Убить генерала - Нестеров Михаил Петрович (книги бесплатно без txt) 📗
Близнец не понял, намеренно ли инструктор мазал. Сам он попадал точно в центр черного круга, а пули Проскурина ложились вразброс, даже кучности не наблюдалось. Он бил то поверх центра, то по низу, то сбоку. Если соединить его пули прямыми линиями, то они образуют крест. Крапивину показалось, что капитан моделирует эффект отклонения пули от траектории полета от соприкосновения со стеклом. Но как бы то ни было, эти отклонения не могли повлиять на главный выстрел второго снайпера: отверстие в стекле будет достаточным, чтобы вторая пуля не встретила на пути никаких препятствий. Кроме одного. Последнего.
Крапивин давно обратил внимание на два кейса. Ну, если висит ружье, значит, оно должно выстрелить, рассудил снайпер. Когда они отстреляли по три магазина, по пять патронов в каждом, и вычистили финское оружие, Проскурин положил оба «дипломата» на барьер и открыл.
Близнец увидел «первый вариант», предложенный Андреем: российские компактные мелкашки «СВ-99». В собранном виде общая длина составляет ровно метр. При снятом прикладе и глушителе длина получается в два раза меньше и в таком виде оружие легко умещается в практически любой «дипломат».
– Это наша подстраховка, – пояснил инструктор. – Вместо пистолетов. Если попадем в неприятности, из пистолетов не отстреляешься.
Вместо приклада с регулируемым затыльником и щекой, который отделялся от стреляющего агрегата нажатием всего лишь одной кнопки, Андрей установил пистолетную рукоятку. Получилась укороченная конфигурация оружия.
– Удобно при подходе к боевой точке и отходе от нее, правда?
Проскурин неожиданно рассмеялся.
Полковник Терехин принял телефонный звонок, поступивший ему на сотовую трубку. Звонивший не поздоровался и не назвался. Тем не менее Николай узнал его по голосу, и звонить он мог только по конкретному делу. Оно не стояло на первом месте, только полковник о нем не забывал. Это был пункт, пунктик; пусть и не сильно, но они способствовали продвижению Терехина по служебной лестнице и доказывали, что опер всегда опер.
Эти пунктики были разнообразными, отличались друг от друга, иначе Терехина раскусили бы в два счета.
– Он в кафе «Троя» на Ленинградском проспекте, – докладывал терехинский агент. – Отморозок с юго-запада. Шкаф под два метра, лет двадцати семи, стрижен коротко. Одет в белую майку с короткими рукавами. Вместе с ним два парня. Наша штучка у него.
– Ага... – Терехин незаметно нажал на кнопку «Сименса», прерывая разговор, и сказал в трубку: – Ничего не слышу, сейчас перезвоню. – Он подмигнул майору Соловьеву, который невольно прислушивался. – Подруга звонила, приглашает пообедать.
Николай набрал номер своей знакомой.
– Здравствуй еще раз. Сейчас хорошо слышно? «Троя» на Ленинградском проспекте... – Он цокнул языком. – Ты хоть раз была там? А что, нормальное приглашение, ничего против не имею. Я, кстати, сегодня еще не обедал. Да. Думал, что ты уже не звякнешь. Да я бы не ушел тогда, если бы не дела. Что значит – смылся? – Николай подошел к столу Соловьева и дал послушать возмущенный женский голос. Кивком головы спросил: «Что там?»
Вадим шепотом ответил:
– Ругается... Говорит, что ты подсадил ее на пол-«штуки».
– Было дело. «Белый ужин». Дамы угощают кавалеров. Алло! – Николай снова включился в разговор. – Плохая связь. До встречи. Уже еду за тобой. Вот так, – посетовал он, пряча трубку в карман, – работать спокойно не дают. Где эта «Троя», знаешь?
Майор покачал головой: «Нет».
– Ну ладно. Как говорит наш шеф: зачем мне география, коли извозчик довезет?
Полковник был на месте ровно через полчаса после поступившего от осведомителя звонка. Николай был не один. Вместе с ним в кафе – стандартная закусочная бизнес-ланч – вошла симпатичная брюнетка лет двадцати пяти. Терехин первым делом отыскал глазами отморозка. Действительно, шкаф под два метра. Он сидел за крайним столиком в компании двух парней. Терехин вел свою девушку прямо к ним, словно не замечал за разговором с подругой никого. Он остановился в шаге от столика, когда громила на всякий случай вытянул руку и подался назад.
Николай выжал на лоб все морщины, которые только смог.
– Опля! Мое место занято.
Завязать ссору было делом одной секунды. Однако рановато. Но первый шаг нужно сделать уже сейчас. Полковник оглядел компанию и поздоровался:
– Привет, парни! Не знаю почему, но вы сидите там, где обычно сижу я. Да вы не вставайте, сидите, я другое место найду. Извините, если что не так.
Николай развернулся и сел за соседний столик. Подозвал официантку и выложил на стол три сотни.
– Два ланча и... пару пива. – Еще пятьдесят рублей, – улыбнулась девушка.
– У тебя есть полтинник? – спросил Николай свою спутницу и изобразил невинную улыбку. Девушка долго смотрела на него, но все же полезла в сумочку.
Столики в кафе «Троя» были вынесены на веранду. Официантки периодически скрывались за дверью – она вела в основное помещение и на кухню. Девушки были одеты в короткие юбки-шотландки, гольфы, белые рубашки и короткие галстучки, расширяющиеся книзу. Когда обе официантки оказывались рядом, их невозможно было отличить от дуэта «Тату».
Пол веранды, отделенный от тротуара кованой оградой, был устлан зеленым, как весенняя трава, паласом. Столы круглые, тяжелые, состоящие из двух половинок; казалось, что они раскладываются. Николай сидел к парням вполоборота, но боковым зрением не выпускал их из виду. Его подруга что-то говорила, но он слушал невнимательно. Расслышал начало фразы: «А ты мог бы?..»
– За деньги? – на всякий случай спросил Терехин.
– Что – за деньги?
– Смочь. – Николай даже рассмеялся над этим словом. Ему показалось, он произнес его впервые в жизни.
Подруга была в джинсовой паре, на голове лихой хайер. Николай подцепил ее пару недель назад. Просто ехал на джипе, увидел прикольную чубатую телку, притормозил, подмигнул, привез домой. Потом еще разок встретился. И снова увидел «проклятье» на своем роду. Новой знакомой сразу приглянулась его двухкомнатная квартира, и она вела себя в ней как хозяйка. Точнее, начала вести. Николай отвез ее в какую-то безымянную кафешку, заказал жратвы и выпивки на пятьсот рублей и бросил там. Посчитал, что поступил по законам природы: вывез, как птицу в клетке, на волю и открыл дверцу.
У Николая была одна особенность. Когда он с кем-нибудь здоровался, всегда делал мысленные комментарии, говорил то, что на самом деле думает про человека. Вроде – «ну и придурок!», «какое же ты говно». Приветствуя подругу, выбежавшую из подъезда, он чуть слышно прошептал: «Прическа у тебя – как в трусах».
Парни за соседним столиком допили пиво, разговор, похоже, идет к концу. Еще пара-тройка минут, и они встанут из-за стола.
Николай обернулся на них, поймал беспредельный взгляд громилы, спокойно выдержал его и спросил:
– Чё ты уставился? – Чуть одернул пиджак и повел шеей, словно она затекла. Отворачиваясь, он уже тише обронил: – Придурок.
Все, понеслось, поехало. Полковник уже плохо разбирал слова, звучавшие все громче. Расстояние до парней, один из которых имел при себе австрийский «глок», было небольшим, и голоса звучали уже над ухом. Терехин не стал дожидаться, когда ему сунут кулаком в рожу или поднимут над столом за пиджак. Он выхватил из-под себя тяжелый стул и, делая шаг назад, запустил им в самого высокого парня. Тут же в его руках появился табельный «макаров», уже снятый с предохранителя. Над головой полковника полоскался на легком ветру изумрудный тент. В него, поднимая вооруженную руку, Николай выстрелил и снова опустил оружие. Фактически находясь за спиной своей спутницы, он толкнул стол ногой, освобождая место.
– На пол! – прикрикнул он на парней. Прищурился и склонил голову к оружию, подчеркивая свои намерения. Справа от него застыла официантка с фирменным подносом. Полковник бросил ей: – Звони в милицию. Назови мою фамилию. Я полковник Терехин. Живей!
Милицейская машина подъехала к «Трое» со стороны Беговой спустя всего три минуты. Пока стражи порядка бежали к кафе, с другой стороны, отрезая оба потока машин сиреной и блеском маячка, подрулила еще одна.
