Оперативный псевдоним - Корецкий Данил Аркадьевич (читаем книги бесплатно .txt) 📗
Полукровка, он не чувствовал себя полностью своим как среди азербайджанцев, так и тем более среди русских. В последнее время пошла мода на религиозность, но Эльхан остался на стыке вер: ему не делали обрезания, но и не крестили в церкви, а выбирать между Христом и Магометом в своем возрасте он считал несолидным, хотя многие, от бандитов и до политиков, приобрели на склоне лет конъюнктурную привычку посещать службу или совершать намаз.
Эльхан предпочитал водить дружбу с представителями всех вероисповеданий и конфессий, по своим убеждениям он был атеистом, интернационалистом и космополитом. Если он во что-то и верил, то только в выгоду, на алтарь которой охотно приносил убеждения, привязанности и веру.
В двадцать лет он попался на грабеже и отсидел в СИЗО четыре месяца, упорно отрицая виновность и ведя борьбу с тремя «борзыми», пытающимися установить в «хате» свою диктатуру. Эльхан всегда отличался силой и жестокостью, не боялся вида крови и умел переносить боль, это здорово помогало, но наступала ночь, и, если заснуть, можно было не проснуться или, что еще хуже, проснуться «проткнутым пидором». Ежедневные драки и бессонные ночи измотали его вконец, дело шло к печальной развязке, но в изолятор вовремя «зарулил» Кондратьев, который неожиданно принял сторону «иноверца». Теперь они вместе дрались с камерными шакалами и по очереди спали. Через неделю одного шакала забрали на суд, а оставшиеся попросились в другую камеру, что являлось по здешним меркам большим позором.
Тахиров с Кондратьевым теперь беспрепятственно «держали хату», они поклялись на крови в вечной дружбе, и каждый вытатуировал инициал другого на внутренней поверхности предплечья. В конце концов дело Эльхана прекратили за недоказанностью, и он «чистым» вышел на волю. Еще через два месяца Кондратьеву определили два года «химии», и он тоже вышел, правда, с судимостью. Обычно камерные клятвы на воле стоят немногого, но этот случай оказался особым: Сашка и Эльхан действительно стали побратимами и с тех пор уже не расставались.
Они стали осторожней и уже не перли на рожон, хотя «дела» не оставили. Но теперь действовали хитро: «кидали» продавцов валюты или сертификатов возле «Березки», обыгрывали в карты лохов в поездах дальнего следования, иногда шли на чистые, с хорошей «подводкой», кражи. Одно время, набрав десяток малолеток, выезжали в соседнюю область, где запускали их на конопляные поля трусить пыльцу. Сами держались в отдалении, чтобы «пристегнуть» их к делу было невозможно. Так же на расстоянии контролировали доставку пыльцы в Тиходонск, здесь готовили анашу и через тех же пацанов сбывали маленькие, завернутые в блестящую фольгу комочки по трояку за штуку.
Серьезного дохода такое занятие принести не могло, но они познали вкус руководства организацией и уже не сворачивали с выбранного пути.
Вначале их «бригада» состояла из пяти человек, потом из двенадцати, а когда дела пошли в гору, достигла сорока. Первыми в городе они начали рэкет нарождающихся, кооперативов, потом поставили на оживленных улицах коммерческие палатки, потом торговали бензином, охраняли дальнобойные фуры, когда разрешили – открыли два казино, стоянку для машин, автомобильную заправку, выкупили кемпинг, построили ресторан... Запущенные в оборот капиталы, как и положено, приносили проценты, доходы росли в геометрической прогрессии. Увеличивался объем легального бизнеса и число «чистых» служащих, но при необходимости отвечающий за безопасность Кондратьев мог в течение получаса собрать до двухсот «бойцов».
Другие группировки не очень приветствовали столь бурный подъем Тахирова, возникали стычки из-за объектов и территорий, неоднократно приходилось разбираться со стрельбой, за два года было убито пять боевиков Эльхана и девять его противников. Тахир и Кондрат всегда лично приезжали на «разборки», они были решительны, неустрашимы и непреклонны и всегда шли до конца. Им везло, только однажды Кондратьев получил дробовой заряд из обреза в бедро, долго лечился, но встал на ноги, лишь когда мышцы уставали, он начинал хромать.
В конце концов они взяли верх. В отличие от чисто этнических группировок интернациональная бригада Тахирова не давала оснований для всеобщего объединения против них, к тому же Эльхан старался справедливо делиться с «бойцами», высокий моральный дух «солдат» и непоколебимая стойкость руководителей вывели их на первое место в тиходонской криминальной иерархии.
На этом гангстерский период в жизни Тахирова закончился. Начался «чистый» бизнес, хотя в силу российской специфики любая крупная сделка почти всегда имела отчетливый криминальный душок. Если контрагент не выполнял условий договора, после юристов с претензией к нему приходили «торпеды» с автоматами. И договор как по мановению волшебной палочки переставал пробуксовывать.
Теперь Тахир предпринимал большие усилия по изменению своего имиджа: направлял крупные средства на реализацию благотворительных программ, реконструировал фасад городского оперного театра, помог восстановить армянскую церковь, капитально отремонтировал мечеть, при этом сохранял добрые отношения с православной епархией. Он материально поддерживал культуру и образование, выделил гранд для молодых ученых, прикормил журналистов. Как минимум раз в неделю одна из местных газет рассказывала о славной многогранной деятельности современного бизнесмена, о поддержке им больных и обездоленных, о его добром и отзывчивом сердце.
Прошлое быстро забывается, тем более что о криминальной юности Эльхана знал ограниченный круг людей, а о помощи городу, деловой хватке и благородстве бизнесмена узнали все. Неудивительно, что в глазах многих людей он выглядел добропорядочным гражданином и филантропом, которому не чужды проблемы и заботы всех слоев населения. Когда пошла мода на депутатство, которое, кроме престижа и дополнительных полезных связей, приносило еще и иммунитет от судебного преследования, Тахиров без особого труда прошел в Законодательное собрание. В официальных кругах поговаривали, что Тахир метит на место тиходонского мэра, и, хотя кавказские корни не очень способствовали подобному продвижению, полностью исключить это никто бы не рискнул. В массивной ладони бывшего рэкетира сходилось множество нитей, и он знал, когда и за какую надо дергать. Сам он отвел себе на путь до заветного кресла два года, и срок был вполне реальным.
По мнению знающих его людей, Тахир не был склонен творить излишнее зло, но, поставив цель, добивался ее любой ценой, даже если аргументами должны были служить выстрелы, пожары и взрывы. И по давней своей привычке никогда не останавливался на полпути.
Сейчас ему понадобился банк. Крупный, со стабильным балансом, хорошей репутацией и правом на проведение валютных операций. Создать такой банк непросто, в самом лучшем случае на это уходит несколько лет. Использовать добрые отношения с Юмашевым для совместной работы не имело смысла: с банкиром надо делиться, а при тех суммах, на которые замахивался Тахир, отдавать пришлось бы слишком многое. Значит, оставалось одно: отобрать «Тихпромбанк», как он уже делал много раз в своей жизни.
Он знал, кто такой Юмашев, Тимохин и Митяев, знал про гэбэшную «крышу» и, конечно, пять лет назад ему бы в голову не пришло затрагивать муравейник грозной Системы. Но безнаказанность развращает и создает впечатление, что большие деньги, подкрепленные силой и наглостью, позволяют смять кого угодно. В последние годы чаще всего так и получается. Но не всегда.
Ровно в тринадцать ноль-ноль Тахиров и Юмашев пожали друг другу руки у полированных дверей конференц-зала областной администрации и вошли в огромное, отделанное по самым современным меркам помещение, гарантирующее спокойствие и конфиденциальность переговоров. Кондратьев и телохранитель Юмашева остались снаружи. Время пошло.
Глава третья
ЗАГЛЯНУТЬ В ПОДСОЗНАНИЕ
Тиходонск, «Тихпромбанк», комната полиграфа.
Несмотря на постоянные призывы говорить правду, люди очень часто лгут. Врут строгим отцам, ревнивым женам, требовательным детям, капризным любовницам, Придирчивым начальникам, налоговым инспекторам, избирателям, партии и правительству, а в последнее время только партии или только правительству, но все равно врут. Ложь обычно направлена в обе стороны, поэтому врут и избалованные любовницы пылким кавалерам, и начальники подчиненным, и налоговые инспектора облагаемым гражданам, и многочисленные партии своим членам и остальному люду, и правительство народу, причем народ к этому настолько привык, чтоособенно и не удивляется.
