Удар Молнии - Алексеев Сергей Трофимович (книга жизни TXT) 📗
— Тепленьких взяли, проворонили на х…
— Ты хочешь сказать? — Генерал упер палец в его худенькую грудь.
— Да пошел ты на х… — устало послал тот и отвернулся от видеокамеры.
Спектакль испортил «медвежатник», вращавший ручки кодового замка на сейфе, забывшись, сказал с веселой простотой:
— Готово, товарищ генерал! Отщелкал… Смена радиорубки, как по команде, вскинула головы, видно, показалось, ослышались.
— Ладно, мужики, комедия кончилась, — заключил дед Мазай. — Вам повезло. Все это лишь учения морского спецназа. Верно сказано, тепленьких взяли. А вы проворонили… Вызывайте мне капитана корабля и начальника особого отдела. Объявляйте им тревогу. Думаю, причина для этого есть.
— А документы ваши можно? — несмело спросил офицер.
— Милый мой, какие тебе документы? — вздохнул генерал. — Шпионов надо было ловить раньше, когда собака на палубе залаяла, — еще не поздно было. А теперь вы все пленные, так что выполняй приказ, играй тревогу своему капитану, только не боевую — учебную, чтобы не поднимал шума.
Пока ожидали прибытия на борт командира корабля и особиста, бойцы перешерстили сейф и нашли распоряжение — в определенное время отключать канал космической связи и глушить наземную радиостанцию, Работающую из военного городка локаторщиков. Без объяснения каких-либо причин — нечто вроде обязательного задания, не требующего дополнительной информации. И морячки спокойно выполняли его наряду с множеством остальных требований по службе: никто бы и не стал задавать лишних вопросов. Для боевого корабля это было нормально, приказы командиров не обсуждаются, так что этих ребят остается только пожалеть, ибо после «освобождения» флагмана начнется суровая разборка…
Капитан и особист явились в сопровождении конвоя из «тройки» Головерова, который успел уже разоружить начальство и сообщить, что корабль захвачен морским спецназом. Капитан «Адмирала Кузнецова» с трудом скрывал гнев, смотрел исподлобья и одновременно был отвлеченно-задумчивым, должно быть, сочинял в уме, как станет докладывать командующему флотом. Особист в морской форме капитана второго ранга, какой-то тихий и невзрачный, вежливо козырнул генералу и попросил документы. Генерал увел его из радиорубки на палубу; там сдернул маску с лица и, пока «кавторанг» изучал документы, подышал свежим, по-утреннему чистым воздухом.
— Все в порядке, товарищ генерал, — вымолвил наконец особист.
— У меня-то в порядке, а у тебя, брат, бардак, — облокотившись на леера, произнес дед Мазай. — Флагман можно голыми руками взять. Отпор оказали дог и какой-то похмельный офицер… Я вынужден доложить твоему начальству.
— Разве в этом моя вина? — спокойно сказал «кавторанг». — Вахтенные матросы не умеют стрелять, ни разу не выезжали на стрельбище. Нет патронов. Офицеры не получают зарплаты, нет денег. Нет боевой подготовки, потому что давно уж стоим у причала и не выходим в море — кроме НЗ, нет топлива. Конечно, я виноват, товарищ генерал… Доложите обязательно! Может, хоть что-нибудь стронется с места!
— Хорошо, будем считать, отбрехался, — пробурчал генерал и достал распоряжение. — Это чья бумага?
— Второго помощника, — глянув мельком, определил «кавторанг». — Это касается связи, не моя прерогатива…
— Какими мы словами пользуемся! А кто дал распоряжение второму помощнику?
— Капитан… Через меня не проходило.
— Пошли к капитану! Подскажи-ка, где нам сесть, чтобы почирикать с глазу на глаз?
— Можно ко мне, — предложил особист. Капитан все еще поглядывал недобро, однако не оттого, что испытывал ненависть к командиру спецназа, — скорее всего, переживал позор, павший на его седую голову. И сколько еще падет!
— Вам знакома вот эта бумага? — Генерал положил перед ним распоряжение.
— Кто вам дал ее? — угрюмо спросил капитан, едва взглянув.
— Сами взяли. Корабль-то в наших руках.
— А кто открывал сейф?
— Тоже сами.
Только здесь генерал рассмотрел его лицо: капитан флагмана был еще довольно молодым человеком, возможно, ровесником, но тяжелая фигура и желтоватая седина старили, создавали впечатление пожившего и уставшего от жизни старика.
— Так, — после долгой паузы подытожил он. — Кажется, догадываюсь, в чем дело… Это мы вас глушили?
— Правильно, капитан, нас, — подтвердил генерал. — И меня интересует, кто отдал приказ? Чья инициатива? — Мне — командующим флотом.
— А ему?
— А ему пришла шифровка из Главного штаба ВМС.
— Значит, Москва?
— Кому вы тут еще нужны, сами подумайте? — вскинул, наконец, глаза капитан — синие и по-детски лучистые. — Мы бы и не знали сроду, есть кто в этом городке, нет… У нас своих бед — голова лопается. Ездим по всему Кольскому полуострову, в каких-то кооперативах горючее покупаем, чтобы в море выйти. Тут пережить бы это время, а не играми заниматься.
— Это называется «принцип че-че», — сказал генерал. — Северокорейский способ выживания.
— Мне хоть племени мумба-юмба, — отмахнулся он. — А если заправки топливом не будет, даже в Североморск не сходить… Конечно, голыми руками взяли, радуетесь. Сейчас можно взять!.. Попробовали бы лет семь назад.
— Я не радуюсь, — оборвал его дед Мазай. — При чем здесь горючее, если патруль и вахтенные ходят, как травленные тараканы?
— Травят, вот и ходят! — чуть ли не закричал капитан.
— Не будем ссориться, — миролюбиво заметил генерал. — Последнее дело с соседями ссориться. А мы же соседи!.. Давайте заключим перемирие. Я без всякого скандала освобождаю флагман, даю слово не информировать Москву о результатах учебной операции, а вы, капитан, оставляете в покое наш эфир. Или это можно решить только с командующим?
Капитан сердито пошелестел бумагой, отшвырнул её на край стола.
— Не знаю… Решится ли командующий. Это же приказ Москвы, причем дело щепетильное. Не выполни — вообще кислород перекроют.
— Понимаю, а если компромисс? Пока мы в эфире — молчите, отработаем, хоть на целый день включайте свои глушилки.
— А если нас контролируют?.. Нет, не годится.
Генерал встал, развел руками:
— Что же, капитан, у меня выход один. Вызывайте на борт командующего. Предварительно сообщите, что его… большая пирога в руках спецназа, а вы — в плену, вместе с командой. Все переговоры только с ним. По прибытии командующего я даю телеграмму в ваш Главный штаб…
— Давайте не будем трогать командующего! — обрезал капитан. — Он хороший мужик и прекрасный командир. Не нужно его позорить, и так терпит, ходит со сжатыми кулаками…
— А приказ выполняет!
— Наше дело военное…
— Но приказ-то — подленький! Мы же не враги — свои! И тоже военные.
— Нас втягивают в эти игры! Не объясняя условий… Не выполни — отключат электроэнергию в военном городке за неуплату. Потом воду, тепло, газ… Рычагов достаточно, все норовят голыми руками…
— Ладно, капитан, давай договариваться, — заявил дед Мазай. — Не впутывая никого, глядя в глаза друг другу. Мы здесь готовимся к серьезному делу, не мешай нам.
— Ясно, что к серьезному. Потому и катят на вас…
— Сроки ограниченные, условия жесткие. Так что помогай, капитан.
Он поворочал на столе сжатыми кулаками, желваки отметились на широких скулах поморца, вспыхнули и прикрылись веками голубые чистые глаза.
— Добро… Снимай своих людей и уходи. Пока народ не проснулся. Нам и так позора не расхлебать… Попался бы мне лет семь назад!
— Да я верю, брат, молчи.
— Сейчас же дай команду освободить личный состав, — то ли попросил, то ли приказал капитан. — Нельзя ему чувствовать себя побежденным. У этих матросиков и так комплекс неполноценности. Стыдно письмо домой написать.
Генерал тут же нажал тангенту рации и дал сигнал к отходу. Подал руку капитану.
— Не обижайся, брат. Найдешь горючего — прилетай, посидим, потолкуем. На обратный путь заправлю.
— Не прилечу, — коротко, дежурно пожав руку, сказал он. — После такого позора мне нож к горлу — надо в море выходить. Или уж на берег… К чертовой матери!
