но в конце концов залепил подельнику полновесную затрещину.
— Ты, падла, не у тещи на блинах. Будешь жрать, что дают, а тоя тебя самого на консервы пущу.
Шнорхель, затаив обиду, притих. Уйти без позволения Седого он не мог. Да и куда, а главное — как? По воде пешком? Куда подашься без денег и документов? Седой не торопился покидать временное пристанище.
— С голоду не пухнете, и ладно. Пока поиск не кончится, будем отсиживаться. Скоро тут полно будет всякого народа, рыбаков, грибников. Вот тогда и свалим.
Бритые головы постепенно обрастали, щетина на подбородках превращалась в бороды. У Седого — в старообрядческую, у Циркача — шкиперскую, у Шнорхеля — козлиную.
Бриться Седой не разрешал: так быстрее сойдешь за туристов или рыбаков.
— Когда разживемся документами, не надо будет фотографии переклеивать, хоть первое время.
Седой и Шнорхель сидели в лагере. Циркач наблюдал со скалы за окрестностями. Шнорхель дневалил и с отвращением скреб чешую крупной рыбины, а вожак внимательно изучал карту, развернув ее на ящике из-под консервов.
— Мы здесь. — Седой обвел островок карандашом. — Ближайшая деревня пятнадцать километров к югу. Когда весь харч выйдет, пожалуй, сходим на разведку. И горючкой надо будет затариться. Уходить, я думаю, будем через Кондопогу. Туда мы можем водой дойти, а дальше по железке. Как раз наплыв ягодников за морошкой будет.
Шнорхель не отвечал, житье на острове ему уже порядком обрыдло. Замучили комары, однообразный рацион и дежурства на скале.
— Может, хоть за хлебом смотаемся, меня уже тошнит от рыбы и макарон.
— Может, и смотаемся, но через неделю. — Седой решал навигационную задачу: считал, сколько бензина им потребуется до города, и на стенания подопечного внимания не обращал. От расчетов его оторвал запыхавшийся Циркач. Хрипя и задыхаясь, он продирался сквозь ельник и кричал:
— Братва, катер идет! Катер, в нашу сторону!..
Седой и Шнорхель вскочили. Циркач обессиленно плюхнулся у их ног на четвереньки:
— Моторка с юга в нашу сторону.
— Дай-ка. — Седой протянул руку.
Циркач сдернул с шеи ремешок и отдал бинокль вожаку. Седой приник к окулярам. Гладь Озера вспарывал быстроходный катер. Пассажиров трое. Курсом действительно на остров. Седой с минуту рассматривал приближающееся плавсредство.
— Ну, это не облава. На такую технику для ментов государство не раскошелится.
Катер шел прямо ко входу в бухточку. Седой размышлял недолго, потом кивнул, словно мысленно соглашаясь с единолично принятым решением.
— Вот что, вы встречайте гостей. Действуйте по обстоятельствам. Мы рыбаки-любители и все такое. А я на всякий случай вас из-за вон тех камешков подстрахую.
Седой с автоматом скрылся за нагромождением валунов, а оставшиеся принялись изображать туристов. Шнорхель взялся чистить рыбу, благо нож был под рукой, а Циркач улегся рядом на плаш-дождевик, засунув под полу топорик. Катер вошел в бухту.
Глава 16.
«АКЕЛА ПРОМАХНУЛСЯ…».
— Нашелся третий контейнер, и вовсе он ни на какой не на разборке.
— А где? — Воробьев решил дать Драгунскому возможность прочувствовать свой триумф.
— А он стоит на станции Ваганово Октябрьской железной дороги.
— Молодец! А как узнал, что он там?
— Я запросы разослал всем адресатам. Воинская часть и авиаторы свой груз получили, а завод, который занимается утилизацией радиоэлектроники, ни про какой контейнер от «Прогресса» и слыхом не слыхивал. Тогда я пошел к нашим ребятам из отдела, они меня свели с железнодорожниками, а у тех, оказывается, есть компьютеризированный учет. Вот они мне и сказали, где этот контейнер сейчас.
— Хорошо, потом разберемся, как он там оказался, а пока я поднимаю смежников и дуем на эту станцию.
Зубров и Медведев приехали сразу. Нефедовский «уазик», похоже, навечно прописался как транспортное средство «зверь-команды». По такому случаю подкрепление приехало даже с эскортом — отделением бойцов в касках и бронежилетах на «газике». Всю дорогу до станции Драгунский взахлеб повествовал о своих успехах. Остальные улыбались. Молодо-зелено, знакомое каждому сыскарю чувство погони, первого самостоятельно проведенного успешного дела. В облаках пыли колонна влетела на станцию. На одном из путей рядом с узкой платформой пригородной электрички стояли платформы какого-то товарного состава. На некоторых из них действительно стояли морские контейнеры. Парами, по два на вагон. По команде Медведева автоматчики оцепили платформы. Из станционной будки выскочила перепуганная тетка-железнодорожница.
— Сынки, случилось чего?
Зубров представился и показал удостоверение.
— Пройдемте, мамаша, будете понятой.
Остальные контрразведчики метались вдоль состава, выискивая контейнер с нужным номером. Первым, его заметил Воробьев и придержал Зуброва за локоть, пропустив вперед Драгунского.
— Пусть уж парень до конца своей победой натешится.
Лейтенант наконец заметил выцветший номер:
— Вот он! Он здесь! Сюда!!!
— Идем, идем, — пряча улыбку, семенил к контейнеру Воробьев.
Контейнер стоял на платформе у рампы. Вторым понятым назначили лейтенанта, командовавшего бойцами оцепления.
— Будем вскрывать? — Драгунский повернулся к начальству. Те согласно кивнули.
— Сынки, а можно ли? Он же опечатанный! — запротестовала вдруг тетка. — Если что пропадет? С меня же потом спросят.