Выстрел издалека - Лезер (Лизер) Стивен (электронные книги без регистрации txt) 📗
– Что ж ты за бармен в таком случае? – со смехом спросил он.
Джокер признался, что забыл их имена. Оба представились. Любителя портера звали Том, бородатого детину – Билли. Как всегда случается при встрече выходцев из Белфаста, прежде незнакомых друг с другом, разговор перешел на воспоминания об оставленной родине: в какую школу они ходили, где жили и в какой семье выросли. Ответы на эти вопросы обычно позволяют составить представление о религиозной принадлежности, политических взглядах и социальном статусе собеседника, и горе тому протестанту, который даст неверные ответы на вопросы католиков, – впрочем, как и католику, неправильно ответившему на вопросы протестантов. Джокер помнил свою легенду так же хорошо, как и собственное детство. Ему без труда удалось убедить обоих собеседников, что он католик из рабочей семьи, уехавший из Белфаста в Глазго еще подростком.
– А что привело тебя в Нью-Йорк? – спросил Билли.
– Последние два года я не платил налогов, и вдруг налоговый инспектор меня прищучил, – ответил Джокер, наблюдая за игроками, вернувшимися на поле. – Я решил, что мне лучше покамест лечь на дно.
– Да-а, в ужасном все-таки состоянии находится британская экономика, – изрек Том, тыльной стороной ладони вытирая с губ обильную пену. – Между прочим, здесь тоже несладко. С этой работой в баре тебе повезло.
– Да, получилось удачно, – согласился Джокер. – Мне недавно позвонил закадычный дружок и сказал, что в этот кабачок стоит наведаться на предмет работы.
Он сделал большой глоток портера, не сводя глаз с поля, где уже началась игра.
– Да может, вы его и сами знаете. Его зовут Мэтью Бейли.
Оба приятеля покачали головами.
– Не могу сказать, чтобы это имя мне когда-нибудь встречалось, – признался Том.
Билли с видом заговорщика наклонился вперед и спросил:
– А он не один из этих парней? – Однако тут же, вернувшись в вертикальное положение, успокаивающим жестом вытянул руку.
– Не подумай, будто я пытаюсь что-то выведать. Просто иногда к нам приходят люди, которые не совсем точно называют свое имя и свое происхождение. Ты понял мой намек?
– Ну да, я тебя отлично понял, – сказал Джокер. – Лучше забудь, о чем я спрашивал. Просто номер телефона, который он мне дал, не отвечал, поэтому я решил, что дружок переехал.
Джокер сидел, потягивая пиво и болтая с приятелями, до половины третьего, потом распрощался с ними и двинулся в Манхэттен. По дороге в «Филбинз» он опустил карточку «Виза» в банковский автомат, получил следующие триста долларов и положил их в кошелек.
На столе у Коула Говарда зазвонил телефон.
– Агент Говард? – спросил бодрый властный голос.
– Я слушаю, – ответил Говард.
Он рассматривал фотографии снайперов, лежавшие у него на столе.
– Меня зовут Боб Санджер, я руководитель Отдела разведки в Секретной службе. Только что я разговаривал с вашим шефом, и он посоветовал мне связаться с вами.
– Очень рад, – сказал Говард. – Где вы сейчас находитесь?
Санджер фыркнул, как будто пытался подавить смех.
– В настоящий момент я нахожусь на высоте тридцати тысяч футов над Сан-Бернардино и направляюсь на военно-воздушную базу Эндрюс, – ответил он.
Говард был поражен – слышимость отличная, как будто звонят из соседней комнаты.
– Вы можете приехать в аэропорт к десяти тридцати?
– На базу Эндрюс? – спросил озадаченный Говард.
Снова послышалось фырканье.
– Нет, в международный аэропорт Скай-Харбор, – ответил его собеседник, имея в виду главный международный аэропорт Феникса.
Говард взглянул на часы. Было начало одиннадцатого.
– Да, конечно, – сказал он.
До этого он предполагал, что для встречи с представителем Секретной службы ему придется лететь в Вашингтон. То, что встреча произойдет в Фениксе, было большой удачей.
– Подойдете к терминалу для самолетов гражданской авиации и спросите меня, – распорядился Санджер.
– А на каком самолете вы прилетите? – поинтересовался Говард, доставая ручку и собираясь записать ответ.
Однако Санджер опять издал тот же мягкий фыркающий звук.
– Не беспокойтесь, агент Говард! Вам не составит труда меня найти.
Связь прекратилась, и Говард остался в недоумении относительно того, что имел в виду его собеседник.
Взяв свою машину со стоянки, Коул помчался в аэропорт и припарковался вблизи терминала для самолетов гражданской авиации. Управляемые электроникой двери с тихим свистящим звуком открылись и пропустили его в здание, где взору Говарда предстала большая группа работников аэропорта и пассажиров, молча стоявших перед огромным окном, выходившим на летное поле. Подойдя поближе, он понял, на что глазели все эти люди. На взлетной полосе в одиночестве стоял внушительных размеров реактивный самолет «Джамбо», сверкающий сине-белой обшивкой. На брюхе самолета красовался черный с золотом знак президента США. Самолет номер один! Завороженные этим зрелищем люди не говорили ни слова, испытывая благоговейный трепет перед впечатляющим символом президентской власти. Лайнер выглядел так, будто только что сошел с конвейера компании «Боинг». Встав позади двух носильщиков, Говард смотрел, как бригада рабочих в комбинезонах заправляла топливные баки самолета. За их работой наблюдали двое мужчин в темных костюмах и солнцезащитных очках. Каждый держал в руке переговорное устройство.
Глядя на президентский лайнер, Говард вдруг помрачнел. Насколько ему было известно, у президента не было сегодня визита в Феникс. О подобном событии ФБР наверняка уведомили бы. Он направился было к дверям, ведущим к летному полю, но тут путь ему преградили два агента Секретной службы в роскошных солнцезащитных очках и черных костюмах. Говард назвал себя и, опустив руку в карман пиджака, начал не торопясь доставать оттуда служебное удостоверение. Оба агента напряглись, а тот, что стоял справа, приготовился выхватить пистолет. Говард улыбнулся и медленным движением открыл бумажник, показав мужчинам удостоверение сотрудника ФБР.
Один из агентов дотошно изучил документ и затем спросил:
– У вас есть при себе оружие, сэр?
Говард покачал головой. Агенты расслабились и, шагнув в стороны, пропустили его вперед. Один из них без тени улыбки на лице открыл перед Говардом дверь.
– Боб Санджер ждет вас на борту, сэр, – сказал он. – Желаю всего наилучшего.
Направляясь через бетонированную площадку к сверкающему реактивному самолету, Говард слышал, как агент передавал что-то по своему переговорному устройству. С полдюжины его коллег стояли вблизи самолета. Некоторые из них смерили Говарда внимательным взглядом, как бы прощупывая. Они были в наушниках, провода от которых скрывались за воротниками их пиджаков.
Порыв ветра взметнул полу пиджака одного из агентов, и Говард успел заметить у него на поясе автоматический пистолет в нейлоновой кобуре. Даже Говард, восемь лет прослуживший в ФБР, почувствовал себя неуютно под сверлящими взглядами этих мужчин с каменными лицами, одетых в темные костюмы.
Гигантский лайнер своими размерами и техническим совершенством олицетворял собой мощь и славу Соединенных Штатов Америки. Говард ощутил в глубине души то же чувство, что он всегда испытывал при виде государственного герба и звездно-полосатого флага. Это были не просто патриотизм, не просто гордость, это была естественная реакция, сдержать которую он не мог, даже если бы захотел. Ему хотелось отдать лайнеру честь или склонить голову в почтительном поклоне.
К главному люку вел трап, у подножия которого стоял еще один агент Секретной службы с переговорным устройством в руках. Он сделал Говарду знак подняться по ступеням. Казалось, что трап никогда не кончится, и Говард только сейчас в полной мере оценил истинные размеры лайнера. Другой агент встретил его наверху и провел по коридору в большую комнату, где вокруг стола красного дерева, сделанного в форме лодки, были расставлены восемь стульев с сиденьями из белой кожи. На одном из них расположился мужчина в возрасте от сорока до пятидесяти лет. На столе перед ним лежали переговорное устройство и пачка компьютерных распечаток. В отличие от остальных агентов Секретной службы, он носил изящное пенсне. Его пиджак висел на спинке стула. Когда Говард вошел в комнату, мужчина взглянул на него поверх стекол, как университетский профессор, потревоженный во время проверки студенческих работ, затем улыбнулся, снял пенсне и спросил:
